Уютный музей Михаила Булгакова близ метро Маяковская (улица Большая Садовая, дом 10) свободен от академической чопорности. Он ориентирован на то, чтобы инфернально окрашенная литературная шалость Булгакова жила, а не становилась неким застывшим объектом поклонения (или чопорного анализа). Не случайно Ахматова сказала о Булгакове: Ты пил вино, ты как никто шутил, Ты в душных стенах задыхался… В музее имеется буфет и уютный актовый зальчик, что уже создаёт неофициальную обстановку. Пространство музея строится так, чтобы туда можно было бы прийти отдохнуть, поболтать за чашечкой кофе или иногда – посмотреть неформальное шоу. Остаётся добавить, что обстановка музея несколько стилизована под 20-ые – 30-ые годы, и по его залам горделиво расхаживает внушительных размеров чёрный кот. Этого шалуна хочется взять на руки, погладить, но будучи, видимо, избалован, он иногда ведёт себя непредсказуемо, как, впрочем, и подобает коту Бегемоту. Разумеется, можно рассуждать о том, что удаётся создателям музея, а что нет. Но, как известно, не ошибается только тот, кто ничего не делает. При всех неизбежных pro et contra в музее (хотя бы отчасти) создаётся булгаковская обстановка и создаётся некий творческий оазис. Там же, при музее Булгакова в уютном подвальном помещении имеется театр (вход сбоку). Мы с женой смотрели пьесу Святослава Грабовского «Коробка конфет». Театр пользуется популярностью, на Грабовском был просто аншлаг, и нам пришлось долго протискиваться на свои места, обозначенные на билетах. Есть предметы, о которых не хочется долго философствовать и разглагольствовать. К кругу таких предметов относится и пьеса Грабовского. О чём это я?.. Ну, например, когда мы переживаем любовь или даже просто говорим о любви, уж очень глубокомысленная философема может показаться неуместной и вычурной. И напротив, внешняя банальность может таить за собой нечто, для нас внутренне бесценное. Не случайно, например, один из персонажей горьковской «Жизни Клима Самгина» восклицает: «Вся Россия банальность!». Фраза по-своему исключительна, и в подтексте она подразумевает, что кажущаяся банальность как раз и заслуживает любви. Так обстоит дело и с Грабовским, а точнее – с его литературным детищем. Автор «Коробки конфет» едва ли претендует на философическую оригинальность (можно ли в XXI веке сказать человечеству нечто абсолютно новое?), но от этого замысел пьесы не становится менее волнующим. И трогательно узнаваемым. На примере женских судеб, которые взаимодействуют между собой на одной сцене и в одном помещении в пьесе показано, насколько трагична жизнь в России. Однако и поиск благополучия за рубежом заводит в тупик, будучи оторваны от собственных корней, героини пьесы мечутся. И понимают, что благоустройства, которого они ищут, не достаточно для гармонии сердца. Они фактически мечутся между Россией и зарубежьем… Ситуация не оригинальная, но волнующая. Возникает отдалённая типологическая ассоциация с пьесой Чехова «Три сестры», где в центре сюжета вопрос о том, ехать ли в Москву. И в пьесе современного драматурга – Грабовского – вопрос физических перемещений становится чуть ли ни роковым, пусть это перемещения не по России, а по планете… Едва ли мы можем утверждать, что это возникло вполне сознательно, однако в пьесе существует и некоторый булгаковский пласт. Персонажи Булгакова, как мы знаем, подчас мечутся из веси в весь в пору исторического безвременья или общественного катаклизма… В пьесе Грабовского ощутимо лирическое начало, а потому сюжет не так уж важен. Героини говорят наперебой о России, о чужбине, о мужиках – почти в том естественном хаотическом ключе, в каком обычные люди ведут застольные разговоры вне сцены, вне условности. Отдельно хочется заметить, что превходящей, но от того не менее интересной темой пьесы является тема возрастной психологии. У Грабовского она подана весьма оригинально. Есть интрига. Не хочется излагать заранее сюжет пьесы (всё же имеется и сюжет), хочется сказать о том, что одной из сквозных метафор пьесы (она же фигурирует в заглавии) являются конфеты. Увы, конфеты как телесная пища, пусть даже самые изысканные конфеты, конечны по характеру своего воздействия на душу. Но если мы говорим о горечи бытия и о мгновеньях сладости – тема становится бесконечной, волнующей, и конфеты как метафора приобретают многомерный смысл. Ведь речь идёт о конфетах, которые раздаёт (или не раздаёт) судьба, о милостях и ударах таинственной фортуны… Или всякая сладость опасна и обманчива? Что ж, и этот вопрос ставится в пьесе… Смотрите, если будет желание. Поскольку пьеса скорее лирическая, чем авантюрная, её сопровождают щемящие романсные мотивы, которые спорадически возникают. Например, за сценой время от времени звучит фрагмент известной песни: Липа вековая Над рекой стоит, Песня удалая Вдалеке звучит. Слова песни, при всей её хрестоматийной известности, берут за душу. Зритель начинает понимать, вернее, чувствовать, что за внешней, казалось бы, наивностью, казалось бы, сентиментальностью всё же кроется нечто невыразимое. И сокровенно ценное. Хочется процитировать проникновенные строки Беллы Ахмадулиной: Чем старинней наивность романса, Тем светлее его соловьи. Непреходящий свет присутствует и в пьесе Грабовского. Пьеса целит. Происходит катарсис. Хочется попутно отметить невероятно талантливую игру актрис. Особенно убедительно играют молодая дама, которая со всеми опасно шутит, и умудрённая дама в возрасте. Впрочем, сценическую игру лучше смотреть, чем описывать. Мы с женой отнюдь не пожалели о том, что выбрались в театр. В конце действа актрисы вышли на сцену, многие из них получили роскошные букеты и поздравления. Также на сцену вышел литературный учитель Грабовского – Королёв, знаменитый драматург. Он горячо поздравил Грабовского с дебютом, сказал, что начало положено и есть куда двигаться. Попутно Королёв отметил в пьесе не столько сюжетную, сколько романсную структуру. Королёв объяснил, что его ученик Грабовский (ныне студент Горьковского Литературного института) по первому образованию – певец. И с этим невозможно не считаться. Несомненно «Коробка конфет» – свежее, яркое и талантливое явление в жизни сегодняшней театральной Москвы.
Автор статьи Василий Геронимус. Фотографии Анны Геронимус.