Понимаю, что поступаю эгоистично и безрассудно, как шестнадцатилетний мальчишка, лечу на встречу с той, чья жизнь давно уже сложилась без меня, но не могу иначе. Мне необходимо почувствовать биение её сердца. Дышать с ней одним воздухом.
Километр за километром, час за часом, преодолевая расстояние и муки совести, позабыв обо всём, спешу к той, от которой отрёкся, принимая сан и давая клятву безбрачия ради великих целей. Вся жизнь пронеслась перед глазами: с самых первых минут, когда увидел Наташу и до последних, когда мы прощались в последний раз. Всё понимая и осознавая, уже не остановиться, не повернуть назад. Это срыв, я больше собой не владею.
Многолетние старания летят в тартарары. И чем ближе к ней, тем труднее становится совладать с собой. Возможно, решающую роль в этом сыграла моя усталость или тот малыш-сирота, оставшийся в детском доме Слубицы?..
Человек во мне стал сильнее священника. Многолетняя тоска и одиночество пробили брешь в защитной броне моей воли. Не могу поступить иначе. Настал момент, когда я готов умереть ради того, чтобы ещё хоть раз просто увидеть её, прикоснуться к ней...
Когда-то Наташа поцеловала мне руку, инстинктивно, неосознанно, порывом души. Теперь я жажду целовать её руки, осознав, что нет более близкого для меня человека. Израненный чужими болезнями, скорбью, смертями, я хочу окунуться с головой в её тепло, непостижимую любовь ко мне, чудесным образом сохранившуюся в её сердце, даже столько лет спустя.
Кажется, душа летит впереди машины, везущей бренное тело. За окном - города, деревни, леса, поля, реки, озёра... но пейзаж не интересует уставшие глаза. Мне безразлично, хлещет ли дождь в лобовое стекло или слепит солнце. Одержимый любовью, стремлюсь к ней, и ни что уже не сможет меня остановить, разве что смерть, слишком хорошо мне знакомая. Я найду к любимой дорогу и без тела, буду ходить за ней тенью, оберегать покой. Смерть... как часто она кажется мне избавлением от земных мук, освобождением от несовершенной материи.
Но сейчас больше всего на свете хочется жить, жить и чувствовать каждой клеточкой тела, каждой фиброй души!.. Опасное состояние на грани умопомрачения, и я, как духовник, хорошо понимаю это рассудком, но взбунтовавшееся сердце вышло из-под управления. Всё теряет свой смысл и значимость перед возможностью ощутить её присутствие.
Остановился в центре города. Пошёл мокрый, тяжёлый снег, первый этой осенью. Он хлещет меня по лицу, словно пытаясь остудить моё необузданное желание ворваться в Наташину жизнь снова.
Зашёл на почту, попросил телефонную книгу и без труда отыскал адрес и телефон, её новая фамилия стала мне известна ещё в больнице, в ту нашу встречу, при разговоре с врачом.
Дрожащей рукой набрал заветные цифры их домашнего телефона. Не знаю, как бы я поступил, если бы услышал мужской голос, наверное, опустил бы трубку, но это - ОНА.
- Привет! - почти задыхаясь от волнения, произнёс всего одно слово, предательски охрипшим голосом.
- Эрик?! Это ты? - спросила она, не доверяя услышанному.
- Да. Я приехал, чтобы увидеть тебя. Это возможно?
- Конечно! Пожалуйста, приезжай. Я буду ждать! - она разволновалась.
- Это удобно? Что подумает Виктор?
- Я одна. Вернее мы с Эрикой. Ты найдёшь нас?
- Да, я нашёл адрес, только не знаю номера квартиры.
- Второй подъезд, третий этаж - направо, тридцать четвёртая квартира. Жду!
Тонкая куртка не спасала от ветра и снегопада, мокрая каша разъезжалась под ногами. Дрожа от холода и переживаний, подбежал к машине. Сердце вот-вот порвёт грудную клетку и вылетит из неё, словно жаждущая свободы птица.
"Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я увижу её! Господи, прости и помоги!.. Знаю, как грешен перед тобой. Но она меня ждёт. И это важнее всего."
Уже через пять минут я нашёл этот дом. Нашёл и замер перед ним, как вкопанный, вглядываясь в освещённые окна чужой устоявшейся жизни, в которой мне нет и не может быть места.
Прости, если сможешь.
Стоял во дворе, пока не промок и не промёрз до мозга костей. Когда вошёл в подъезд, стал медленно подниматься по лестнице, останавливаясь на каждом этаже, как старик, которого покинули силы. Перед дверью снова замер. Исчезла куда-то вся решительность, но отступать поздно и ещё глупее, чем приехать сюда. Сделав глубокий вдох, постучал. Наташа тут же открыла, словно ждала у двери всё это время.
- Эрик! Боже, весь мокрый! Ты что, пешком сюда шёл? - не дожидаясь ответа, она затащила меня в квартиру. - Где же ты пропал?
- Точно, что "пропал"! - я улыбнулся.
Наташа сбегала за полотенцем и начала растирать мою голову, как ребёнку.
- Уши холодные! Ты весь ледяной! Что случилось? Пойдём, я напою тебя горячим чаем, пока ты не заболел... - она потянула меня за руку, не дав даже разуться, на ходу снимая промокшую насквозь куртку. - Садись! Разувайся. Носки тоже мокрые, снимай! И свитер...
- Так ты меня совсем разденешь! - мне было неловко.
- Мы никому не скажем, святой отец, - она ушла, захватив с собой мокрые вещи, вернулась через минуту с охапкой тёплой одежды, тапками и бутылкой рижского бальзама.
- Сейчас отогреешься! Одевайся!
Шерстяной джемпер немного покалывал кожу, но неловкость я испытывал не от этого, одежда принадлежала Виктору, и эта мысль не давала мне покоя.
"Зачем я приехал? Какой чёрт дёрнул меня снова потревожить её?.."
- Что же ты себя совсем не бережёшь?! - бормотала Наташа, натягивая на мои закоченевшие ноги махровые носки.
Я молчал, наблюдая за всем происходящим в каком-то полуобморочном состоянии.
В кухне горел яркий свет, было тепло и уютно, во всём ощущался вкус и забота женских рук, чистота и порядок семейного очага. Совершенно растерянный, я не понимал, что здесь делаю, как меня угораздило оказаться тут?! И это не сон!
Вода закипела, Наташа засыпала в чайник какие-то лекарственные травы, по кухне распространился аромат лета.
- Сейчас, сейчас ты согреешься! - в который раз повторила она, словно это может ускорить процесс. Взяв мои руки в свои ладони, Наташа начала их растирать и согревать дыханием, ко мне возвращалась жизнь.
- Эрик, я ещё тебя таким никогда не видела. Ты совершенно измотан, щёки впали, синяки под глазами, нельзя так себя изнурять! - она провела тёплой, нежной ладошкой по моей небритой щеке. - Глаза совсем провалились!.. - её тревоге не было конца, на мгновение показалось, что рядом - мама. Тепло любящей женщины, которого мне так не хватало в теперешней жизни. В чай Наташа добавила бальзам и положила ложку мёда. Я послушно взял предложенный мне напиток, зажав в ладонях горячую кружку, начал медленно пить маленькими глотками. Тепло стало распространяться по телу.
- Прости за беспокойство!..
- Я очень рада видеть тебя, Эрик! В прошлый раз мы и проститься-то толком не успели, ты исчез так же внезапно, как и появился. Надеюсь, теперь не уедешь так скоро... - её голос звучал как ангельское пение, отзываясь во мне и нежностью, и болью, одновременно. Она немного поправилась после родов и стала ещё красивее, чем прежде. Её божественные голубые глаза сверкали радостью и волнением, лёгкий, манящий румянец на щеках. Прекрасные густые волосы плавными волнами спускаются на плечи. Фигура приобрела женственные формы, так что невозможно глаз оторвать. Я залюбовался, чем невольно смутил Наташу и, лишь опомнившись, отвёл взгляд.
- Как ты? Как Эрика?
- Хорошо. С ней всё в порядке. Растём не по дням, а по часам, благодаря тебе! - она подошла и по-матерински прикоснулась губами ко лбу, проверяя нет ли у меня температуры. Почувствовав её близость, я не смог удержаться и крепко прижал к себе. Наташа не сопротивлялась. Мы оба замерли, едва дыша. Меня бросило в жар. Она молча перебирала пальцами ещё влажные пряди моих волос, не отстраняясь, словно всегда этого ждала. От аромата её тела закружилась голова, пьянея не от крепкого напитка, а от любимой женщины...
- Ты же, наверняка, голоден и устал с дороги, - спохватилась она, словно испугавшись, что я сейчас возьму и исчезну.
- Даже не представляешь, насколько!.. - я отпустил её с тяжелым вздохом, расцепляя отяжелевшие руки.
Зазвенели тарелки, на плите грелась еда. Смотрел на неё и не верилось, что это происходит в реальности.
- Ты надолго в наших краях? - вопрос прозвучал с надеждой.
- Завтра должен отправиться обратно.
- Как, завтра? Уже?! - она вздохнула, покачав головой из стороны в сторону, и прикусила губу, - этот её жест помню ещё со школы, в такие минуты Наташа становилась похожа на маленькую растерянную девочку.
- Наверное, будет лучше, если я переночую дома...
- Даже не думай, я никуда тебя не отпущу! - Наташа посмотрела на меня, полная решимости. - Даже не обсуждается.
- Это неудобно, что скажет твой муж?
- Ничего он не скажет. Я подала на развод, - она опустила глаза.
- Что-то случилось?
- Больше не могу.
Я не поверил своим ушам, прошло всего каких-то пару месяцев, как у них родился ребёнок, и (...) развод?
- В этом моя вина. Я больше не смогла притворяться, - её взгляд стал холодным, - в начале меня спасало физическое недомогание... - Наташа даже побледнела, вспоминая, - потом его терпение лопнуло, Виктор стал задерживаться допоздна, приходил пьяный, начались бесконечные скандалы, день за днём... Это выше моих сил, понимаешь? - её глаза наполнились слезами, голос задрожал. - Однажды он просто повалил меня на пол... и взял силой, - слёзы потекли по её щекам, губы задрожали.
Я обнял её, не находя слов. Душа наполнилась ядом, отравой дикой ярости, до этих пор неизвестной мне. Попадись этот человек сейчас мне под руки, я бы задушил его на этом самом месте, забыв про все законы и заповеди.
Ощущая биение раненого сердца, её горечь и боль, я осознал свою вину. Когда-то я предал эту девочку. Тогда, много лет назад, оставил её одну, отпустив на все четыре стороны. Не защитил, не позаботился о ней.
Вина за всё, что произошло в наших с нею жизнях, лежит на моей совести, вся тяжесть якобы правильных решений и поступков. Знал ведь, как сильно она меня любила, и всё-таки отрёкся. Какой же я после этого священник? Какое право имею учить чему-то людей, когда самому близкому и любимому человеку причинил столько страданий?!
Наташа успокоилась, не подозревая, о чём я думаю, расслабилась и даже чуть обмякла в моих руках, дыхание стало ровным, спокойным, тихим. Подействовала сила, которой Господь щедро наградил меня. Самое малое, что я мог сделать сейчас для неё.
- Прости меня, если сможешь. Это я во всём виноват.
- Перестань! Причём здесь ты? Нет тут твоей вины, Эрик, я сама не справилась со своими чувствами, сама вышла замуж без любви. Сама и виновата. Ты нужен людям. Я всё понимаю... - горький вздох вырвался у неё из груди. - Ты не мог поступить иначе ни тогда, ни теперь. Не знаю, что было бы с Эрикой, если б ты не спас её! Так что - всё правильно. Не нужно ни о чём жалеть! Я и Виктора не виню, его тоже можно понять. После того, как я увидела тебя в больнице, совсем потеряла голову и больше не смогла врать ни себе, ни ему. Не нужно было рассказывать тебе об этом, прости.
Я уже не понимал, что в этом мире правильно, а что нет. Мысль о том, что я в ответе за любимую женщину и необходим ей, укоренилась в сердце. Но как жить дальше с этим? Как вернуться к служению?