Максим Стишов
Верховодил хозяин дома, московский бизнесмен Векслер (54), бывший плейбой, лет 7 назад ставший религиозным. Он приезжал в Израиль несколько раз в год, жертвовал большие деньги на синагогу и любил порассуждать о том, что в Израиле маловато святости. Имелось у него и решение палестинского вопроса. По правую руку от хозяина восседал почетный гость, местный раввин Штраус (65). Вообще-то умницу раввина раздражали новообращенные, включая неуча Векслера, но их щедрые пожертвования заставляли раввина держать свои чувства при себе. Рядом с раввином пристроился берлинец Лапид (55), старинный собутыльник и со-ходок Векслера ещё со студенческих времён. Лапид с трудом согласился надеть кипу и время от времени переводил на ушко своей жене норвежке (29), что вызывающе золотилась кудрями на фоне правильно-темноволосых и далеко не юных жен неофитов. За Лапидом мрачно сутулился его кузен, огромный Пельменштейн (59). Он жил в Израиле уже сорок лет, воевал, обожал морепродукты, дочь-лесбиянку и алкоголь. Однако дал себе зарок не пить больше положенных четырех бокалов, чтобы не опьянеть и не полезть бить морду зануде Векслеру, а заодно и еще кому-нибудь. Но в конце-концов все, конечно, напились, как на Пурим и стали горланить песни.
Векслер, Пельменштейн и Лапид, обнявшись, пели "Катюшу", а раввин подпевал на иврите с американским акцентом.
