Просто упоение, насколько индийская природа богата жуками и пауками, красными и черными муравьями, мухами размером с коня с крылышками.
Комаров, правда, всего 11 на всю страну, зато титановых. Прихлопнешь, а он уже расправился и дальше тебя кусает. Комары летают тихо, грызут на 10/10 по системе оценок от «легкого зуда» до «отрубите мне ногу». В сезон дождей сатанеют особенно.
Когда сын мой Ганя был младенцем, папка купил ему накроватник с москитной сеткой, который закрывался на ночь с предварительной инспекцией на предмет наличия комаров внутри. Иначе бы это стало бы камерой пыток, останься там хоть один.
Муравьи муравьям рознь. Даже если все они ползают внутри коробки шоколадных конфет.
Красные, например, бегают воровать все съестное, кроме острого, и очень злые. Как собаки. Говорят, что кусают так же. Но мне почему-то не больно, я иногда даже не замечаю, и следов не остается. А вот мои индийцы сразу получают нестерпимый волдырь.
Однажды супруг откусил от конфеты, на которой сидел красный муравей. Муравей понял, что ему уготована судьба «божественного ветра» [«камикадзе», яп.] и изо всех своих красных сил ужалил теплую розовую поверхность под лапками. И сгинул в череде перерождений. Страшное дело.
А черные муравьи добрые и служат предвестником хорошего события или выгодной сделки. Они никого не кусают, живут сами по себе. Мирные монашки мира членистоногих.
Вокруг буйволов, сделанных из терпения, величия и глины, постоянно трутся птицы. Они ходят рядом и склевывают с них гнус.
Еще я видела шмеля-плотника. В моих глазах он размером с "малышку" и "капельку", которых американцы на Японию сбросили. Страшный, но безвредный. Черный настолько, что поглощает свет, не отражая. Черный, как «внутри себя игла». Я его фотографировала, преодолевая архетипичный ужас. «Нэшнл джиографик» за забором. «Дискавэри ченл» у порога. «Иксплорэр» под окном.
Боюсь жуков, какие в дом забредают, потому что только это был камушек, как он расправил крылья, тридцать восемь ног и загудел "Интернационал".
Богомолы тоже иногда попадаются. Зелёные, плоские, с ладонь. Взирают, как лики византийских икон, сурово. Сидит на стиральной машинке тварь божия и медленно в твою сторону голову поворачивает и как бы с укоризной смотрит.
По звукам пилорамы из моего горла муж догадывается, что я вижу насекомое. Прибегает и аккуратно веником на улицу выгоняет. А иногда я по стивенкинговской "Мгле" сама справлюсь при помощи дихлофоса, который пахнет перестроечным одеколоном "Наташа". Жука уже давно истребили, но дух инсектицида ещё долго не развеивается в воздухе, как дым от выстрелов, и тревожит душу образами новых членистоногих.
Страшно?