Пенсионная реформа сильнее всех изменила сознание общества. Низы окончательно поняли, что власти на них глубоко наплевать, а верхи вдруг почувствовали, что уже не надо изображать радение о благе народа и стали говорить открыто, то что, думают о народе.
За сто лет мы так и не поняли того, что уже давно понято в Америке и Европе. У них это аксиома и она достаточно проста.
Человек, по своей природе очень слаб на искушения, а их этих искушений, великое множество, и одно из них абсолютная и неограниченная власть. Каким бы замечательным и распрекрасным не был отдельно взятый индивидуум он не вправе присваивать власть.
И вроде бы в нашей Конституции есть статья под номером 3, которая запрещает присваивать власть, более того в случае ее несоблюдения она указывает на статью под номером 278 Уголовного кодекса, в которой прописано, что насильственное удержание власти в нарушение Конституции, является особо тяжким преступлением.
Почему это работает у них и не работает у нас. Почему мы оставили монархические и диктаторские лазейки в институте власти под названием Президент России.
А в итоге произошло, то, что и должно было произойти. Обычный российский мужичок Владимир Путин вполне законно и легально став Президентом, в какой- то момент пришел к выводу, что обладая такими рычагами власти, он вполне может эту власть оставить у себя навсегда, так сказать до своего лафета.
С нимбом на голове и благими намерениями он принялся кроить Конституцию и избирательное право. Вместе со своими соратниками посредством землячества, кумовства и бекбулатовщины, он навязал свою волю обществу. Казнокрадство и безнаказанность власти именно при его правлении приняли невиданные раннее масштабы.
Вишенкой на торте стали изменения в административный кодекс о запрете оскорблять власть, а по существу обществу запретили эту власть критиковать.
Хотя в чем то, я с этим законом согласен, являются ли деяния власти преступлением или нет, имеет право сказать только суд!
Конечно, сейчас этот вывод заслуживает лишь горькой усмешки, так как независимых судов у нас сейчас нет, их и не может быть в тоталитарном государстве, есть вышколенная и прикормленная властью каста юристов, выполняющих требования власти. Но так будет не всегда, и иного пути у общества нет.
Тот, кто называет себя оппозицией, должен стратегически готовиться к суду над Путиным и его соратниками.
Время разоблачений и наблюдений должно дополниться реестровой фиксацией и протоколированием деяний режима. В век электронного документооборота и массы видео и фотоматериалов это сделать можно.
Вот, например, на счетах заурядного музыканта имеется два миллиарда долларов. Он не банкир, у него нет заводов и фабрик. В налоговом законодательстве, в отличии, скажем, от уголовного существует презумпция виновности. Это означает, что если у человека имеются деньги, то он обязан правдоподобно объяснить их происхождение и обосновать экономический смысл их появления, иначе они нелегальны.
А теперь только представьте, два миллиарда долларов это практически один процент годового бюджета России. Это означает, что условно три дня вся страна от Владивостока до Калининграда работала и платила налоги в карман этого господина, а в это время в Саратове умирала девушка, которой забыли купить инсулин. А сколько у страны было таких дней, месяцев, лет, учитывая всех друзей Президента.
Это средства, в размерах, влияющих на формирование и исполнение бюджетных обязательств. Это размеры, влияющие на благосостояние всего общества, а значит, общество вправе вернуть эти средства без сроков давности.
Но совершенно очевидно, что к моменту, когда общество сможет и захочет эти средства вернуть они будут у других лиц. И вот, чтобы эти другие лица не заявили, что они ничего не знали, оппозиции нужно вести открытый реестр всех вопиющих сделок связанных с периодом присвоения власти. Необходимо четко и недвусмысленно заявить, что данные и последующие сделки ничтожны и будут признаны таковыми в обязательном порядке.
Это означает, что не будет добросовестного приобретения, а новая власть, используя всю государственную мощь принуждения и соглашения со странами, где эти средства размещены, вернет стороны в первоначальное положение, а попросту вернет обществу похищенное.
Общество хочет процветания, но не меньше общество хочет справедливости.
Когда придет время суда сегодня ни скажет никто, но тот, кто потратит силы и средства для того чтобы он состоялся, тот кто скажет, что этот суд неизбежен будет услышан обществом и за этим человеком пойдут хоть на выборы, хоть на баррикады.