— Знаешь, в чем секрет? Ты берешь простое лезвие, размещаешь его между щекой и зубами. Оно лежит там и не дает тебе расслабиться ни на секунду. Ты будешь носить его долго, жить с ним, пока не научишься есть, спать, не сроднишься с ним. Чтобы стало своим, как ядовитые зубы для змеи. И тогда оно даст тебе возможность использовать его, как оружие.
— Вот так? — спросил Иван Иванович, улыбаясь.
Рыжеволосая женщина, не обернувшись, протянула руку и поймала пальцами острое лезвие.
— Именно, — кивнула она.
Ее собеседница, хрупкая блондинка в этот момент падала в обморок. Женщина подавила разочарованный вздох и повернулась к Ивану Ивановичу.
— Рада тебя видеть.
— Взаимно, — ответил Иван Иванович. — Ты, гляжу, в преподавание ударилась?
— Подустала я от кочевой жизни, Ваня, — сказала женщина. — Надо отдыхать иногда.
— Я письмо тебе принес, — Иван Иванович протянул ей белый конверт.
— С чего бы это? — удивилась она.
— Потому что дорога привела, — Иван Иванович достал из кармана сигарету. — Покурим?
— С удовольствием, — нервными пальцами рыжеволосая открыла серебряный портсигар.
— Я узнал почти сразу, кому инвалид писал письма, — Иван Иванович глубоко затянулся, в небо поплыл сизый дым, — Мне достаточно было пройти пару городов вдоль и поперек, чтобы я понял, кто такая Е. С. Мир не настолько велик, как кажется из окна собственного дома. Я знаю лишь одну женщину, которая способна так поступить с мужчиной и с собой. Тебя. Женщину, живущую множество жизней за одну.
— Мне хотелось покоя, — женщина вызывающе посмотрела в глаза Ивану Ивановичу. — Ты, как никто должен понимать. Я думала, смогу…
— Ну и как?
— Не получилось. Я испугалась, наверное. Что захочу остаться навсегда. Потеряю себя...
— Поэтому нельзя останавливаться нигде, дольше, чем на ночлег, — ответил Иван Иванович.
— Он пил бурбон, никогда не говорил невпопад и не задавал лишних вопросов…
— Бурбон давно закончился. Теперь он пьет водку, — Иван Иванович горько усмехнулся.
— Только не говори, что это моя вина.
— Не твоя… В магазин не завозят…
— Я не буду читать письмо, — сказала женщина.
— Ты ведь и так знаешь, что там, — Иван Иванович докурил сигарету. — Мне пора.
— Подожди, — остановила она. — Передай ему, что…
— Нет, — перебил Иван Иванович, — сама скажешь. Не по пути мне, извини.
Иван Иванович, улыбаясь своим мыслям, шел по дороге. Ему было легко, и крылья просились взлететь.
***
Рыжеволосая женщина подошла к старому дому, выплюнула лезвие в траву и без сожаления бросила в канаву нож. Глубоко вздохнув, толкнула линялую дверь.
— Я принесла тебе бурбон…