Развитие металлургии, создание новых марок стали, новых видов чугуна, рост объемов производства — один из ключевых факторов первой Промышленной революции, вместе с паровыми технологиями и текстильным производством. Инженеры-металлурги создавали новый мир, начиная с прославленного Абрахами Дарби и его революционной идеи использования кокса при плавке. Об инженерах-металлургах обязательно надо рассказать (мне; по скоморошьей прихоти).
Рассказ начну издалека. Со времен второй Промышленной революции - про первую чуть позже будет, больно уж статьи интересные по вопросу, не дочитаю никак - с одного из славнейших металлургов, который много сделал для металлургии России. С Джона Юза (вообще он, скорее, Хьюз, Hughes, даже с учетом акцента валлийцев, но тут уж что поделать, устоявшаяся транскрипция).
Про Юза на русском написано немало, но всё, что статьи — сплошь без подробностей и деталей эпохи. Скучно. Попробую пробел заполнить, переводом, с сокращениями, статьи “Джон Юз и русская металлургия” Джона Вествуда.
Джон Юз родился в Мертир-Твиддле, в Южном Уэльсе, в 1814 году, и умер в Санкт-Петербурге, в отеле “Англетер”, в 1889 году. За семьдесят четыре года жизни Юз успел поработать над улучшениями нескольких моделей паровых двигателей, улучшил лафет для тяжелых морских орудий. Но в историю Джон Юз вошел, в первую очередь, как человек, внесший вклад в развитие русской черной металлургии.
Родина Юза, Мертир-Твиддл, в девятнадцатом веке был крупнейшим и богатейшим из валлийских “железных городов”. Юз родился в семье инженера-металлурга и получал домашнее образование. С отрочества будущий творец Донецка работал под началом своего отца, на местном крупнейшем металлургическом заводе, “Cyfarthfa Ironworks”.
Набравшись опыта, Юз переехал в Эббв-Вейл, еще один из “железных городов” Уэллса. Дела у молодого инженера шли хорошо, скопив капитал, он основал собственный заводик в Ньюпорте. Во главе завода Юз заработал репутацию новатора, и в 1860-м 46-летнему инженеру предложили стать директором “металлургического гиганта” Англии, завода Миллуолл.
В пору работы на Миллуолл Юз создал “Hughes stringer”, новый лафет для тяжелых морских орудий, который превосходил по качеству большинство предшествующих лафетов. Работал Юз и над заказами по броневой стали. Офицеры адмиралтейства Российской Империи были заинтересованы в модернизации флота. Они искали новую броню для кораблей, размещали заказы и проводили испытания разных типов брони, созданных британскими и французскими производителями. В этих испытаниях сталь Миллуолла показала себя лучше конкурентов. Поэтому Миллуолл выбрали для производства брони для форта “Великий князь Константин”, в Кронштадте.
Генерал Тотлебен и полковник Герн, прибыли на завод в качестве официальных представителей из Санкт-Петербурга. Юз не мог не познакомиться с ними. Через военных металлург узнал, что князь Кочубей в 1868-м заключил с имперским правительством договор на строительство металлургического завода на Юге Империи. Завод должен был снабжать империю рельсами для железных дорог.
Кочубей договор заключил, но реализовать не спешил. Юз, посетив Россию лично, решил, что с заказом справится лучше Кочубея и выкупил у князя концессию. В 1869-м инженер покинул родную Британию и отправился в Россию, где, без отъездов, прожил до конца своей жизни.
Для создания еще одного металлургического промышленного района на юге России у имперского правительства было два стимула. Первый — растущий спрос на железо, с предложением которого не справлялся Урал. Второй — неспособность уральских заводов производить дешевое железо. К шестидесятым годам, несмотря на высокие импортные пошлины и благоприятные условиях для производителей в железнодорожных концессиях, большую часть рельсов и подвижного состава в империи импортировали. К началу 70-х годов внутреннее предложение железа покрывало лишь около 45% от общего спроса. Аналогичная ситуация сложилась и с углем. Великобритания, когда-то импортировавшая русское железо, теперь, по иронии судьбы, стала основным поставщиком железа и угля.
Около 75% предложения железа приходилось на Урал, где его ковали многочисленные и разрозненные мелкие предприятия. Для получения железа использовался только древесный уголь. Как следствие, железо получалась качественным, но дорогим.
Древесный уголь на Урале стал главным лимитирующим фактором производства: чтобы обеспечить годовую работу одной доменной печи требовалось 25 километров лесополосы. При этом производство периодически сокращали, из-за нехватки топлива — перебоев с доставкой и из-за опасений исчерпания запасов, на складах. При этом только небольшое количество заводов проводили политику контролируемой добычи и лесовосстановления.
Также на Урал еще не проложили железные дороги и железо сплавляли по Волге до Нижнего Новгорода. Из-за сезонности, железо, произведенное летом, могло “ждать” продажи на складах до полутора лет.
Из-за такого печального положения дел, в начале 1870-х годов в России на человека приходилось, в среднем, 5,5-6 килограмм произведенного железа за год. В Британии, для сравнения, в те же годы производили по 90 килограмм на душу. Эта цифра не учитывает качество железа. Вероятно, если бы России производили дешевое железо худшего качества, его производство было бы больше.
*******
И именно подобную ситуацию вызвался исправить Джон Юз. О том, как инженер-металлург справился с задачей -- в следующей части статьи.
******
При написании статьи я переводил и чуть-чуть редактировал:
J. N. Westwood. John Hughes and Russian Metallurgy