Моя дорогая сестра. Как же мне тебя не хватает. Мы редко созванивались, ещё реже виделись. Но я знала, что ты есть, и я в любой момент могу к тебе обратиться со своими проблемами.
Почему я называла тебя «военной»? Как-то ты спросила об этом. Ты подумала, что это означает твою жёсткость и чёрствость. Но я совсем другое имела в виду. В моём понятии ты была волевой, целеустремленной и очень стержневой. Ты всегда всё знала, и это не означает, что ты была всегда права. Но ты чётко шла в определённом направлении, даже иногда не видя конечного результата. И твоя уверенность в себе вселяла какое-то успокоение и надежду выплыть в сложных ситуациях.
Я не была для тебя первым номером, мой номер был, где-то, «шестнадцатый». Мы были с тобой двоюродными сёстрами. У меня было две родных сестры (по отцу), но с ними я совершенно не была близка. Ещё имелись три двоюродные сестры, но они тоже были далеки от меня и административно, и душевно. А с тобой мы, практически, выросли вместе. Помню, как в детстве я видела сон, что ты умерла, как же я плакала.
Когда ты родилась, мне было около трёх лет. Мама водила меня к бабушке, а сама уходила на работу. Твой папа и моя мама были родные брат и сестра. Их родители, наши с тобой бабушка и дедушка, жили с вами вместе. И вот, после твоего рождения, меня отправили в детский садик, так как я, по доброте душевной, хотела поделиться с тобой морковкой и, наверно, пыталась засунуть тебе её в рот. А бабушка увидела, пришла в ужас, и меня отделили, можно сказать, выселили.
Позже, когда я уже ходила в школу, то на каникулах, почти каждый день, я приходила к вам, мы с тобой играли. Мы очень любили гулять в саду. Тогда ещё у вас был большой сад. Потом этот сад, как и все по вашей улице, отрезали, образно говоря, и присоединили к детскому садику, где, без должного ухода, всё захирело. Но, когда сад был ещё ваш, то чего там только ни росло. Правда бабушка не разрешала нам ничего рвать. Она говорила, что посчитала все ягоды. А мы были послушны и ничего там не трогали.
Мы с тобой любили устраивать концерты у забора, который отделял сад от рынка, в основном, мы пели русские народные песни. У вас где-то в сарае отыскался толстый песенник, так что мы выучили почти все песни из него. Мотив нам напевала твоя мама. Любовь к русским народным песням осталась у меня на всю жизнь.
Маленькая, ты очень не любила причесываться, с большим трудом можно было расчесать твои волосы, поэтому в детстве тебя коротко стригли, косички отпустили только к школе. Помню, как однажды, играя в парикмахерскую (мне-то, как раз, нравилось, когда меня причесывали, заплетали), я тебе сказала услышанную где-то фразу, что, если вырвать одну волосинку, то на её месте вырастут две. Ты поделилась этой важной новостью со своей мамой, и она велела мне передать, что в таком случае, на моём месте, она вырвала бы все волосы, так как у меня волосики, в отличие от твоих, были жидковаты.
По сравнению со мной, ты была, довольно-таки, смелая. Один раз, спасая котёнка, который застрял между штакетинами, ты залезла на забор и распорола ржавым гвоздём ногу. Было много крови. Твой папа схватил тебя на руки и побежал в скорую. Попало, конечно, мне, как более старшей, но я бы на забор не полезла, а ты – отважилась. Как-то дядя попросил меня заночевать с тобой. Дедушке тогда сделали операцию, и бабушка сидела с ним в больнице, твоя мама была на юге с твоим младшим братом, а сам дядя ушёл на работу в ночную смену. По-моему, это не я с тобой ночевала, а ты со мной. Так как я, общежитская девчонка, боялась в частном доме даже погасить свет. Но с тобой мне было не страшно. А ты, вполне, не побоялась бы и одна ночевать.
Все твои родные видели в тебе надёжную опору. С тобой доживали до конца и дед, и бабушка. Потом ты бегала, моталась туда-сюда, когда болели твои родители. Твой младший брат тоже обращался всё время к тебе, когда у него случались какие-то неприятности. Ты мне сказала, что любишь его, как сына, что у тебя всегда перед глазами стоит картина, как он маленький, плачет, выставив свой пальчик, и просит: - Господи, помиловай! Видно, в этот момент его кто-нибудь обидел. Вообще-то, мы все его любили. Он был толстенький, хорошенький, очень добрый малыш. Но твой отец любил тебя больше всех. Разница между тобой и братом составляла пять лет, но пережил он тебя всего на два года. Твой уход всех подкосил.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выходы новых частей!