«Суд идет, прошу встать!» - красноармеец с винтовкой требует от присутствующих в Колонном зале Дома Союзов подняться и проявить уважение к прибывшему Специальному судебному присутствию Верховного суда СССР под председательством Андрея Вышинского. Рассмотрению подлежит резонансное дело о контрреволюционной организации, существовавшей в производственном секторе и имевшей условное название «Промышленная партия».
После изобличения вредителей в ходе «Шахтинского дела» 1928 года забастовки среди рабочих Советского Союза продолжились, что подтолкнуло власть и ОГПУ к проведению очередного судебного процесса, главными виновниками в котором стали бы представители старой технической интеллигенции. Уже весной 1930 года была арестована большая группа инженеров, ученых и специалистов, обвиняемых в попытке подорвать успехи индустриализации.
Для создания атмосферы всеобщей ненависти к выявленным вредителям по стране прокатывается волна демонстраций, на которых рабочие требуют раскрыть заговоры во всех сферах промышленности, требуют беспощадно расправиться с врагами народа. Демонстрации нередко сопровождают бойцы Красной Армии, причем не ясно – это единение с народом или же контроль над политической сознательностью граждан. Так или иначе, плакаты и выкрики красноречиво говорят о том, что миллионы выступают за смерть тем единицам предателей, при этом даже не осознавая, виноваты ли они в чем-то.
Зал заседания полон и бурлит. Периодически он начинает шипеть и брызгать ругательствами, особенно когда вводят восемь подсудимых. Но предельно спокойный Вышинский успокаивает людскую массу и приступает к опросу обвиняемых. По очереди они подходят к невысокому столику, крепко упираясь в него руками и начиная свое же обличение.
Первым выступает профессор Леонид Рамзин, объявивший себя руководителем контрреволюционной «Промпартии». Говорит он спокойно, словно неоднократно репетировал свою речь. В ней Рамзин кается и разоружается перед лицом советского суда и общественности. Осознав свою вину, он вскрывает план своей вредительской деятельности, в котором участвовали видные инженеры и ученые. План был направлен на свержение Советской власти благодаря созданию искусственных кризисов и диверсий в промышленности с целью нанести ущерб народному хозяйству, а главную помощь должны были оказать страны Антанты и белая эмиграция, которые уже были готовы к началу интервенции, но вовремя раскрытый заговор не дал ей осуществиться. Обстоятельный доклад Рамзина длился целых два дня, после чего он просит пощадить его, полностью раскаявшегося и желающего работать на благо СССР.
Линию, заданную Рамзиным, продолжают его соратники по «Промпартии», которые должны были в случае успеха переворота получить министерские портфели и высшие посты в новом государстве. Их доклады уникальны и будто созданы одним автором. Никто из них практически не повторяется и, так же как их предводитель, они разоружаются, каются и безоговорочно признают свою вину. Все они надеются выйти из тюрьмы и уповают на милость государства, которое позволит им вновь работать и искупить упорным трудом свои грехи. По подсудимым вино, что они уверены в этой милости, поскольку говорят и делают ровно то, что от них и требуют.
Один из подсудимых, инженер Ларичев, выступая в качестве представителя специалистов-вредителей и обличая свою среду, произносит идеологически верную фразу, что только рабочие могут контролировать производство, противостоя вредительству и диверсиям. Но прокурор Николай Крыленко не сильно заинтересован в этом обличении, он что-то рисует и крутит карандашом, поскольку решение суда уже утверждено заранее, а представление это продолжается лишь для легитимизации процесса.
Наконец, после огромного количества признаний, оговоров и самооговоров слово берет прокурор. Констатируя факт борьбы с социалистическим строем как за границами СССР, так и внутри государства, Крыленко предлагает лишь одну меру наказания, применимую к вредителям, пусть и разоружившимся – расстрел, всем до одного. Суд совещается, и Вышинский, наконец, объявляет восьмерым вредителям коллегиальное решение: трое подсудимых согласно различным пунктам статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР приговариваются к 10 годам заключения, пятеро – к высшей мере наказания. Зал заседания рукоплещет.
Приговоренные к смерти ошеломлены таким решением, но Советская власть оказывается милостивой по отношению к ним, и ЦИК СССР заменяет расстрел на 10 лет заключения, а остальным уменьшает срок. Спектакль окончен. Судьба благоволит к бывшим вредителям, и спустя несколько лет большинство из них выйдет по амнистии и продолжить работать по специальности, а Рамзин в 1943 году даже станет лауреатом Сталинской премии.
Процесс над «Промпартией» оказался более талантливой постановкой, чем предыдущее «Шахтинское дело». Все шло точно по сценарию, если бы не отдельные моменты, о которых сценаристы просто были не осведомлены. Так, министром внутренних дел в будущем правительстве должен был стать Павел Рябушинский, находившийся в эмиграции. Однако он скончался еще в 1924 году, то есть задолго до того, как появилась «Промпартия».
Дело «Промпартии» выполнило свои основные задачи – напряженность в промышленности была снята, гражданам СССР были показаны главные виновники «диверсий» в промышленности, а инженерно-технический персонал фактически оказался в заложниках, мирясь с развернувшимся в стране стахановским движением, которое нередко лишь вредило производству. Сам процесс стал эталоном судебных заседаний, которые спустя несколько лет поставят на поток уничтожение неугодных.
Если вам понравилась эта статья, то рекомендую также прочитать:
О восстании в Сибири против раскулачивания;
О "Шахтинском деле";
О трагедии поэта Владимира Маяковского.