Человек, как известно, сложное существо. Прошло не так много лет с тех пор, как мы поняли, что психическое здоровье неотрывно связано с физическим. Но, судя по моему личному опыту, это суждение слишком абстрактно: на самом деле люди НЕ ЗНАЮТ, насколько крепка эта взаимосвязь.
Я расскажу вам случай из собственной жизни, и после прочтения, я надеюсь, ваше представление об этом изменится. Или, в случае чего, вы просто будете знать, что вы не одни.
Это случилось, когда мне было всего 19 лет. В тот год и в несколько предыдущих произошло много всего: провальное поступление в вуз, столкновение с новой для меня специальностью, тяжелые отношения с парнем, постоянные стрессы в поездках, ужасные отношения со школьными учителями, огромная ответственность из-за экзаменов, тяжелый груз психологических комплексов, тянущийся со мной с раннего детства.
Я всегда знала, что следить за своим ментальным здоровьем важно для комфортного существования в мире, старалась решать наиболее важные проблемы с психологом, но в остальном просто жила себе тихо и мирно, не воспринимая это так уж всерьез. Все ведь живут со своими тараканами, так чего же мне жаловаться? Есть люди с куда менее развитым эмоциональным интеллектом, а значит, для своих лет я и без того неплохо стараюсь. Мне казалось, что все идет хорошо.
В нашем вузе каждые несколько месяцев проводятся сессии. К концу первого курса я прошла уже три, оставалась одна - заключительная. Я, как обычно, ужасно переживала и не спала несколько дней, чтобы закончить работы. Перед последним экзаменом случилось то, что я небезосновательно считаю нервным срывом. Не сильно важно, что стало поводом, ведь причин была масса: я не могла пережить то, что мне не хватило нескольких баллов для бесплатного обучения, постоянно сравнивала себя с более успешными одногруппниками, сокрушалась, что моим родителям теперь придется платить круглую сумму, чтобы я стала профессионалом, которым, мне думалось, я так и не стану, ведь то, чем я занималась, никак не поддавалось приручению.
Каждый день на протяжение нескольких лет со мной случалось что-то действительно страшное для моей личной нервной системы, но мне казалось, что это не важно, ведь все так живут! И вот ЭТО произошло. Если с вами такое случится, вы сразу поймете, поверьте мне. Не в силах совладать с безумным потоком эмоций, я кричала на бариста в кафе, чтобы они немедленно дали мне что-то успокоительное. И это, казалось, прошло.
Через несколько дней, когда я восполнила запасы часов сна, мне стало немного лучше, однако режим окончательно сбился. Я думала, что, оставаясь в своем родном городе с маленьким населением и отсутствием разнообразия досуга и просто ничего не делая целыми сутками, я исправлю ситуацию с моральным истощением. Каждый день того лета я просыпалась под вечер, тут же злясь на саму себя за то, что пропустила весь день, потом злилась на друзей, которые не могли со мной встретиться, а если мы все же встречались, то злилась, что встреча проходит недостаточно увлекательно. Я злилась на своего парня за то, что он предпочел совместному лету работу волонтером на чемпионате его мечты. Я злилась на то, что я не могу куда-то оттуда уехать, например, к морю или еще куда-то в красивое место. Я злилась на многие вещи каждый божий день того лета. Если бы я после того, казалось бы, небольшого срыва сразу взялась за свое здоровье и изменила бы образ мышления и досуг, все могло бы закончиться сразу. Но я этого не сделала.
Так прошло целое лето. Пару раз ночью уже в августе я просыпалась от сильной тошноты или странного головокружения, но через полчаса-час это заканчивалось, и мне удавалось уснуть. Я пробовала пить какое-то простое успокоительное, но от него почему-то сделалось хуже. Но и этому я, конечно, не придала никакого значения.
И вот в первый день учебы на втором курсе со мной случилось самое страшное. После нескольких пар мы с одногруппниками пошли в известную сеть фастфуда, где я вскоре почувствовала, что мне не хватает воздуха. Одна из девушек сразу поставила мне диагноз: паническая атака. Но паники я не чувствовала, от чего становилось страшнее, и я предпочла ей сильно не верить. Я вышла на улицу, подышала и вернулась обратно, однако легче не стало, и я решила поехать домой. В метро мне становилось все хуже: стены, казалось, давили на меня и падали, голова ужасно кружилась. Было ощущение, что я вот-вот упаду в обморок.
Я позвонила отцу, который как раз закончил работу, и попросила помочь мне добраться до дома. К тому времени я уже не могла стоять, так плохо мне было. Я пробовала сидеть, облокотившись на что-то возле вокзала, когда он нашел меня и, конечно, сильно испугавшись, предложил зайти в медпункт в вокзале. Перспектива вновь оказаться в духоте и толпе народа меня ужасала, и я попросила еще немного посидеть прямо там.
Когда мне показалось, что стало лучше, мы сели в электричку, которая шла полчаса без остановок, и это оказалось моей ошибкой.
Во время поездки начали происходить ужасные вещи: мои руки и ноги немели и дергались в треморе, я все так же находилась в предобморочном состоянии, а речь стала искаженной: я просто не могла выговаривать слова. Становилось капельку лучше только тогда, когда папа брал меня за руку.
Мне повезло: в вагоне случайным стечением обстоятельств ехала медсестра, которая сразу бросилась мне на помощь. Ей тоже все показалось более чем очевидным, хотя единственное, что приходило мне тогда в голову - страшнейшие диагнозы из всех, что я могла сопоставить с такими симптомами. Она растирала мне уши и просила представить какое-то тихое место у моря, где красочно встает и заходит солнце, где я лежу в гамаке и пью вкусный коктейль. Это не помогало. В голове по-прежнему крутились диагнозы и, конечно, летальный исход.
Потом была скорая. Меня схватили прямо на станционной платформе. Думаю, я задержала несколько электричек в расписании, ведь моя так и стояла, дожидаясь, пока меня уберут из вагона. На свежем воздухе мне полегчало, и последовала следующая стадия: волна возбуждения. Я тараторила все, что хотела сказать, периодически заливаясь истерическим смехом. Врачи меня осмотрели, но нашли только... НИЧЕГО! Мое сердце, сахар и все остальное, что они проверяли, оказалось в норме. Меня отвезли в больницу, и терапевт, ознакомившись с результатами, накапала мне корвалола и отправила спать домой. В этот момент я и плакала, и смеялась, но уходить мне не хотелось ужасно: я пыталась задать ей как можно больше вопросов, отвлекая от толпы пациентов, умоляла оставить меня и хоть как-то помочь. Только в больнице я чувствовала безопасность.
Мама отвела меня к ним с папой домой. Я ни за что не соглашалась ехать на транспорте, и нам пришлось 40 минут брести по ночному городу под мои гиперактивные монологи обо всем на свете. Корвалол свое дело сделал, так что мне удалось быстро уснуть.
Когда я проснулась следующим утром, мне показалось, что моя голова наполнена маслом. Очень сложно передать это ощущение. Ясно было одно: что-то со мной происходит, и это что-то ужасное.
С того злополучного дня моя жизнь изменилась. Какое-то время я провела в квартире родителей в другом городе, потому что боялась ездить на транспорте. Я не могла ни доехать на учебу в Москву, ни вернуться домой в областной городок. Я оказалась отрезана от всего, что я люблю, от своих обязанностей и увлечений, от друзей, парня и даже своего любимого кота. Я осталась наедине со своей новой жизнью, в которой, казалось, нет места ничему, кроме помешательства.
Я начала бояться своего собственного тела. Любой спазм мог спровоцировать паническую атаку, любое слово или мысль - тоже. Я все больше погружалась в свою проблему, начала думать, что схожу с ума, что никогда не выйду из этих четырех стен, никогда уже не вернется нормальная жизнь, от которой меня отделял всего один день, за который успело случиться ЭТО.
Перебраться домой мне помог мой парень. Когда мы подошли к платформе и пришла электричка, я разревелась, отказываясь туда заходить. В ней оказалось много народу, и я думала, что они "выдышат весь воздух, и я задохнусь". Мне все же удалось вернуться домой, забившись в угол тамбура, но и там мне не стало лучше: из-за каждого угла мне мерещился срыв, и доехать до универа мне удалось спустя большое количество времени: я просто накрылась пальто, через которое не было видно людей. Было всякое: это настигало меня в электричке, и я выходила из нее, возвращаясь домой; я доезжала до места назначения, но возвращалась обратно, потому что мне становилось плохо. Однажды я просто пыталась дойти до станции, как вдруг у меня появилось ощущение, что я стала очень маленькой, и это снова спровоцировало приступ. Я тщетно пыталась объясниться перед преподавателями, но мысленно уже приготовилась к академу, ведь других альтернатив уже просто не видела. Я постоянно звонила своему психологу в любое время дня и ночи, пусть даже приходилось кричать ему о своем состоянии на всю электричку, наполненную народом. У меня даже нервные высыпания на лице появились, которые я лечу до сих пор, между прочим. Я выходила гулять лишь на пару часов, потому что уже к восьми-девяти вечера меня накрывала ужасная сонливость. Все, о чем я могла говорить: "Что со мной происходит? Что мне теперь с этим делать?". А также об описаниях новых симптомов, которые, кстати, постоянно меняются, умудряясь каждый раз удивлять.
Во мне проснулась невиданная доселе ненависть и жалость к себе, потому что такое случилось ИМЕННО СО МНОЙ. Ситуацию усугубляло отношение некоторых людей: подруга один раз пошутила, что я "королева, чьи капризы все должны выполнять", друг скинул "мем" про "понические атаки". Все это выбивало меня из колеи каждый раз, но я никому не могла объяснить, что со мной происходит, потому что такое можно только прочувствовать на себе.
Почти все время у меня болела или кружилась голова, много дней было предобморочное состояние. Было невозможно учиться, работать и просто существовать. Это будто продолжительный приступ, от которого не может спасти никто. Каждую мелочь, происходившую со мной, я гиперболизировала до масштабов трагедии. Например, когда я увидела очень густой туман в городе, я решила, что в него распылили яд, и теперь я умру. Мне пришлось отказаться от салата, который я заказала, потому что я решила, что его отравили. Я не стала допивать воду, от которой на минуту отвернулась в метро, потому что решила, что меня собрались убить. Я вышла из электрички, где увидела сумку (так занимают место, когда отлучаются, например, покурить), потому что решила, что там обязательно бомба. Я не смогла полететь на самолете отдохнуть, потому что... ну, думаю, вы уже поняли.
Я начала ходить по врачам в надежде найти какое-то объяснение с физической стороны здоровья, но все анализы и осмотры выявляли только одно: я ПОЛНОСТЬЮ ЗДОРОВА. Это меня одновременно и радовало, и смертельно пугало.
Неужели я сумасшедшая?
Но и МРТ не показал ничего, мой мозг тоже в абсолютном порядке. ТАК НЕУЖЕЛИ ВСЕ ТО, ЧТО СО МНОЙ СЛУЧИЛОСЬ, - ЭТО ПРОСТО ПСИХОСОМАТИКА?! В такое мне никак не удавалось до конца поверить.
Началась бесконечная беготня по врачам, сеансы с психологом, поиск статей, которые, кстати, в основном были ужасны (они выявляли психические расстройства или писали что-то, что не подтверждало паническую атаку, а любой запрос по симптомам, конечно, диагностировал самое худшее). В конце концов, когда я уже окончательно достала всех врачей Москвы и Московской области, они, видимо, предварительно посовещавшись, начали ставить мне недостаточность вегетативной нервной системы, ВСД с нетипичными проявлениями (или что-то там такое, но в целом не отвечающее моим ожиданиям).
Для ясности ситуации я вам расскажу: панические атаки бывают двух видов. Один из них подразумевает наличие беспричинной на первый взгляд паники, другой же протекает без явного ощущения страха. Именно второе со мной и случилось.
После того, как это произошло, я стала часто обсуждать с людьми эту тему. Я даже связалась с женщиной из штатов, которая занимается изучением панических атак и пропагандированием заботы о ментальном здоровье. Оказалось, что с КАЖДЫМ ВТОРЫМ случалось нечто подобное, и почти КАЖДЫЙ человек знает того, с кем такое произошло. Более того, оказывается, что и у моей мамы, и у моей бабушки, и у некоторых родителей моих друзей тоже было такое. Все это меня поразило, но было приятно услышать об этом, ведь в конечном счете все эти люди оставили тот этап в прошлом и окончательно излечились.
Однозначного лечения я найти в интернете, конечно же, не смогла. То, что помогло лично мне, я планирую описать отдельной статьей. Все, что полезного я тогда нашла, это теория, что, если нервный срыв продолжается до полугода, ничего страшного с вами не будет, а если дольше, то это уже может спровоцировать расстройство. Я не думаю, что это суждение так уж универсально, поэтому главное, что вам нужно помнить - не нужно беспокоиться, такое может случиться с каждым и не говорит о вас абсолютно ничего плохого. Выход есть из любой стадии. Даже если это уже расстройство.
Выведу несколько этапов течения моего личного нервного срыва:
1. Постоянное нервное напряжение, которое вы можете не замечать или не обращать на него внимание;
2. Сильное ежедневное раздражение (вот это уже будет более или менее заметно как вам, так и окружающим, у меня это началось приблизительно год и пару месяцев назад);
3. Яркий эмоциональный всплеск, напоминающий нервный срыв (в моем случае - год назад);
4. Затишье, наполненное ежедневным раздражением и небольшими психосоматическими реакциями организма (я, например, просыпалась ночью от тошноты, головокружения и ощущения, что вот-вот упаду в обморок, у меня это быстро заканчивалось, но в целом заняло три летних месяца);
5. Вспышка психосоматических реакций (у моего одногруппника свело руку, он начал задыхаться, паниковать, у него пошли истерические слезы, что было у меня - вы уже знаете), частые приступы атак (с моей ситуацией это продлилось примерно три месяца);
6. Длительные психосоматические реакции (лично у меня была сильная боль в голове, головокружение, сводило кожу и мышцы лица и затылка, продолжалось три месяца, но совпадало с предыдущим пунктом)
7. Постепенный спад количества приступов, медленная победа над прошлыми страхами, но постоянная тревожность и ощущение, что жизнь просто ужасна и лишена красок (около месяца);
8. Продолжительное затишье, появление кратких периодов ощущения радости, мотивации, но вместе с тем и периодов самобичевания, наличие мелких психосоматических реакций на раздражители (у меня, например, было ощущение, что ребра сжимаются, а кожу на лице неприятно тянуло, протекало всю оставшуюся зиму)
9. Спад психосоматических реакций. Четкая возможность распознать психосоматику по типу "раздражитель - реакция организма" (на меня накричали - стало тянуть ребра, я испугалась тумана - стало тянуть мышцы лица). Все это сопровождается гиперболизацией происходящего и ожиданием угрозы для жизни в любой ситуации (где-то еще месяц);
10. Постепенное восстановление психологического состояния. Возвращение течения жизни на круги своя. Радость от того, что все закончилось хорошо. Почти полное стирание гиперболизации ситуации (уже месяц все окончательно хорошо, и я точно знаю, что так и будет).
Вот так закончился мой нервный срыв. На прохождение всех этих этапов у меня ушел ЦЕЛЫЙ ГОД, если не учитывать начальный продолжительный стресс. С момента пятого пункта на данный момент прошло девять месяцев, и я чувствую, что теперь абсолютно здорова и счастлива. Если бы тогда мне кто-то сказал, что все будет именно так, я вряд ли бы в это поверила, но это уж точно придало бы сил. Поэтому я надеюсь, что если у вас будет такое и вы встретите мою статью, у вас это не займет такой большой промежуток времени.
Более того, сейчас я чувствую, что стала гораздо сильнее, чем было до этого: те жизненные ситуации, которые раньше стали бы полным ужасом, теперь я воспринимаю как нечто, с чем Я ТОЧНО МОГУ СПРАВИТЬСЯ.
До всего этого мне казалось, что у меня все хорошо. Что мои проблемы мелочны и не заслуживают внимания общества. Но когда я рассказывала подруге, из-за чего, как мне кажется, произошел этот срыв, Я УЖАСНУЛАСЬ! Оказывается, столько лет я жила в постоянном стрессе, ломая себя постоянными неудачами и непережитыми эмоциями. Во время приступов я не могла говорить об этом, потому что всегда возвращалась обратно, и ощущения повторялись. Но теперь я могу говорить. И мой голос, надеюсь, услышат те, кому это необходимо.
Этот пост и то, как теперь я веду себя в жизни, - мой манифест о том, как сильно я важна для себя и как велика моя любовь к себе. К новой себе, прошедшей ад.
Конечно, существуют еще проблемы, с которыми мне предстоит разобраться, но я ощущаю небывалый подъем. И главное, что появилось у меня, то, чего раньше я почти не чувствовала: почти материнское желание поделиться с миром тем, что я пережила. Но не для того, чтобы вызвать сострадание, а чтобы помочь тем, у кого это в данный момент происходит. Многие вещи, которые раньше казались мне очень поверхностными, банальными и недостойными моего внимания, теперь приобрели новые краски. Например, я очень хочу, чтобы вы прочувствовали и взяли на вооружение фразу, пусть даже не касающуюся напрямую вопроса психического здоровья: НЕТ АБСОЛЮТНО НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО, и все, что происходит, делает вас сильнее.
Жизнь после нервного срыва существует, и она прекрасна. Если с вами происходит, то это ужасно, но это поможет вам полюбить себя и по-новому посмотреть на всех, кто вас окружает, ведь они обязательно проявят свое отношение к вам за этот период, и вы будете знать, на кого положитесь всегда и во всем.
Если сейчас с вами происходит нечто подобное, отнеситесь к себе с любовью: вы невероятно сильное существо, способное пережить любое и извлечь пользу. И мы, несмотря на любые сложности, расстояние между нами и все остальное, все равно вместе учимся жить. Я отношусь к любой вашей проблеме серьезно. Я верю в вас, потому что я такая же, как и вы.
