Из истории балета
В одной из строф первой главы романа «Евгений Онегин» великий Пушкин создал стихотворный портрет знаменитой балерины начала XIX века – Авдотьи Истоминой. Поэт описал ее на сцене «блистательной, полувоздушной, смычку волшебному послушной», а танец назвал «душой исполненным полетом». Эти строки знакомы нам со школьной скамьи, однако мало кто знает о драматической судьбе танцовщицы на сцене и в жизни.
Театральное училище и первые шаги на сцене
Евдокия родилась в 1799 году в семье полицейского пристава. Она рано осиротела, потеряв мать. В шесть лет хрупкая девчушка стала ученицей Императорского театрального училища. Туда ее привел музыкант, неизвестно кем приходившийся маленькой Дуне. Что сталось с отцом будущей балерины история умалчивает.
По правилам училища детей принимали постарше, но в дело вмешался сам маэстро Шарль Дидло, с 1801 года возглавлявший Петербургскую балетную труппу Российских императорских театров. Знаменитый балетмейстер и педагог разглядел в малышке пригодность к танцам и распорядился принять девочку в школу. Против фамилии новой ученицы, в списке принятых на казенное содержание, стояла лаконичная запись: «Авдотья Истомина, дочь полицейского пристава, а представил Преображенский флейтист».
Самая маленькая ученица стала любимицей Дидло. В 1808 году девятилетняя танцовщица, вернее танцорка, как пренебрежительно в то время называли балерин, впервые появилась на сцене. Это была премьера балета «Зефир и Флора», созданная ее наставником. Она выезжала на сценическую площадку в свете богини Флоры на огромном лебеде. Позже юная балерина танцевала много детских ролей и перед тем, как вернуться в постановку «Зефир и Флора» в основной партии богини весеннего цветения, исполнила в ней каждую роль поочередно.
В стенах училища Истомина осваивала искусство танца вплоть до 1816 года и на выпускном вечере предстала перед комиссией в главной партии балета Дидло «Ацис и Галатея». Одаренную выпускницу приняли в труппу Императорских театров. Балерина покоряла публику высокой техникой и безусловным актерским талантом. Критики писали, что «изображение страстей и движение души жестами и игрою мимики требует великого дарования», и ими обладает госпожа Истомина.
В эпоху Александра I в театре царил культ античной красоты, часто ставились балеты на мифологические сюжеты. Образы, создаваемые Истоминой, напоминали ожившие скульптуры греческих и римских богинь. Она блистала в роли Флоры в балете Дидло, была очаровательной Лизой в «Тщетной престижности» Жана Доберваля и Луизой в «Дезертире». Ее амплуа расширялось. Спектакли, в которых участвовала Истомина без преувеличения называли настоящим праздником театра. А критики отмечали, что танцует она «с величайшей живостью и проворством» и относится к балетным актрисам «для ролей резвых и хитрых девиц».
Истомина стала первой из русских балерин, сделавшая первые шаги на сцене на кончиках пальцев. Такая техника была еще в диковинку, чем-то необыкновенным и удивительным, хотя экспериментирование с танцем на носках уже велось и прежде. Об этом позже вспоминала танцовщица Татьяна Гранатова-Шлыкова. К подобному трюку прибегала, например, солистка парижской Оперы Женевьева Гослен. Это еще не был танец на пуантах, но его зарождение.
Богемная жизнь
Современники описывали Истомину, как невысокую хорошо сложенную красавицу, жгучую брюнетку с черными огненными глазами, которые прикрывали длинные ресницы, придавая ее взгляду томность и загадочность. Природа одарила Авдотью не только грацией, талантом балерины и привлекательной внешностью, но и красивым голосом, отменной дикцией, артистичностью. Она нередко принимала участие в драмах и водевилях.
Истомина любила богемную жизнь, часто бывала в литературно-музыкальном салоне князя Шаховского, служившего начальником репертуарной части императорских театров и писавшего драматические произведения.
В квартире Шаховского, на ее верхнем этаже царила веселая и увлекательная «чердачно-богемная» жизнь. У него собирались разные люди: известные литераторы, театральные деятели, артисты, офицеры, велись интеллектуальные беседы, обсуждались актерские дебюты, читались новые произведения. Здесь также флиртовали, кавалеры приударяли за дамами. В салоне Шаховского Истомина неоднократно встречалась с Пушкиным, Грибоедовым.
Очаровательная и легкая в общении балерина, не страдавшая комплексами и отнюдь не являвшаяся образцом нравственности, привлекала к себе внимание, ловила восторженные взгляды мужчин, сводила с ума и офицеров, и поэтов. Здесь она впервые увидела штабс-ротмистра Кавалергардского полка красавца Василия Шереметева. Завязался бурный роман, который продлился несколько лет. Из-за необузданного, ревнивого характера Шереметева влюбленные ссорились, разъезжались и снова мирились.
В момент очередного порыва ревности Шереметев вызвал на дуэль графа Завадовского. Секундантом кавалергарда стал корнет лейб-уланского полка Якубович, будущий декабрист. Секундантом второго участника дуэли – дипломат и поэт Грибоедов. Они решили последовать примеру дуэлянтов и тоже стреляться. Осенью 1817 года соперники стали к барьеру на Волковом поле. Первый поединок закончился трагедией: Шереметев был смертельно ранен, из-за чего секунданты отложили свою дуэль, которая состоялась позже через год на Кавказе, куда был переведен Якубович. Она стоила Грибоедову отстреленного мизинца. Впоследствии, именно это ранение позволило опознать тело поэта, убитого в Персии во время резни в Тегеране.
Дуэль из-за Истоминой наделала много шума в Петербурге и вызвала недовольство двора. Сама же балерина с головой ушла в работу и с тех пор ее имя не связывали с кем-либо из богатых поклонников и любовными похождениями. Она блистала в главных ролях почти в каждой постановке своего педагога Дидло.
В 1823 году специально для Истоминой маэстро сочинил партию черкешенки в балете «Кавказский пленник». Постановка балета по повести Пушкина была достаточно смелым шагом, ведь поэт тогда находился в опале и южной ссылке. Он засыпал брата письмами с просьбой писать подробно о балете Дидло, о роли черкешенки Истоминой, за которой он некогда «волочился, подобно кавказскому пленнику».
Кстати, Пушкин вынашивал идею написать «Русский Пелам» - роман, в котором прототипом одной из героинь была Истомина. Работая над эпизодом, поэт увлекся, возникли мысли о другом романе – «Две танцовщицы». В нем Истомина должна была стать главным персонажем. Среди черновых рукописей сохранился даже план, который набросал поэт.
Конец балетной карьеры
После декабрьских событий 1825 года и воцарения Николая I балерина впала в немилость. Говорили, что сыграло в этом роль близкое знакомство с опальным Пушкиным, и многими декабристами. Особенно ухудшилось ее положение после отставки Дидло, который всегда покровительствовал своей ученице. Балерине давали все меньше и меньше ролей, урезали жалованье.
Полученная травма ноги принудила Истомину подать прошение императору о разрешении лечиться за границей за казенный счет. Но царственная особа решила вовсе отстранить танцовщицу от службы. На прошении Николай I самолично написал резолюцию: «Истомину уволить ныне совсем от службы». Это был жестокий удар для балерины, ей даже не позволили прощального бенефиса. Последним выступлением стала русская пляска в дивертисменте на сцене Александринского театра в 1836 году.
Закончив сценическую жизнь, Авдотья Истомина вышла замуж за драматического артиста Павла Экунина, поддерживавшего ее все трудные годы. Она стала вести скромную жизнь вдали от света, изредка появлялась в театре, чтобы взглянуть на танец знаменитой итальянки Марии Тальони.
Умерла балерина в 1848 году в возрасте 49 лет, заразившись холерой во время эпидемии. К тому времени ее имя было почти забыто, Петербург не оценил свою Терпсихору. На Большеохтинском кладбище сохранился скромный памятник, надпись на камне гласит: «Авдотья Ильинична Экунина, отставная артистка». Столичная "Северная пчела" только через год напечатала несколько строк некролога о смерти той, кем была очарована вся околотеатральная Россия всего лишь несколько лет тому назад.
Танцовщица осталась жить в стихах Пушкина, который увековечил Истомину, почти осязаемо описав ее вдохновенный танец.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина. Она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола,
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.