(Из рассказов отца - сержанта Агапова Алексея Алексеевича)
Алексей крикнул своим бойцам: «Ложись!», и сам бросился в придорожный кювет. Бойцы, шедшие по правую сторону от самоходок, попадали в правый кювет дороги вместе с Алексеем. Автоматный и пулемётный огонь с немецкой стороны всё усиливался.
В темноте непроглядной ночи со стороны села сверкали десятки огоньков от шквального немецкого огня. Некоторые из бойцов стреляли по селу одиночными выстрелами, а некоторые прижались плотно ко дну кювета. «Агапова к капитану!» - передали бойцы по цепочке, и Алексей пополз по кювету к командирской самоходке, прижимаясь к земле и про себя ругая шустрого капитана. Едва Алексей взобрался на борт самоходки, как попал под ругань капитана: «Вы что там, заснули, пехота? Немедленно выдвигай своё отделение вперёд на 100 метров?»
- «Как вперёд, с какой целью?» - Алексей так опешил от неожиданности, что переспросил капитана, недоумевая, не оговорился ли капитан? Под таким шквальным огнём выдвигать бойцов впереди самоходок означало верную и бессмысленную смерть всего отделения. «Самоходки будете охранять от немцев». Ты что, хочешь, чтобы мне фашисты все самоходки пожгли? Выполнять!» - прокричал капитан. Возражать было нельзя, но бес правды уже заговорил в Алексее: «Товарищ капитан, зря в одну минуту всех людей положим, немец шквальным огнём бьёт, головы не поднять, вы только посмотрите».
«Чего там смотреть?!» - капитан хотел выглянуть из самоходки, схватился рукой за верхний край передней брони и тут же дико закричал, скатился на дно самоходки и начал кататься от боли, громко во всё горло матерясь. Очередь немецкого пулемёта так плотно прошла по верхнему краю брони, что как бритвой срезала капитану четыре пальца правой руки. Пока самоходчики в свете фонарика отрезали капитану пальцы, болтавшиеся на коже, и перебинтовывали руку, Алексей пополз по кювету к своему отделению. Он ползал от одного бойца к другому и говорил каждому: «Видишь, вон там слева пулемётчик бьёт? Давай по нему короткими очередями, как учили, пока не замолчит». Через несколько минут всё отделение стреляло по одной немецкой огневой точке. Как только огонёк выстрелов выбранной Алексеем цели на немецкой стороне пропадал, Алексей полз снова от бойца к бойцу и наводил их огонь на новую огневую точку.
При таком массовом обстреле целым роем пуль одной огневой вражеской точки у немецких пулемётчиков и автоматчиков не оставалось шансов на жизнь. Самоходчики берегли снаряды для какого-то важного случая, но через час боя, наконец, разродились и дали пару залпов осколочными снарядами по селу. Это отрезвило обороняющихся немцев. Огонь с немецкой стороны прекратился, и с рассветом самоходки и пехота вошли в село. Утро подтвердило правильность тактики ночного боя. Немцы отступили так быстро, что вопреки своим незыблемым правилам оставили в селе своих убитых с оружием.
Убитые немецкие автоматчики и пулемётчики лежали всюду, где их застала смерть – почти за каждым углом. Их было немало.
Алексей ожидал больших неприятностей со стороны капитана. Ведь он не бросил своих ребят под пулемётный огонь. Не выполнил приказ. Попахивало трибуналом. Но победителей не судят. Самоходки не пострадали, если не считать множественных следов на краске брони от немецких пуль. Да и капитану было уже не до Алексея. Его сразу же после потери пальцев во время боя отправили в медсанбат из-за большой потери крови, и война для него закончилась. Без пальцев не воюют.
Если бы не ранение капитана, не избежать бы Алексею трибунала. Алексей никому не рассказывал, какой приказ от капитана он получил в том ночном бою, и что очередь немецкого пулемёта спасла жизнь ему и целому отделению молодых ребят.
Не было бы счастья, да несчастье помогло.
ноябрь 2013 года, Воронеж, Эд. Эд. Алмазов-Брюликов (Агапов Ал. Ал.)