Есть такие сферы жизнедеятельности человека, которые напоминают широкую трубу, один конец которой подведён к государственному «карману», другой опущен в Мировой океан или протянут в космос. К разряду таких вот «труб» впору отнести и проблему с торфом. Вода, которую он поглощает, — это ещё и наши с вами деньги, которые с чем только не сравнивали, чаще всего с воздухом и временем; похоже, сравнение с водой (деньги «утекают», «уплывают», «испаряются»…) — сегодня самое что ни на есть буквальное.
Материал опубликован на портале "Частный корреспондент".
Горящие торфяники поливают водой, выделенные для решения данной проблемы средства «осваиваются» рачительными чиновниками, а граждане задыхаются от угарного дыма…
Было подписано соглашение между администрацией Тверской области и крупнейшей инвестиционной компанией «Интеррос» (в лице Владимира Потанина) о поддержке инновационных проектов по переработке торфа. В основе данного соглашения — парадоксальная (для России, разумеется) идея: в противовес тотальному затоплению торфяников — промышленная добыча торфа и его последующая переработка для использования в хозяйстве, например в медицине или строительстве домов. Почему идея «парадоксальна»? Потому что рассчитана на многоступенчатый процесс, связанный с выработкой торфяных месторождений и обязательными рекультивационными мероприятиями (то есть экологически грамотным восстановлением использованных площадей)… Куда проще похоронить торф, а вместе с ним и целую промышленность, под тоннами воды — правда, проблему возобновляющихся пожаров это всё равно не решит, зато всегда можно сказать, подобно эцилоппу из «Кин-дза-дзы» (помните?): «Я не бездействовал, я сразу на капу нажал. Скрипач — свидетель!»
Мы попросили поделиться своими соображениями на эту и на некоторые попутные темы доктора технических наук, заведующего кафедрой геотехнологии и торфяного производства Тверского государственного технического университета Олега Степановича Мисникова.
— Олег Степанович, давайте начнём с торфяных пожаров (и их причин) — как с наиболее актуального разворота проблемы.
— Спешу заявить, что любые домыслы о самовозгорании торфа — страшилки для выбивания финансовых средств и причина более 90% природных пожаров — это деятельность человека. Эту деятельность можно разделить на две категории: осознанную (подготовленные поджоги) и неосознанную (неосторожное обращение с огнём).
— Недавно в средствах массовой информации прокатилась волна материалов про умышленные поджоги леса — с целью его продажи (речь о ситуации прежде всего в Свердловской области, но и в Якутии, в Красноярском и Хабаровском крае, по всему Забайкалью…). В соответствии с данными Гринписа, каждый третий пожар связан с незаконной вырубкой леса. И это серьёзный бизнес: в подобных пожарах — фиктивных, существующих лишь на бумаге, и реальных, при которых выгорает лишь кора дерева, — заинтересованы очень многие, вплоть до первых лиц администрации районов…
— Наверное, существуют соответствующие службы, которые ведут статистику причин возникновения пожаров, но всё же хочется надеяться, что поджогов среди них значительно меньше, — хотя да, таковы печальные факты. Причём в общественном мнении их зачастую оправдывают: «А что делать, людям надо жить, а для некоторых это просто единственное средство существования». Вот и наблюдаем — сверху донизу — потребительское отношение к ресурсам страны. Одни под маской цивилизованности обогащаются за счёт высоколиквидных энергоносителей и полезных ископаемых, другие «работают» с менее ценным товаром, например древесиной, снижая её себестоимость путём поджога. После тушения такого пожара (если, конечно, это удаётся сделать быстро) горельник, по сути являющийся нормальной древесиной с небольшим обуглившимся поверхностным слоем, слегка зачищают и получают превосходный товар для продажи. Правда, проконтролировать пожар удаётся не всегда — и тогда лес выгорает на корню.
А вот «неосторожное обращение с огнём», при всей мягкости формулировки, по последствиям значительно страшнее. Такое наблюдение из жизни. Обратите внимание на действия курильщика: при покупке новой пачки сигарет у ларька быстро срывается защитная плёнка, открывается пачка, фольга вслед за плёнкой летит под ноги, сигарета зажигается. Человек в этот момент думает о чём-то своём, его движения доведены до автоматизма. Почти то же происходит и несколькими минутами позже: тлеющая сигарета просто бросается под ноги (неважно — в городе, в лесу) или в окно автомобиля (вспомните эпизод фильма «Особенности национальной охоты»), запускается, словно ракета, с балкона и т.п. Так вот, тлеющий окурок, попав в сухую траву, хворост или торф, практически всегда вызывает их возгорание.
Мы проводили эксперимент: даже в безветренную погоду окурок выжигает в сухом торфе всего за полчаса воронку диаметром 20 и глубиной 10 см. Понятно, что ветер многократно усиливает этот процесс, формируется сектор распространения огня, и тогда уже локализовать его очень сложно. Так начинается торфяной пожар: зрелище впечатляющее (сам не раз был свидетелем). Один раз испытав это на своей шкуре, любой человек запомнит урок на всю жизнь. Работники торфяных предприятий окурки не бросают даже в картовые осушительные каналы, из-за вероятности (хотя и небольшой) возгорания бровок этих каналов.
— Что ж теперь, всё население России — на тушение пожаров? Чтоб кожей запомнили?..
— Да, если хотите, кратчайший путь доставки информации в извилины головного мозга некоторых граждан лежит через их кожу. А если серьёзно, то, кроме уже принятых в ряде регионов страны мер, необходимо сделать следующее. Первое: развернуть массовую кампанию в электронных и печатных средствах массовой информации о поведении на пикниках, рыбалке, в лесу и т.п. (показать, к чему приводят «шалости» с огнём). Второе: ввести жёсткую административную (а в особых случаях и уголовную) ответственность за курение и разведение костров в лесной и лесопарковой зонах, кроме специально оборудованных для этого мест. Такие меры были введены в мае сего года в Тверской области, но вызвали неоднозначную реакцию в обществе, поскольку людям вообще запретили входить в лес, то есть, как всегда у нас, попросту перегнули палку.
Третье: обязательно организовать патрулирование потенциально пожароопасных территорий вблизи населённых пунктов. Кстати, следует помнить, что множество возгораний происходит при сжигании сухой прошлогодней травы. Так вот, в советские годы, когда ещё жива была деревня, вся эта трава выкашивалась и таких проблем не существовало. Наоборот, травы не всегда хватало, и колхозники выезжали на сенокос в заливные луга вблизи рек.
Я это всё говорю для того, чтобы показать уровень нашей экономической и моральной деградации (особенно в сельской местности и малых городах): одни — осознанно или неосознанно — поджигают, другие стараются быстро сделать себе капитал на имитации противопожарной деятельности, а большинство, конечно, страдает, как летом 2002 и 2010 года. В будущем масштаб бедствия может повториться, так как серьёзных оргвыводов я не вижу.
— Вы сказали: патрулирование. Сколько для этого понадобится народу и дополнительных средств?
— Можно привести грубый подсчёт. Скажем, на территории Московской области 185 тыс. гектаров торфяных месторождений в границах промышленной залежи. Одному человеку не составит особого труда обходить в день 200 гектаров (мы при обследовании месторождений проходим гораздо больше). Для того чтобы организовать патрулирование всей территории этих болот (а сюда входят не только осушенные, но и естественные болота) в течение пяти месяцев, необходимо около тысячи человек; при заработной плате в 30 тыс. рублей (что для сельской местности огромные деньги) на это необходимо 150 млн рублей.
Вместе с противопожарной амуницией (ранец, соответствующий костюм и пр.) — пусть будет 200 млн рублей. Но это совсем не те 25 млрд рублей, которые просила администрация Московской области на затопление месторождений, и не многомиллиардные вложения государства в ликвидацию последствий пожаров.
…В итоге леса и болота остаются в целости и сохранности, жители сельской местности получают зарплату, а у чиновников значительно сокращается возможность погреть руки на чужой беде.
— Олег Степанович, вы неоднократно говорили и писали о необходимости добывать торф, возрождать забытую промышленность. А ведь это для государства новая статья расходов...
— Обратите внимание: как только приходит беда, будь это теракт, падение самолёта, землетрясение, пожары, обвалы на шахтах и т.п., средства сразу находятся, пропадают административные барьеры и начинают решаться проблемы людей, о которых не вспоминали долгие годы. Иными словами, чтобы что-то улучшилось, обязательно нужна трагедия. Хотя при планомерном и грамотном использовании тех же средств заранее, в качестве профилактики в большинстве случаев беду можно было предотвратить. Скептики, к которым относится большинство работающих в реальном секторе экономики, конечно, ответят, что это идеализм и что при существующем общественном сознании это несбыточная мечта... Что им на это можно ответить — значит, так и будем жить: от обвала до пожара.
Это всё напрямую относится к вашему вопросу… Просто жизненно необходимо для нашей страны развернуться лицом к простому человеку, кормить его не подачками, а создать нормальные условия для работы. В этой связи и вложения в торфяную промышленность позволят поднять не только посёлки торфяников, но и целые районы. Хотя, конечно, это архисложная задача: ведь в настоящее время даже котельные в таких посёлках переведены на газ! Казалось бы, как можно было такое допустить, ведь для обеспечения себя местным топливом было всё: запасы торфа, техника, производственный персонал, целые династии, которые работали в этой отрасли десятилетиями. Нет, перевели на газ, за который зарплату получают совсем другие люди и в других регионах, а жителям посёлков осталось только потихоньку спиваться или срываться из родных мест и ехать на заработки в большие города…
Здесь нужна отдельная государственная программа, руководимая государственным человеком, потому что в противном случае опять всё разворуют, так как, к сожалению, в последнее время слово «проект» или «программа» стали синонимом слова «освоение» (государственных средств).
То, что торфом начнут заниматься серьёзно, у меня лично и у моих коллег нет никаких сомнений. Сейчас просто не пришло время, хотя говорят о торфе достаточно много (не знаю, правда, хорошо это или плохо). Ну а когда оно придёт, опять поедем учиться за границу и будем покупать (и уже сейчас покупаем!) иностранную технику, созданную нашими же конструкторами и инженерами. Через всё это страна уже проходила при реализации в Советской России программы «Гидроторф» в начале 20-х годов прошлого века. Интересующимся гражданам советую прочитать документ «Постановление СНК о гидравлическом способе добычи торфа» от 30 октября 1920 года. Это всего две странички текста, но они, как любят сейчас выражаться наши медийные представители, «настоящие». К моменту выхода этого документа в стране добывалось всего 2,5 тыс. тонн гидроторфа, через семь лет (в 1927 году) — уже 0,5 млн тонн, а ещё через пять лет (в 1932 году) — 2,5 млн тонн, что почти в два раза больше, чем в сегодняшней «инновационной» России с её «модернизированной» экономикой!
К сожалению, необходимо отметить, что государственная поддержка научных исследований вообще и торфяного направления в частности пока что крайне неэффективна: она связана с большой подготовительной работой по оформлению различных документов, и на выходе КПД заявочной компании равен нулю. О каком эффективном использовании средств можно говорить, если они распределяются на тендерной основе, одним из главных критериев которой является снижение цены контракта. А что там дальше продаётся государству под видом научной продукции, остаётся только догадываться.
Поэтому инициатива «Интерроса» весьма своевременна. Понятно, что это не позволит полностью решить проблему целой промышленной отрасли. Однако может явиться хорошим примером и для государства. Пока же приходится констатировать: практически всё новое, что удалось сделать нашему научному коллективу в этой области знаний (новые разработки, оборудование, привлечение молодых кадров и пр.) в течение последних 10 лет, оказалось возможным лишь благодаря поддержке частного бизнеса и конкретно Олега Базоева, Григория Берёзкина, Дмитрия Белугина, Владимира Потанина и др. Мы очень им благодарны.
Беседовал Пётр Расулов, "Частный корреспондент".