История о 99-летнем ветеране Марии Инжеватовой потрясла Нижний Новгород: обезноженная женщина доживает в доме на Малой Ямской, где нет воды и канализации. Грустно это: выстоять в войну, поднять детей, отдать медицине 60 лет своей жизни, чтобы на пороге векового юбилея томиться между сырым потолком и выгребной ямой. После резонансного сюжета на “Вестях-Приволжье”, где наши коллеги рассказали о трагичной судьбе нижегородки, мы решили разобраться: почему при живых детях и внуках, со званиями, орденами, медалями человек может оказаться в нечеловеческих условиях?
Мария Ивановна и этот дом - погодки. Рожденные Революцией и Гражданской войной, они едва сегодня живы: зданию - уже сто, почтенной нижегородке - девяносто девять с половиной.
Из полутемной комнаты, где пахнет сыростью и мышами, доносится кряхтение и протяжный стон. Сын долгожительницы Виктор успокаивает нас и даже как-то немного оправдывается: “Не волнуйтесь, с мамой всё в порядке. Она просто в прострации. Как упала 4 года назад - так больше и не встаёт. И почти не говорит - только хнычет иногда. Он уходит на кухню и возвращается с долькой шоколадки.
- Мамочка, смотри, что я принёс - шококладку. Ты ведь любишь, да?
С дивана доносится одобрительное чавкание, которое спустя минуту сменяется тихим посапыванием.
- Я ей даю по дольке - она как таблетка на неё действует, сразу засыпает, - продолжает Виктор. - Любит мама сладкое, жизнь-то у неё не сахар была.
Это только кажется, что век - эпоха. А если разобраться - три раза по тридцать три и год - “с походом”. Те, кто перенёс войну белых и красных, голод, репрессии, а потом ещё и Великую Отечественную, вроде и не успели пожить как следует. В 1939 году 20-летней Марии казалось, что жизнь только начинается: закончила Горьковское медучилище и по распределению была направлена в районы области: крестьяне ставили на ноги колхозы, а она крестьян.
В 41-м всех оглушила война. Свой крест - красный, она решила нести на фронт: в первые месяцы войны было много раненых и убитых, госпитали остро нуждались в медперсонале. Как и многие её ровесники, Мария пришла в военкомат до вызова. Но её не взяли: рост меньше 150 см и жуткий недобор по весу. Какая тебе передовая, что ты, замахали руками военные, ты же даже солдатские сапоги не поднимешь. И Мария вынужденно осталась в тылу.
- Она очень много работала. У неё стаж - без нескольких месяцев 60! И в сельской амбулатории трудилась, и в городской больнице № 39, и в детских яслях, - вспоминает её сын Виктор. - Мы с братом Александром после войны ходили как раз в те ясли, где она работала медсестрой. Садик находился в соседнем доме, а здесь мы жили. Дом тогда был крепкий - на 6 семей.
Сейчас от былого общежития почти не осталось следа: в доме живут (или доживают) одни Инжеватовы. Последние их соседи съехали отсюда ещё пять лет назад. Но столетним сквознякам так и не удалось окончательно выветрить атмосферу коммунальной квартиры, которая полвека назад гремела кастрюлями, чадила папиросами и пестрела бельем на веревках. Навечно упокоиться дому в тишине не дает капель, играющая на жести тазов и ведер.
- Крыша “текёт” у нас уже несколько лет. Ходил в домоуправление, мы же платим за жилье. Но они не помогли, послали куда подальше - в районную администрацию. Пошел туда, там создали специальную комиссию - вроде как при Согине (бывший глава Нижегородского района - прим. “Открытого Нижнего”). И пообещали подремонтировать крышу, а на следующий год ( в 2019-м) дать новое жилье. Сказали, какие нужно документы собрать - я собрал. Но, как видите, живем всё в тех же условиях - без воды и канализации, - разводит руками 70-летний сын ветерана Великой Отечественной войны.
По документам дом № 28/4 уже давно кандидат под снос. До 2016 года он числился ветхим, потом строение признали аварийным. Сначала чиновники обещали расселить их до конца 2018 года, но из-за ограниченности бюджета планы пришлось перенести на 2024 год. В администрации Нижегородского района Инжеватовым предложили временно переехать в маневренный фонд, но Виктор отказался. “Из одной халупы ехать в другую- нет смысла”, - говорит он.
- Зато есть смысл ехать на другую квартиру - благоустроенную, - резонно парируют в районной администрации и напоминают, что в 2009 году Николай Дмитриевич Инжеватов - ныне покойный супруг Марии Ивановны - как участник войны получил денежную выплату на покупку новой жилплощади. - Жильё давали не на семью с детьми и внуками, а на ветерана и его жену. В 2011 году 91-летний мужчина умер, а квартира неожиданно досталась не жене, а в равных долях двум сыновьям - Виктору и Александру
- Было такое, не отрицаю, - кивает головой старший сын Инжеватовых. - Как сейчас помню, дали 1 миллион 180 тысяч, но что купишь на эти средства? У матери с отцом были “гробовые” отложены. Взял я их тогда, добавил к “субсидии” и купил “однушку” на Красносельской общей площадью в 30 квадратных метров. Отец помер, а мать переезжать туда отказалась - дома-то привычнее. Мы с братом решили как? У всех у нас - жены, дети, внуки, тёщи. Сошлись на том, что эта квартира остается моему племяннику, а он постепенно выплатит мне мою долю.
В этих семейных взаиморасчетах Мария Ивановна оказалась за скобками. Юридически к квартире на Красносельской она отношения уже не имеет.. Назвать своим ветеран не может (даже если бы могла говорить) и дом на Малой Ямской. Долю этого старого здания она ранее подарила младшему сыну Александру, который, к слову, мать навещает крайне редко. Все заботы о родительнице полностью лежат на старшем брате - Викторе.
Вот и получается, что дети и внуки вступили в наследство досрочно: у них собственность есть, а у их матери ветерана войны и труда - нет. Имеется лишь прописка: проживает, доживает, выживает. Благо, пенсия у неё большая - 28 тысяч рублей. Но помогут и эти деньги, если в доме нет канализации и воды? Капель с кровли, конечно, не в счёт.
Глава Нижнего Новгорода Владимир Панов потребовал разобраться в хитросплетениях этой истории, но что тут можно сделать? Помочь 70-летнему Виктору оформить документы на госпитализацию его матери в дом престарелых? Сын категорически против отдавать её в чужие руки.
- Я же за ней хожу и день, и ночь. А что в интернате? Одна нянька на 10 лежачих больных! Я её два раза на дню протираю, с пролежнями борюсь. Она там и есть ничего не сможет - не прожуёт, - убеждает сын-пенсионеор. А тут она и кашку поест, и картофельное пюре, и кабачковую икру. Нет, маму я никому не отдам.
Единственное, чем может помочь ветерану городская администрация, так это вернуться к старым планам и дорасселить нехороший дом на Малой Ямской в кратчайшие сроки. Сыновья получат компенсацию за аварийное жилье, а также земельный участок под ним, и смогут приобрести еще одну квартиру. Переедет ли туда Мария Ивановна, а если переедет, то поймёт ли, или снова станет заложницей семейных ценностей? Вопрос не сколько риторический, сколько трагический.