Когда я училась в 8 классе, меня как спортсменку-пионерку-общественницу отправили на смену «Лидер» в пионер-лагерь «Орленок». Если кто не знает, то в СССР было три лагеря всесоюзного значения – «Артек» в Крыму, «Орленок» в Краснодарском крае и «Океан» недалеко от Владивостока. Понятное дело, что «Артек» как самый прославленный и старый ценился выше всех, но попасть в остальные два тоже считалось почетным и было невозможно, просто купив путевку. Нужно было ее заслужить примерным поведением, хорошими отметками, а главное активной общественной работой. Конечно, всегда и везде попадались блатные, но в целом в лагерях набирался народ активный, говорливый и привыкший к определенным правилам.
Мой папа, когда был маленьким пионером, ездил в «Артек». Наверное, ему было там очень хорошо, потому тема отправить старшую дочь посмотреть на гору Аю-Даг родителя конкретно занимала. Но, к сожалению, он был обычный врач в городской поликлинике, а не партийный бонза, поэтому попасть по блату мне не светило. Поэтому я участвовала в различных конкурсах и слетах, результатом которых наконец стала поездка в «Орленок».
Ну не «Артек», но тоже сойдет – решили в семье, и я на 45 дней отправилась на берег Черного моря прямо посреди учебного года. Так сказать, вскочила в последний вагон, потому что возраст уже был такой, что красный галстук в школу не носили, и самые ответственные думали о комсомоле, а другие о том, как выгоднее продать жвачку, привезенную родственниками из-за границы. Как никак, город портовый – жвачку импортную мы все видели задолго до того, как ей стали наслаждаться ровесники в других областях родной страны.
Время уже было совсем не пионерское, перестройка все дела. Но «Орленок» еще блюл традиции, при приезде отнимали твою собственную одежду, одевали в лагерную полностью, кроме белья, отчего все в раздевалке после уроков путали свои синие полупальто. Так как я попала в дружину «Штормовая», то синий цвет был нашим отрядным. Ну и селили целым отрядом по половому признаку в одну палату.
Таким образом, я на 45 дней оказалась запертой в одной большой комнате с еще 20 соотрядницами. Это конечно было то еще испытание, потому что, несмотря на то, что дома нас в семье было трое детей, у меня была собственная комната, и я не привыкла так долго находиться с кем-то без возможности уединиться, хотя бы на ночь. В детские лагеря я не ездила, родители считали, что домик у бабушки в деревне надежнее.
Но как ни странно, я очень быстро заняла свою нишу в этом бараке). И не в последнюю очередь потому, что учась в английской спецшколе, неплохо владела вражеским языком, а значит не только помогала всем сокамерникам готовить домашнее задание по английскому, но и могла свободно переводить песни популярных тогда “Modern Talking” или у более продвинутых девиц группы “Metallica”.
Но наибольшую популярность мне принесло знание сонетов Шекспира наизусть. Если бы об этом узнала моя учительница по английской литературе, ей было бы за что мной гордиться. Так как вечерами свет выключали по отбою в половине 11, никаких айпадов и телефонов конечно не было, то развлечения все придумывали себе сами. Страшные рассказы быстро приелись, сплетничать тоже быстро надоело, и я вечерами читала Шекспира притихшим девицам, приехавшим отовсюду, но в первую очередь почему-то много было из Уфы.
Сейчас смешно и странно это вспоминать, но тогда меня каждый вечер просили прочитать «что-то по-английски». По необъяснимым причинам самым популярным был сонет Tired with all these, for restful death I cry, в конце которого некоторые впечатлительные особы даже могли всхлипнуть. О, это действительно был триумф), недаром на меня тратила свое время наша преподавательница литературы, по кличке Митрофанушка, и я участвовала в конкурсах чтецов.
26 апреля день рождения Шекспира, великий англичанин родился 451 год назад, если верить его биографам. Со времени лагеря «Орленок» прошло вот уже 30 лет, а я до сих пор могу прочитать тот сонет наизусть))
Tired with all these, for restful death I cry,
As, to behold desert a beggar born,
And needy nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And guilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And folly doctor-like controlling skill,
And simple truth miscall'd simplicity,
And captive good attending captain ill:
Tired with all these, from these would I be
gone,
Save that, to die, I leave my love alone