История знакомства с этим удивительным человеком так же необычна и занимательна, как и он сам. Мы, трое вчерашних холостых выпускников пединститута, по направлению приехавших в это захолустье, смотрели Штепселя и Тарапуньку по телевизору. Тут заходит к нам довольно пожилой человек с каким-то допотопным объёмистым ведром и здоровается почему-то по-украински – Здоровеньки булы, хлопцы! Лишь позже я сообразил, что он глянул на телик, быстро сориентировался и выдал такой хохляцкий перл. И в дальнейшем нашем общении с ним меня всегда поражала его молниеносная ответная реакция на ситуации, в которых была хоть одна зацепка для шутки. И внешность у него также была нестандартной для нашей Бурятии – синие насмешливые глаза, нос картошкой, над ним клочковатые брови, морщинистый лоб, и всё это расположено в каком-то беспорядке на его махровой рязанской морде, как говорилось в старом фильме «Парень из нашего города».
Представился он именем под стать его внешности – Иваном. Как позже я узнал, его жена Татьяна звала его, в зависимости от своего настроения, или Ванюшкой, почему-то с ударением на первый слог, или же «Ваня – голова баранья». После знакомства, в котором он быстро захватил инициативу, мы все уставились на его огромное ведро. – Холодильник сломался, начал протекать, а я не заметил, вот и появился грибок под полом. Вам, хлопцы, (из этих хлопцев я один был русский) надо наполнить быстренько это ведро мочой, а я после двухдневной выдержки на солнышке намажу его содержимым грибковые места. И его как рукой снимет! – закончил он. Не успели мы переварить столь необычное предложение, как он из-за пазухи достаёт бутылку с мутноватым содержимым. – А это бимбер для скорейшего завершения вашей миссии! Любил старый вставлять в свою речь украинские словечки, которыми он на фронте изрядно пополнил свой и без того богатый словарный запас. Эту «миссию» мы благополучно выполнили и моё знакомство с ним переросло в настоящую дружбу, несмотря на значительную разницу в возрасте.
Дед Иван родом был откуда-то со Смоленщины, и ему очень не нравилось, когда по телевизору Россию называли Нечерноземьем. В то время, в середине 80-х прошлого века, действительно в СМИ почему-то не любили это слово. Оттуда же и был мобилизован в Красную Армию, войну закончил в Будапеште фронтовым разведчиком. Как его из России занесло в Сибирь, не рассказывал, даже жене. Она мне тихонько говорила, пока его не было поблизости – Натворил там, наверное, делов, окаянный. Он ведь в молодости удалый был, не смотри, что хохотунчик да ростиком некорыстненький. Как сюда приехал, решили его трое деревенских проучить после танцев. А он давай их так буцкать, что от них только лохмотья летели! До сих пор его, дурака, побаиваются, закончил она. Никогда не забуду её напевные интонации, куда органично вплетались чисто деревенские слова и выражения, которые я затем с удовольствием применял и в своей речи.
Дети у них разъехались, жили далеко и к родителям приезжали только на лето. Поэтому их я не видел ни разу, так как сам уезжал на родину в долгожданный учительский отпуск на два месяца. Так как занятия в школе были в одну смену, после обеда я был свободен как птица и частенько бывал у своих старых знакомых. Помогал им по хозяйству – колол дрова, со скотом оказывал посильную помощь, а за это тётя Таня меня вкусно кормила, а дед частенько угощал своим бимбером. В первое посещение их жилища дед меня угостил крепчайшим самогоном, налив себе из другой бутылки под предлогом лечения от старых ран. При этом он внимательно смотрел, не поперхнусь ли я, не поморщусь ли. Я примерно такого и ждал и поэтому мужественно перенёс это испытание, чем заслужил похвалу деда – Молодец! Всяк пьёт, да не всяк крякает! Я тебя на вшивость проверял. Затем он рассказал занимательную, почти мистическую историю. Попытаюсь пересказать его словами.
– Вот, Михаил, хорошо я водку попил лет пять назад. Что-то приболел в то время, аппетит пропал, высох как щепка. Приехали в райцентр к врачу, молоденький такой парнишка. Сдал анализы, через две недели снова прибыли на приём, врач этот давай что-то шептаться со старухой моей да на меня жалостливые взгляды кидать украдкой. Почуял я неладное, старуху отправил в магазин, а сам к врачу да и взял его «на арапа» - я войну прошёл, смертушке в глаза смотрел не единожды, ты скажи мне, милый, сколько мне жить-то осталось? Дел много, надо закончить их по-божески, а сроку отпущенного не знаю. Тут он и выдал – У вас рак четвёртой стадии, анализы пришли из Иркутска, а жить будете не больше двух месяцев. Через две недели начнутся боли, выпишем вам наркотики обезболивающие, морфин так по-ихнему, по врачебному. Вышел я от него, старухе вида не подаю, отправил её домой а сам сказал, что к другу схожу, у него и переночую. Татьяна на удивление быстро согласилась, а я со своей сберкнижкой в сберкассу, снимаю деньги и покупаю в магазине водки четыре ящика. До этого и погулять-то путём не получалось, то нищета послевоенная, то дети малые, то работа, а тут, думаю, водки попью досыта хоть перед смертью и наркотиков не надо будет. Привёз меня домой друг и я закрываюсь в летней кухне с этим багажом, беру закуски и вот это ведро, показывает на уже упоминавшееся ведро. И давай я пить по-чёрному! Сначала ещё закусывал, а потом всё – только голову подниму, выпью полстакана и дальше погружаюсь куда-то. Всех, с кем воевал и кто до Победы не дожил, вспомнил и помянул добрым словом и рюмкой. Потом уж разговаривать с ними начал, будто уже на том свете. Они все молоденькие, один я старый посередь их затесался. С ума бы сдурел, наверное, да хорошо, что водка кончилась. Проснулся раз – смотрю, живой. По ящикам прогулялся – бутылки все пустые. Вылез на белый свет поглядеть, меня ветром качает, но живой ведь, живой как есть! Очухался я, через неделю поехали к врачу знакомому. У того глаза на лоб полезли, когда меня увидел. Списал он меня уже, снял с довольствия, а я вот он во всей красе, только чёрный как головёшка, не отошёл ещё путём от запоя. Сдал анализы, нет у меня рака, а был ведь. Выжег я его водочкой, она и спасла меня да чуть при этом разума последнего не лишила. Вот тебя тогда не было здесь, а то бы вместях погуляли - закончил он свой рассказ.
Баба Таня, которая столь же внимательно слушала его рассказ, пригорюнившись, вдруг встрепенулась – Вспомнил снова свою болезнь! Вот возвернётся та твоя лихоманка, будешь знать! Чего раскаркался, голова баранья! – Ну и пущай возвертается! Мы её с Михой снова выжгем, только уж не четыре ящика возьмём, а все восемь! Он вытаскивает откуда-то из-за божницы сберкнижку и потрясая ею, кричит – Денежка то есть ещё, и на большее хватит! Баба Таня горестно машет рукой и выходит, что-то ворча себе под нос. – Лихо я её отбрил, Михаил, что скажешь? Мы с ним начинаем хохотать во весь голос, а он тянется за бутылкой со своим бимбером…
Если вам понравилась статья, о чём автор будет судить по количеству лайков и дочитываний, напишу продолжение про этого неподражаемого человека.
