– Евгений Германович, вы родились в Киеве и прожили там значительную часть своей жизни в детстве и юношестве. А сегодня вас что-то с Киевом соединяет?
– Соединяют прежде всего воспоминания. Сейчас, когда умерла моя мама, больше года назад она умерла в Киеве, она болела очень тяжело и я там бывал часто в это время. Поэтому сейчас преимущественно воспоминания. Там есть еще мои родственники, хотя большая часть родственников в Петербурге и в Москве.
А вообще наша семья из Тотьмы – это под Вологдой, двести километров от Вологды. Хороший знакомый и очень уважаемый мною человек Артемий Троицкий как-то сказал, будучи в Тотьме: «Только и можно жить, что в Тотьме». Я думаю, что кончится тем, что он туда приедет; может, и я приеду, и мы будем жить в соседних домах.
Когда у меня переизбыток общения, тогда я начинаю мечтать и видеть себя на необитаемом острове Робинзоном Крузо.
– С Пятницей?
– Без Пятницы, он довольно примитивный.
– Но вы же представляете себя на необитаемом острове не в одиночку?
– Мое одиночество – это то, что в немецком языке выражается очень хорошим словом "Zweisamkeit", у нас такого нет, но его можно перевести как «двудиночество». Двудиночество – это когда я с моей женой, ну и иногда дочка, когда она к нам заходит, мы сидим вечером, беседуем, перечитываем что-то: Сашу Соколова, Гоголя. И вот если вы у меня спросите, что такое счастье? Вот это.