Мы лежали тогда совершенно голые и дурацкие. На огромном диване, который занимал почти всю крошечную комнату. Ползали друг по другу ленивыми пальцами и любознательно-ревниво спрашивали - а это у тебя откуда? А это ожог, я раньше гладила в трусах и майке, вот, периодически припечатывала к бедру. А это собака, когда была маленькая, выгрызла огромный кусок случайно. А след на колене остался от операции. А вот эти шрамы с обеих сторон носа у меня лет с четырнадцати, мамины ногти.
- А этот шрам у тебя откуда? - спросил он, проведя по кромке нижней губы. Шрам был маленький, почти незаметный, сейчас его нет уже, прозрачный. А это от верхнего резца, я всегда закусываю нижнюю губу, когда плачу, но вместо этого сказала:
- Не помню. Кажется, с ножа неудачно кушала года четыре назад.
- Оу, - сказал он, - и мы, кажется, рассмеялись.
И единственное, что сейчас меня по-настоящему взволновало сегодня, когда я вспомнила свою прошлую жизнь, так это зачем я тогда соврала. Хотя вряд ли это что-то бы изменило.