Залуженная артистка России, актриса театра и кино, дочь народных артистов России Сергея Юрского и Натальи Теняковой, жена художника Алексея Лебедева и мама двоих детей Георгия и Алексея Дарья Сергеевна Юрская стала гостьей программы "Он и Она" на канале "ТВ Центр". В откровенном интервью Кире Прошутинской она рассказала о последних мгновениях жизни отца. Шоу выйдет на экраны только в пятницу, но мы побывали на съемках и выбрали самые интересные моменты.
Актриса, дочь, мама, жена. Я вот эти названия в правильном порядке для вас поставила?
- Сейчас я в первую очередь дочь. У меня сейчас очень страшный и сложный период в моей жизни. Я привыкла быть дочкой, я привыкла, что папа со всем разберётся, всё решит. Папа - это главный человек в моей жизни всегда был.
Сейчас, конечно, нам трудно с мамой. Поэтому я — дочь мамы. Забочусь о ней, продолжаю быть актрисой и работаю много, потому что я работу очень люблю. Я на ней прекрасно себя чувствую, на ней отдыхаю.
Это второе ваше звание?
- Я — мать, это всегда тоже в первую очередь. Нет ни одной секунды, когда бы мы не думали о наших детях, даже если буквальных мыслей нет. Я им друг. И, конечно, я жена, потому что это очень-очень важно для меня.
Скажите, какой вопрос для вас сейчас самый трудный?
- Что потом? Я думаю о смерти. Я думаю о том, что с нами будет потом и будет ли что-нибудь.
Это после ухода папы?
- Конечно. Но я думала об этом и раньше. Это, вообще, основная загадка жизни. Как только ты сталкиваешься с этим буквально, не абстрактно, а вот буквально. Нет человека, который составлял огромную часть твоей жизни. Ты начинаешь думать, где он в первую очередь. Где он сейчас? И когда я уйду, куда я попаду? И это загадка, почему она существует? Я уверена, что мы никогда её не отгадаем. Почему так положено, чтобы мы этого не знали?
Мне хотелось бы, чтобы сегодня мы немножко больше поговорили о Сергее Юрьевиче. Он долго болел, лежал в больнице?
-Да, у него были хронические заболевания, свойственные его возрасту. Но все эти заболевания не были смертельными. И ничто не предвещало. Это абсолютный шок. Он попал в больницу перед Новым годом с заболеванием "рожистое воспаление на ноге". Он же играл спектакль до последнего, выходил на сцену. Он так и не стал стариком. Когда мы с мамой это обсуждали, мы подумали: "Ему почти 84". И вдруг мы стали осознавать уже после его ухода, что, вообще, это много.
Но нам всё казалось, что ему типа 60. Даже если посмотреть фотографии. Вот в 60 он как бы законсервировался внешне, он и не поменялся за эти годы. Он был настолько активен. Он в декабре дал три сольных концерта плюс новый спектакль в Пушкинском музее. Перфекционизм и трудоголизм - это у меня абсолютно от него. И он так жил до последних дней.
Он бы всё равно не смог быть беспомощным?
- Нет, никогда. Это было для него самое страшное. "Что я буду ходить с палочкой? Или пенсионерскую жизнь вести? Что я буду, что?"
Вы всё время были с ним это время?
- Да, но он уже вернулся из больницы в хорошем состоянии, нормальном. Потом за несколько дней дома он очень ослаб. По непонятным причинам. Да, был высокий сахар, мы его сбивали. Всё равно было непонятно. Как будто вдруг силы кончились. И тут-то ему и стало так плохо и страшно. Это для него было невозможным. Бессилие с ним невозможно было связать. У меня полное ощущение, что это было его решение. Просто решение. Он какую-то связь, наверное, там имел. Он сказал: "Я так не хочу". И тромб оторвался. А мы должны были согласиться с этим решением. Вот это было самое трудное. Я не согласна. Я не согласна, давайте открутим, я ещё раз что-то сделаю.
Нужно сказать, что это, может быть, смерть праведника, вот такой уход.
- Да, это правда. Никаких мучений и болей. У него совершенно спокойное было лицо. Это одна секунда, мгновение, и мама была при этом. Она успела подбежать. Он встал и позвал её. Последнее слово было "Наташа". Поэтому у нас нет этого чувства вины, что что-то мы не сделали. Есть просто чувство невероятной растерянности.
Я понимаю, что Сергей Юрьевич был совершенно отдельным гением. Как вы думаете, гении всегда одиночки и одиноки?
- Наверное, да. А он очень переживал на этот счёт. Он говорит: "Почему люди не говорят мне каких-то отзывов?" Я говорю: "Пап, ну боятся". -"Меня боятся?" Я говорю: "Ну, боятся не в том смысле, что, ой, страшно, а в том смысле, что несоответствие масштабу личности".
Такой вот парадокс. Его это тоже мучило, потому что он очень хотел отзыва, очень хотел разговора. А мало кто на это решался. У него ведь очень давно почти все друзья ушли. Конечно, мама - его главный, основной друг, кроме того, что жена, друг, партнёр. Поэтому он её и выбрал.
Юрский и Тенякова - пара абсолютно уникальная. Им было интересно любить друг друга, вы сами говорите об этом, на протяжении почти 50 лет. Это ведь невероятная редкость. Мне так кажется, в наше время. Вы знаете формулу этой любви? Это что?
- Всё это, конечно, юмор. Мама говорит: "Мне никогда с ним не было скучно". И папе никогда с мамой не было скучно. А юмор - это же не только шутки. Это склад сознания. Парадоксальность некая, совместная работа, конечно. Есть смысл всего. Потом ещё мама говорила: "Мы очень часто расставались". Он уезжал на гастроли, она уезжала на гастроли. Отдыхали друг от друга. И быт их не заел, потому что к быту они относились абсолютно наплевательски.