Дамир Рамазанов
Я благодарен редколлегии газеты «Истоки» за публикацию мемуаров моего отца — Талипа Раяновича Рамазанова — в ноябре — декабре 2016 года (№ 46—52). Я также благодарен лично главному редактору газеты «Истоки» А.Г. Хусаинову за положительный отзыв о мемуарах на правительственной комиссии, в результате чего в издательстве «Китаю» была издана книга моего отца «Воспоминания солдата Победы».
Вероятно, не все читатели знакомы с публикациями мемуаров в газете «Истоки» и далеко не все читали книгу Талипа Рамазанова, поэтому родилось желание написать эту статью в связи с приближением столетия со дня образования Башкирской АССР и столетия со дня рождения моего отца.
В своих мемуарах отец пишет: «Я родился 25 апреля 1919 года, через месяц после того, как Владимир Ильич Ленин 23 марта 1919 года подписал декрет «Об образовании Башкирской Автономной Республики» — первой в составе Российской Федерации. Таким образом, мы ровесники с Башкирской АССР».
Отец гордился тем, что родился в Башкортостане, в деревне Старая Биккна Че-кмагушевского района, в красивом краю нашей необъятной Родины. В служебных командировках он объездил все районы республики и всегда восторгался красотой и уникальностью ее природы.
Отец моего отца Раян Рамазанович Рамазанов участвовал в разгроме армии Колчака, дошел до Шадринска. После возвращения из армии устроился работать в пекарню пекарем и дрожжеви-ком (готовил по своему рецепту дрожжи). Когда мой отец подрос и поступил учиться, он в свободное от занятий время помогал своему отцу в пекарне — подносил корзинки с сырым хлебом, в дальнейшем научился месить вручную тесто.
В конце 1936 года, во время учебы в школе № 2 г. Уфы, отец вступил в комсомол. В эти годы международная обстановка была напряженная, шла гражданская война в Испании. Поэтому в школе серьезное внимание уделялось военному делу. Готовили значкистов ГТО (готов к труду и обороне), ГСО (готов к санитарной обороне), ПВХД (противовоздушная и химическая оборона) и ВС (ворошиловский стрелок). Эти занятия давали хорошие результаты в изучении и владении винтовкой, противогазом, приемам оказания первой медицинской помощи. Эти навыки пригодились новобранцам во время службы в армии, в том числе отцу.
Далее был ОСОАВИАХИМ. Отец стал председателем первичной организации и инструктором по подготовке ворошиловских стрелков. В эти годы был призыв ЦК ВЛКСМ: «Комсомольцы — на самолеты!», и по рекомендации школы Ленинский райком ВЛКСМ г. Уфы дал ТР Рамазанову путевку в аэроклуб для учебы без отрыва от занятий в 10-м классе школы. Учиться в аэроклубе по 4-5 часов вечером после школы было нелегко, но аэроклуб увлек отца, и в мае 1938 г. он начал летать, прыгать с парашютом и в декабре 1938 г. сдал экзамены. В дальнейшем отец работал в тренировочном отряде аэроклуба инструктором-об-щественником, так как центральный совет (в Москве) штатную должность не выделил.
Когда началась финская война (зима
1939 г.), аэроклуб наложил бронь, и отца в армию не взяли. Начались полеты в сложных метеорологических условиях и ночные вылеты. Отца предупредили о невыезде из Уфы и возможном вылете на своем самолете на фронт. Когда закончилась финская война (март 1940), отец по направлению горкома ВЛКСМ г. Уфы был принят на работу в Управление кинофикации при Совете народных комиссаров БАССР инспектором по кадрам, где проработал до октября
1940 г., то есть до призыва в армию.
ТР. Рамазанов был зачислен в команду для направления в летную школу. Однако команда в этот день была переполнена, и несколько человек, в том числе и отец, были оставлены для особого вызова. Но отец сумел уговорить старшего лейтенанта (знакомого), и его включили в команду артиллеристов, которая готовилась к отправке в Прибалтику. Секрет был в том, что в этой команде было много знакомых ребят, в том числе и сосед Мансур Хабибуллин. В ней же он познакомился с Хамитом Суховым, который в дальнейшем стал родственником (дядя моей мамы). Ст. лейтенант не соглашался, так как был приказ наркома обороны — выпускников аэроклуба направлять в летные школы. Но большое желание друзей служить вместе взяло верх.
Так отец прибыл в город Даугавпилс Латвийской ССР (которая стала советской незадолго до этого) в расположение 226го гаубично-артиллерийского полка 23-й стрелковой дивизии (23-я с.д.). Эта дивизия в полном составе участвовала в финской войне и имела боевые заслуги, отмеченные командованием.
Пишу подробно о предармейской жизни отца, которая была похожа на жизнь многих его сверстников, для того чтобы напомнить соотечественникам о том, что партия и правительство в то время уделяло большое внимание воспитанию молодежи, их физической, технической и военной подготовке. Комсомол был серьезным помощником в этом деле. Работа эта была нужна, если вспомнить о том, какие силы пришли к власти в 1933 году в Германии.
В вышеназванной воинской части ТР Рамазанов был назначен ездовым первого орудия батареи, прослужил в ней до начала войны. Были частые учения в обстановке, приближенной к боевой, в том числе ночные, где запрещалось разводить костер и курить. Вместо лошадиной тяги орудий дали трактора. Затем трактора забрали и вновь дали лошадиную тягу. Но уже вместо лошадей прислали необученных жеребцов с конезавода, которых невозможно было запрячь в пару, дрались. Таких пар было 4 у каждого орудия. Бойцы считали такую замену вредительством. «Но за короткий срок нам пришлось обучить этот конский состав к упряжке» (здесь и далее цитаты из мемуаров отца).
«В июне 1941 года на Запад шли эшелоны с боевой техникой и воинскими частями. Было тревожно. А 17 июня 1941 года часть подняли ночью по тревоге, и наша 23-я с.д. тоже выступила в сторону Литовской ССР, двигались только ночью, соблюдая маскировку».
И вот 22 июня на рассвете — первый налет немецкой авиации, стрельба из пулеметов. «Но мы сначала не поверили разговорам о немецком нападении, не знали их самолетов и думали, что это учения. Вскоре был построен весь наш полк и выступил зам. командира полка по политической части Соболь. Он объявил о вероломном нападении Германии на СССР и нарушении госграницы в некоторых местах». Была поставлена задача — скорее добраться до Каунаса для занятия обороны.
«Двинулись где-то в 7-8 часов. Колонна была очень большая, не видно было начала и конца. Не успели проехать несколько минут, как послышались пулеметные очереди. Никто не вышел из строя. Но через мгновение я оказался на земле, в кювете, и услышал крики и стоны. Первое, что увидел, — это моя раненая лошадь, которая вскоре умерла. Когда поднялся на ноги, не поверил своим глазам. Вместо стройной колонны было что-то неописуемое: лежали мертвые, стонали раненые. Немедленно были приняты меры по оказанию медицинской помощи, комплектованию боевых расчетов». Отец получил нового коня из упряжки боеприпасов. После этих мероприятий тронулись в путь. Вскоре был очередной налет бомбардировщиков, но на этот раз значительного ущерба не было, так как колонна двигалась рассредоточен-но (подразделения были на значительном расстоянии друг от друга). Так началась война для ТР Рамазанова и его боевых товарищей из 23-й с.д.
«Под Каунасом несколько дней держали оборону, бои были очень тяжелые, но все же пришлось отступать. Отступали беспорядочно, связь нарушена, координации движения не было. В 23-й с.д. осталось 3 гаубицы (в нашем 226-м гаубичном полку — три, а в 211-м артполку — ни одного). Много жертв было при переправах рек из-за налета немецкой авиации».
«20 июля оказались в окружении. Закопали оружие, так как осталось всего 3 снаряда, и стали по ночам двигаться небольшими группами по 30—50 человек. Пробирались через леса и болота, не обнаруживая себя и не вступая в бой, около 10 дней. После болот вышли на пасеку. Разузнав у пасечника о том, что немцев в этой местности еще не было, впервые нормально поспали на свежем сене (это в Псковской области). Через три дня вышли на ж/д станцию То-ропец Калининской области, там было немало вышедших из окружения. Ночью всех отправили на станцию Осташков этой же области. В Осташкове вышедших их окружения бойцов погрузили на пароход и отправили через озеро Селигер. Во время переправы едва не ушли на дно при бомбежке. За Селигером, в лесу, сформировали батареи, полк. Встретились со многими знакомыми. Получили орудия».
ТР Рамазанов снова назначен ездовым корня первого орудия первой батареи 226го полка. Отец не раз рассказывал впоследствии, как он и все его товарищи были рады выходу из окружения и возможности дальше воевать в боевой части.
Далее были бои в Великих Луках Псковской области, Холмах Новгородской области. Подбитые танки, потеря товарищей, орудий. Вновь комплектовали личный состав и технику, проводили обучение новичков в боевой обстановке.
«В октябре 1941 года нашу 1-ю батарею передали в распоряжение 28-й танковой дивизии, которой командовал полковник Иван Данилович Черняховский (впоследствии генерал армии, командующий 2-м
Прибалтийским фронтом). В момент передачи батареи в состав 28-й т. дивизии эта дивизия не имела ни одного танка. Всю технику и большую часть личного состава она потеряла в ожесточенных боях при обороне Новгорода. Несмотря на слабое вооружение, дивизия вела упорные бои и стояла насмерть возле озера Селигер и дальше не отступила. Отчаянно и смело воевали танкисты в качестве пехотинцев».
Несмотря на многочисленные наступательные операции, немцы не сумели прорвать оборону и занялись агитацией (разброс листовок).
В этом месте отцу впервые довелось увидеть пробные стрельбы реактивных «Катюш». Вернувшись с переднего края, разведчики рассказывали о том, что «земля под немцами горела, и было все в дыму. Даже когда все развеялось, немцы долго еще молчали».
«До конца 1941 года дивизия держала оборону возле озера Селигер, но не отступила. Вскоре получили сообщение о том, что под Москвой наши войска перешли в контрнаступление. Все выскочили из землянок, обнимались, кричали «Ура!», обнимались».
Зимой 1941 г. 28-ю т.д. переименовали в 241-ю стрелковую дивизию, в составе которой был сформирован 1010-й арт. полк, где проходила дальнейшая служба отца в составе 1-й батареи в различных должностях: ездовым корня первого орудия, старшиной батареи, зам. политрука батареи, орудийным номером, старшим разведчиком, а с конца 1942 г. — командиром отделения разведки.
«После контрнаступления наших войск под Москвой мы воспряли духом, появилось горячее желание перейти в наступление. И вскоре Северо-западный фронт также перешел в наступление. Наши успехи были скромнее, чем под Москвой, но все же удалось освободить некоторые населенные пункты. Эти боевые действия показали, что наши части и соединения стали лучше воевать, многому научились.
Мы впервые увидели, как фашисты могут бежать с укрепленных позиций после нашего мощного артиллерийского обстрела. А самое главное — укрепился боевой дух бойцов и командиров. Наступая, мы видели результаты своего труда, — было уничтожено немало огневых точек, боевой техники и живой силы противника. Одновременно мы видели в освобожденных селах, какие издевательства и надругательства творили фашисты с советскими людьми. Кулаки сжимались еще сильнее, и было одно желание — бить врага и дальше, освобождать наши земли».
«Основным итогом боевых действий дивизии, входившей в состав 27-й армии, было то, что наши части крепко затянули кольцо окружения вокруг 16-й немецкой армии, рвавшейся к Ленинграду, и не дали ей соединиться с основными силами противника, наступавшими на Ленинград».