Кошачье счастье. Часть 2.
Что ж поделаешь, кошачий век короткий. Долго печалиться некогда.
Взглянув тоскливым взглядом на свое насиженное место, ранним майским утром отправился Мурзик на поиски пресловутого «кошачьего счастья». Первым делом обошел он свою, когтями добытую, обширную территорию, все обнюхал и все пометил. Нарушений границ не выявил.
Далее путь пролегал через несколько соседских домов, с обитателями которых Мурзик поддерживал негласный нейтралитет. Потом, за углом, дорога и школа, в подвале которой можно отсидеться до темноты. А за школой улица, ведущая прямиком к речке. Вот к ней то и держал путь наш горемыка.
Помнится, в дикой молодости, забредал он в эти края, да был с позором прогнан местным матерым котом по прозвищу Пахан. Давно это было. Засмотрелся он тогда на Анфиску, городскую кралю, которая приезжала с хозяевами только на лето. Белая, пушистая, голубоглазая. Мурзик отродясь такой красоты не видел ни до того дня, ни после. Вот и поплатился за свое любопытство. Подрал его тогда Пахан не слабо.
Сейчас дело другое. Ему бы только до речки дойти, да рыбки на мелководье половить. А на Анфиску он и не взглянет, возможно.
Так, размышляя о прошлом, да думая над тем, как объегорить матерого, сидел Мурзик в школьном подвале уж пятый час подряд.
Солнце клонилось к закату, желудок предательски урчал. Перед закрытыми глазами кота мелькали кусочки недоеденного утром паштета и мерещился запах теплого козьего молока. Скорее бы стемнело, засыпая подумал Мурзик.
В углу подвала что-то зашуршало, шмякнулось и раздался тонкий писк. Кот вздрогнул.
- Мыши. - подумал он. Надо настроить ночные рецепторы и выбираться отсюда. В три прыжка он добрался до разбитого подвального окна и выглянул на улицу. Ночь была тихой. Из-за редких облаков светила луна.
- Ух, никого! Пора в дорогу. - Он зевнул и вышел из подвала.
Вот она, свобода! Не надо домой возвращаться, не надо вонючих мышей ловить, хозяйке угождать. Не надо смотреть каждый день на эти нахальные морды ( имея ввиду Ваську и Мурку), которые со мной даже не попрощались. Я умный и сильный! Мне все нипочём!
Его размышления прервал пристальный кошачий взгляд.
- Не может быть! - подумал Мурзик. - Только не Он!
- А ну, стой! - Пахан взъерошил шерсть. - Стой, кому говорю!
- Это вы мне? - Мурзик в ужасе застыл на месте.
- А ну ка, глянь на меня! - сверкнул глазами матёрый. Да я тебя, кажись, знаю! Ты совсем страх потерял что ли?! - Пахан стал медленно приближаться к чужаку.
Мурзик боялся поднять глаза. Лапы его дрожали. Хвост предательски прижался к земле. Из последних сил, дрожащим голосом он залепетал.
- Простите, великодушно. Я знаю, что уже очень поздно, и, безусловно,это ваша территория, на которую я ни в коем разе не претендую. Заранее извиняюсь за причинённые неудобства. Но, не будете ли вы так любезны? Разрешите мне просто пройти, очень вас прошу. - На последней фразе голос Мурзика перешёл на шёпот, а сам он практически, прижался к земле.
По мере всего этого монолога глаза матёрого становились все шире и шире. Он ожидал всего скандала, драки, борьбы. Он жаждал крови. Но такая покорность и вежливость просто обескураживает. Да что же это творится с котами в округе?! Где гордость? Где воля к победе любой ценой?!
Пахан опустил шерсть и подошёл поближе.
- Э, слышь, вежливый, за проход надо бы заплатить.
- Но у меня ничего нет. - И, еле сдерживаемая, слеза предательски шлепнулась на асфальт.
- Да ты жил лучше меня! - Возмутился матерый. - Тащи давай колбасу или курицу, на худой конец и рыба сгодится. - Он сел в ожидании.
- Выгнали меня - вздохнул Мурзик. - Третий я по счету. Не положено, говорят, три хвоста на одну хату.
Пахан горько вздохнул.
- Выходит братья мы с тобой по несчастью. - Он тоскливо посмотрел на дом за высоким забором, где некогда жил.
Мурзик, чуть осмелев, непонимающе взглянул на матёрого.
- Так ты ведь у них один был?!
- Один - вздохнул кот. - Уехали они. Бросили все и уехали. Подались искать своё счастье.
- А в чём оно, счастье? - оживился Мурзик. Ты знаешь?!
- Ну, знамо дело! Для нас, для котов, счастье в тёплом доме, в кусочке колбаски, да в миске с молоком. - Он еще раз тоскливо взглянул на дом. - А для них... . Кто их знает?! У них спросить надо.
Они помолчали.
- Так что? - робко спросил Мурзик. - Дашь мне пройти?
Пахан ухмыльнулся.
- Да ступай , бедолага. - И, подумав - А куда ты идешь то? Может и я с тобой?
- Да я к речке, на отмель, рыбы наловить да поесть. С утра ничего не ел.
Пахан от смеха схватился за живот.
- Рыбы?! Ага, щас! Держи карман шире! Да кто ж тебе даст наловить то её?
- Как кто? - отупел Мурзик - я и сам ловить могу! Заходишь по колено в воду и стоишь с поднятой лапой. Как подплывет, ты её хрясь пятернёй и в рот! - Глаза кота загорелись.
- Пятернёй?! Ну ты, брат, даёшь! Да ты что, новых законов не знаешь?!
- Каких таких законов?! - Мурзик сел.
- Да таких! - Пахан смачно выругался - что больше одного когтя в реку совать нельзя! Да и рыбачить можно только с берега. Вот ты сможешь с берега, да на один коготь рыбу поймать, а?
- Нет, конечно.
- Вот! - матерый поднял указательный коготь вверх - Никто не может! Порыбачить он захотел. Размечтался! Законы знать надо! А то это... штраф платить заставят.
- А что это? Штраф?
- Ну, это дань такая государству.
- Так чем же нам платить? - не унимался Мурзик. - У нас же ничего нет!
- Они найдут - вздохнул матёрый - мышами вон, или тараканами.
Мурзик брезгливо поморщился.
- А если не заплатим? - допекал он Пахана.
- Ну так в Москву загребут, в подземку крыс ловить. А ты знаешь какие там крысы?! - нагнетал обстановку матерый - больше нас с тобой! Вот.
Мурзик обреченно сидел на дороге, переваривая информацию. Законы, дань, штрафы, подземка. Всё это никак не укладывалось в его кошачьей голове. Он вспомнил как утром уходил из родного дома с твёрдой уверенностью, что сам то себя он уж точно прокормит. С голоду не помрёт. А теперь что? Что делать?! - он закрыл глаза.
- Слышь, Паханушка, а у тебя покушать нет ничего, случайно? - Мурзик положил лапу на урчащий живот. - Есть хочу, сил моих больше нет.
- Ишь ты, как залепетал. - Пахан ухмыльнулся. - Ладно, жди. Есть у меня заначка. Поделюсь, так и быть. Но уж и ты меня, ежели получше устроишься - не забывай. Братья мы теперь с тобой по несчастью.