...И опять Федя нашёл выход. Спортивная гимнастика сейчас мало кому нужна. Но если ты умел делать сальто – то легко мог освоить стремительно входивший в моду паркур.
Он пересмотрел кучу роликов, кое-что натренировал, показал в школе на уроке физкультуры. Народ прифигел. А физрук сам предложил: секцию открыть. Вместе.
Вдвоем отправились к директору. Начальство одобрило. Официально Федора оформить не могли, но конвертики каждый месяц он получал.
Даже парни из обычных семей завидовали: им, чтобы девчонку в кино сводить, приходилось у родителей клянчить. А у Феди, пусть небольшая, но собственная денежка имелась.
Школа, по счастью, скоро закончилась, и замаячили перспективы посерьезнее. Парня – кандидата в мастера спорта, да еще с опытом преподавания паркура, взяли инструктором в батутный центр. Вел две группы, плюс частные уроки давал – восемьсот рублей за шестьдесят минут «чистыми». На фоне прочих инструкторов - доморощенных уличных паркуристов - смотрелся гораздо выигрышнее. Поэтому ценили. Пропустить занятия, подмениться – вообще не вопрос. И Ярика на работу разрешали приводить. Братик сначала дичился, сидел букой в углу, но хотя бы по полу не катался и в буйство не впадал. Наблюдал заворожено за прыгунами, причем пижоны, крутившие сальто, его не интересовали. Он не сводил глаз с детей, кто примитивно скачет вверх-вниз. А вскоре оттаял настолько, что сам стал прыгать. Смотрелся еще смешнее, чем малыши. Посетители его за робота принимали: амплитуда всегда одинаковая, в сторону ни шагу, руки скрещены, голова прямая, лицо отсутствующее. И терпение адское – мог час прыгать, два, три, пока не падал от усталости.
Федор даже короткое видео снял, показал в Центре, куда продолжал водить Ярика. Там изумились: чуть ли не первый случай, когда больной аутизмом освоил батуты. Федора дружно уговаривали: доклад сделать. Обещали на английский перевести, за границей издать.
Но по-научному молодой спортсмен выражаться не умел, а общие слова про свободу полета и приятно пустеющий во время прыжков мозг писать не хотелось.
Он гордился, что жизнь своей семье смог устроить, что милостыни ни у кого не просит. Что даже автошколу закончил и, может, со временем накопит и на машину.
В любви только не везёт.
Но оставалось радоваться тому, что есть.
Мать кое-как ведёт хозяйство, пьёт в меру. Брат – пусть не превратился в полноценного члена общества – особых тягостей не доставляет. И повинуется старшему беспрекословно.
…Вот и сегодня Федор не сомневался, что решит проблему за минуту. Подумаешь, ранку взялся ковырять. Взял Ярика за руку, сказал строго:
- Нельзя.
- Буду. – Сердито молвил младший.
И попробовал вырваться.
Обычная и полностью нормальная первая реакция.
- Нельзя. – Повысил тон Федор.
Сильно сжал ладони Ярика – боль всегда отрезвляет. Потом отпустил, протянул брату чётки. Главное – переключить внимание.
Тот насупился – и чётки отшвырнул.
В Центре предупреждали: шестнадцать лет для больного аутизмом – возраст сложный. Половое созревание завершилось, тело требует, а мозг не понимает, что организму надо.
- Будешь ковырять – врежу. Конкретно. – Пригрозил Федор.
И велел матери:
- Дай пластырь.
Ловко заклеил ранку. Снова повторил:
- Не смей больше трогать.
Однако Ярик сорвал пластырь и ковырнул царапину с такой силой, что кровь струей брызнула.
А вот это уже бунт.
- Я предупреждала, - проскрипела матушка, - время придет – он и тебя перестанет слушаться.
Применить конкретную силу – дать пощечину, прижать брата к стене и снова заклеить рану - ничего не стоило. Но Федор решил попробовать договориться. Перестал нападать и спросил участливо:
- Проблемы, бро?
- Бро. – Повторил Ярик.
- С девушкой поругался? – Подмигнул Федор.
Он прекрасно знал, что девушки – как и любые другие люди, кроме него самого – брата не интересовали.
Зря он на человеческие разговоры время теряет. Сейчас Ярик бесконечно заладит – как всегда с новым словом: «Бро, бро, бро…»
Но тот вдруг сказал:
- Оля.
- Как? – Федя от неожиданности даже отпрянул.
А Ярик снова вцепился в царапину, начал драть ее, раскачиваться, забубнил:
- Оля-ля-ля-ля-ля…
- Все. Хватит. – Рявкнул Федор.
В который уже по счету раз заклеил рану. Слегка врезал брату под подбородок:
- Сдерешь пластырь – прибью. Понял?
Непедагогично, в Центре не одобряли, но действовало.
Ярик членовредительство прекратил, но про неведомую Олю – твердил весь завтрак и потом, когда Федя вел его на занятия.
- Да кто она такая? Тоже в ваш Центр ходит? Или училка? – Пытался выведать старший брат.
Но добился только надсадного вопля:
- Ушла от меня!
Федор усмехнулся. Надо ему задержаться в Центре. Поболтать с Ксюшей, понаблюдать. А то вечно в спешке, привел, забрал – и бежать. Может, американские и прочие мировые методики, что активно практиковали педагоги-новаторы, возымели действие? И отрешенный от мира брат вскоре окончательно превратится в нормального? Влюбится, женится, нарожает детей, научится петь им колыбельные песни? А то и в кино снимется?
Продолжение в СЛЕДУЮЩУЮ СУББОТУ.
Предупреждение: совсем скоро (в романе) прольется кровь.
ЗАВТРА - ПРЕМЬЕРА РУБРИКИ "Путешествуй с Литвиновыми!"
Подписывайтесь, комментируйте, задавайте вопросы!