Охрана первых лиц государства – одна из первостепенных задач в любой стране. Отсюда и различные силовые структуры, специально обученные водители, бронированные автомобили и так далее. Об уязвимости руководителей можно судить по одному случаю ноябрьским днем 1963 года в Далласе, когда был убит Джон Кеннеди.
Собственно, с вопросами безопасности в СССР все было хорошо. В пользу этого говорит хотя бы тот факт, что происшествий с аналогичным исходом не случалось. И причина тому – высшие меры безопасности, противостоять которым может лишь иная, высшая сила.
Понятно, что наиболее уязвим генсек ЦК КПСС был именно на различных парадах и демонстрациях, когда и он, и другие партийные лидеры, находясь на трибунах на мавзолее, принимали те самые парады. Впрочем, с парадами как раз проблем и не возникало – даже среди военных отбор был о-го-го! На Красную Площадь попадали не только те, кто лучше всех умел поднимать ногу и тянуть носок, а те, кто, кроме этого, был еще и идейно выверен! То есть знал на зубок все сочинения Ленина, материалы съездов КПСС, и имел «пятерку» по научному коммунизму и социалистическому реализму. Так что тут, еще раз повторюсь – проблем не возникало.
Другой вопрос – демонстрации, которые устраивались на 7 ноября и 1 мая. Вот тут шествовать мог любой желающий, и, как показывает практика, не только шествовать. Помню, и я шестилетним ребенком шел в демонстрации, рядом с лозунгом «Мир! Труд! Май!» и нес палку с огромной бумажной гвоздикой на конце. Естественно, красного цвета… но это – так, лирика… возвращаясь к повествованию - курьезы случались разные.
Например, в моем родном Челябинске, как сейчас помню, демонстранты шествовали мимо пл. Революции, затем – по ул. Кирова (сегодня этот участок полностью пешеходный, и называется местным Арбатом), а дальше - по ул. Труда. И вот в самом начале пути – на площади Революции, жил мужичок в практически главном доме города. В этом же доме, не скажу по памяти, сколько в нем этажей 4 или 5, но с высоченными потолками, еще Сталинской застройки, находился тогда гастроном №1 г. Челябинска и прочие заведения соответствующего уровня. Первый этаж, где эти размещались административные помещения, вообще был с потолками высотой метра 4, а остальные – квартиры, с традиционными для сталинских домов трехметровыми потолками. Понятно, что если он там жил – то и мужичок был непростой. Ударник какой-нибудь там пятилетки, а может стахановец или еще что. Об этом история умалчивает, и сегодня, три десятка лет спустя, установить не представляется возможным. Но факт тот, что каждую демонстрацию, он выходил на балкон с бутылочкой коньячка, и «принимал» шествие.
Идут пионеры – привет мужичку. Мужичок хлопал стопку – ага, привет. Идут комсомольцы – привет мужичку. Вторая стопка – и вам привет. И, вроде как ничего страшного, пока минеральный секретарь не начал антиалкогольную кампанию, вот тогда мужика и… скажем так – просили воздержаться от возлияний в общественном месте. Да где там! Мой балкон – что хочу, то и делаю!
Мужичок этот стал местной достопримечательностью, и когда в очередной раз 7 ноября его не оказалось на балконе – весь город вздрогнул… слухи ходили разные, но чуть больше чем через полгода, 1 мая, мужик снова был на своем места, попивая коньячок, и салютуя рукой.
В Южноуральске, находящимся, как это следует из названия, на сотню километров южнее столицы Южного Урала, был свой фольклор. В этом городке, раз в двадцать меньше Челябинска, заводов было примерно столько же, сколько и в Челябинске. И не было такого случая, чтобы начальник цеха какого-нибудь Фарфорового Завода не порадовал своих подчиненных по случаю демонстрации пятилитровочкой спирта. А, учитывая, что сам Южноуральск, город настолько маленький, что даже общественного транспорта, за ненадобностью, в нем не водилось, то наливайку можно было устроить в любом месте, и успеть к началу демонстрации. А глава горкома долго-долго выяснял после каждого шествия у своих подчиненных – откуда же берутся подвыпившие работяги, если продажа алкоголя запрещена еще за день до демонстрации? Опять же, речь идет о времени правления незабвенного М.С. Горбачева.
В Москве, на Красной Площади, понятное дело, все обстояло серьезнее. Перед самими трибунами с Горбачевым и прочими шишками – стояло девятое управление (позже переименованное в ФСО – Федеральную Службу Охраны), справа и слева от мавзолея – слушатели 8-го факультета Высшей Школы КГБ СССР, а в толпе – ребята из седьмого управления (наружное наблюдение). Вот уж тем доставалось…
На входе несколько человек из НН вклинивались… тьфу! Внедрялись в толпу, проходили с ней до противоположного конца, где их ждал автобус – быстренько огибал Красную Площадь, высаживал «топтунов», которые снова внедрялись в поток и проходили перед трибунами еще раз… ну и так до конца демонстрации. Ни раз можно было увидеть, как парочка плечистых хлопцев уводила под руки какого-нибудь молодца, у которого из-под пальто выглядывал какой-нибудь плакат, явно антисоветского содержания.
Работа была поставлена на «ура». На крышах, чердаках, сидели ФСОшники с биноклями и рациями… ну, конечно, на всякий случай, и с «веслами», разглядывали в толпе контрреволюционный элемент, передавали по рации, и все – дело в шляпе!
В следующем году, сейчас уже точно и не вспомню в каком, примерно 1987-89, т.е. в самом конце восьмидесятых, на демонстрацию на 1 мая, слушателей 8-го факультета Высшей Школы КГБ СССР разместили в гостинице «Москва». Да-да, в той самой, у которой окна на Красную Площадь выходят. Даже тогда, в конце 1980х годов, с верхних этажей на ночную Красную Площадь открывался совершенно потрясающий вид – огоньки, фонари, красные звезды… ну это снова лирика. Но в большинстве своем в «Москве» селились иностранные туристы, представители всяких совместных предприятий и т.д. То есть – сплошь проклятые капиталисты.
Вот в эту гостиницу, по два человека в номер, и поместили будущих чекистов утром 1го мая с конкретным приказом – окна держать зашторенными, никого к ним не подпускать, ни под каким предлогом, форточки не открывать и так далее. Ну, чекисты ребята простые – развалились на кроватях… прибегает коридорная – мол чего вы разлеглись, обувь даже не сняли, вы хоть представляете, сколько стоит такой номер… чекисты ей – ша! Молчать! Неси чай, кофе, газировку. Бутербродиков сообрази…
И уже через десять минут чекисты уже не валяются на кроватях, и сидят в креслах, попивая «Фанту» и поглощая бутерброды с икрой. В общем, так можно Родину и сторожить… проходит час, два… демонстрация уже в полном разгаре, вдруг…
Крики, шум, гам… выбегают в коридор, а там начальник факультета вытаскивает за волосы девушку в одном исподнем… ну, как исподнем – в красивом, дорогом, кружевном французском белье. Да и девушка ничего там – молодая, симпатичная... вопит, ругается по-французски. Начальник факультета ей по-нашему, по-русски объяснят, что на ее вопли ему вообще пофиг.
Стоит заметить, что этот же самый начальник факультета, всего пару дней назад на одной из лекций задал слушателям вопрос:
- Что губит разведчика?
Ответы были самые разнообразные:
- Потеря секретных документов!
- Провал явки!
- Не смог уйти от слежки!
- Нифига! – ответил тогда полковник. – Разведчика губят две вещи – водка и женщины.
Так что ему-то на прелести француженки было наплевать. Есть высшая сила – приказ.
Но для молодых чекистов, оказавшихся в одном номере с ней, была другая высшая сила… неизвестно уж каким образом (ага, неизвестно!), но уговорила они чекистов разрешить ей пофотографировать из окна. Тоже, додумалась! Те, кому фотографировать было можно – уже на местах, даже около трибуны с М.С.
Наблюдатели же «девятки», заметив движение в окне, сразу сообщили по рации куда следует. И, на всякий случай, взяли это окно на прицел, вогнав патроны в патронники. В самом деле – кто его знает – фотоаппарат там, бинокль, или снайпер с винтовкой готовит покушение? Кто будет разбираться в такой ситуации?
В общем, француженке несказанно повезло, могли бы ее снять в два счета. Чекистам тоже повезло – отделались выговором. Но, сдается мне, после того случая они навсегда запомнили, что высшая сила – это приказ, а отнюдь не женские прелести в нижнем белье…