Наличие религиозных чувств у граждан в российской правовой системе представляется спорным вопросом, являющимся элементом вопроса о значении принципа нейтральности мировоззрения и секуляризма государства, зафиксированного в России конституционно.
Многие ставят под сомнение рациональность включенной в 2013 году статью 148 в Уголовный кодекс об «оскорблении чувств верующих» как выражение недопустимого смешивания государства с религиозной сферой, которая как таковая должна оставаться в сугубо личном пространстве.
В качестве аргумента противники данной нормы в УК утверждают, что государство не должно защищать какие-либо религиозные группы. С другой стороны, наказуемость публичных преступлений, оскорбляющих религиозные чувства, в принципе, согласуется с российской конституцией, поскольку любые общественные дебаты должны проводиться культурным и цивилизованным образом.
Кроме того, критика предмета религиозного культа допустима, если он лишен оскорбительных или унижающих достоинство суждений, поскольку «право защищать религиозные чувства означает свободу от оскорбительного поведения».
Таким образом, ст. 148 УК России включает в себя определенный фрагмент религиозной свободы, как во внутреннем аспекте - свободу от поведения, оскорбляющего объект религиозного культа, так и во внешнем аспекте - свободу исповедовать религию.
Судебная практика России
Российская судебная практика после принятия ст. 148 УК России о нарушении права на свободу совести и вероисповеданий, не стала «изобретать велосипед» и обратилась к пояснениям старой советской судебной практики, существовавшей в России с 1960 по 1997 годы, когда данная статья существовала в уголовном праве. Защита чувств верующих была гарантирована в России и в период с 1997 по 2013 годы, правда только в рамках административного кодекса. Практика судов России в данном вопросе основана на следующих моментах.
Следует отметить, что определение свободы совести не является принципом вседозволенности в отношении вопросов религии, особенно с использованием другого фундаментального права, а именно свободы слова. Такое необходимое ограничение конституционной свободы выражения означает, что абсолютная свобода, которая не равна другим столь же важным ценностям, не может быть приемлемой.
Судебная практика Европы и ЕСПЧ
Эта позиция также соответствует Страсбургскому стандарту, признанному в ЕС, которым руководствуется и Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который признает, что широко понимаемая свобода выражения мнений может подвергаться ограничениям в зависимости от ее обстоятельств и характера.
Для примера европейской практики стоит вспомнить дело Института Отто Премингера против Австрии в отношении изображения религиозных чувств католиков в одном из кинофильмов.
ЕСПЧ тогда решил, что необходимо оставить национальным органам власти право оценивать допустимое вмешательство в осуществление права на выражение мнений там, где оно направлено против религиозных чувств других людей. В этой ситуации власти должны учитывать интересы общества в целом.
По мнению ЕСПЧ, заявления, которые не способствуют публичному обсуждению и направлены только на оскорбление членов определенной религиозной общины, не могут пользоваться защитой права на свободу слова. В принципе может быть сочтено необходимым санкционировать или даже предотвращать ненадлежащие нападения на объекты религиозного культа, но эти санкции должны быть пропорциональны преследуемой цели.
В другом постановлении ЕСПЧ подчеркнул, что свобода выражения мнения является одной из фундаментальных основ демократического общества, но ее использование подразумевает и ответственность. В вопросах, которые могут оскорбить личные убеждения в сфере морали и, в частности, религии, национальные власти имеют более широкие возможности для оценки допустимого вмешательства, например, в деле Мерфи против Ирландии.
В свою очередь, в случае дела Коккинакис против Греции ЕСПЧ отметил, что свобода вероисповедания является одной из основ демократического общества и важным элементом формирования идентичности верующих и их концепции жизни.