После моих поездок в Синьцзян к нам в Оренбург с ответным визитом приехали гости из КНР. Потомки русских казаков, ушедших за кордон вместе с оренбургским атаманом Дутовым и осевших в Западном Китае.
Один из гостей, Николай Иванович Лунёв, и в самом деле походил на русского. Он служил директором русской школы в китайской Кульдже. Руководил русской диаспорой. Прекрасно говорил на языке Чехова и Толстого («извольте, намедни, будьте любезны»). Был лысоват, одевался скромно. И всем своим видом напоминал университетского преподавателя, живущего на одну зарплату.
Другой гость русским числился номинально. Звали его Лян СяоБао. Внешне он был ярко выраженным китайцем. Носил дорогие костюмы, тёмные очки и щегольскую бородку маленьким клинышком. Был предпринимателем из той же Кульджи. Русского не знал. Да и никакого другого языка, кроме родного китайского. Но уверял, что он тоже русский, потому что его бабушка Маруся в 18 лет бежала из Оренбурга вместе с белыми в Синьцзян. Там вышла замуж за китайца, ассимилировалась. И уже её дети по-русски не говорили.
Я возил гостей по нашим историческим местам, показывал достопримечательности Южного Урала. Гостей покоряло всё: и парк «Салют, Победа!» с уникальной военной техникой, и Национальная деревня с десятком национальных музеев народов, живущих в Оренбуржье, и Саракташский православный комплекс.
Многое им было непонятно. К примеру, как можно жить среди таких громадных неосвоенных просторов. И почему дачные 10 соток плодородной земли здесь стоят так дёшево?
Лян СяоБао моментально рассчитал стоимость производства у нас строительных материалов, которые, даже при учёте всех налогов, откатов и взяток, должны были быть вдвое дешевле. И уверял, что откроет настоящий китайский ресторан, где горожане смогут запросто ужинать.
Кстати, и некоторые наши продукты питания оказалось в диковинку для гостей из Поднебесной. Как, к примеру, кисломолочная продукция.
В Синьцзяне из неё в почёте был, разве что, курт. Да и то, по-моему, из-за возможности вечного хранения. А свежие кефир и ряженка в небольших плотных бумажных коробочках с завинчивающимися крышками приводили в восторг наших русских китайцев.
В день их отъезда я, не торопясь, вёз гостей на своей тогда ещё «Ладе-пятёрке» в Соль-Илецк, на проходящий поезд Казахстанской железной дороги. В пути слегка закипел. Остановился подремонтироваться. И решил, между делом, долить масло в двигатель.
Под небольшое количество масла у меня перед поездкой не нашлось другой тары, кроме использованной чистой коробочки из-под кефира.
Не знаю, как кому, а по-моему, очень удобно. Кефир выпил, коробку вымыл хорошенько, просушил. Залил пол-литра масла. В дороге долил. Тару выкинул в урну.
Пока ждали, когда остынет двигатель, гости разминались на обочине, любовались видами зелёных весенних полей. Лян СяоБао о чём-то щебетал. Лунёв переводил.
- Говорит, так красиво, что уезжать неохота, - улыбаясь, пояснял Николай. – Говорит, что купил бы здесь дом и просто вёл хозяйство. Это он фантазирует.
Китаец, вдруг осенённый идеей, заговорил, обращаясь к Николаю, о чём-то горячо и убеждённо.
- Говорит, раз нельзя сойти за соотечественника без знания языка, может, просто жениться? – перевёл Лунёв. – Он сейчас как раз в разводе. Официально. Дескать, отец ему всё рассказывал, что он частично русский. Так может, русская жена его и языку научит, и обычаям здешним.
Лян СяоБао широко улыбнулся и что-то добавил.
- Вспомнил, как увидел здесь на базаре старушек, похожих на его бабушку Марусю, - перевёл Николай. И добавил уже от себя. – Наверно, таких же вечно недовольных, как она была...
И покрутил головой.
- Нет, не смогут китайцы в России прижиться. Многого не понимают. Не представляют себе, что можно так жить. Просто. Без спешки. Без погони за деньгой. А вот так, любуясь жизнью.
Я тем временем открыл крышку двигателя и занёс над ней кефирную коробку. И откуда-то сзади услышал громкий возглас китайца. Боковым зрением, чтоб не прерывать процесс, увидел, как Лян СяоБао кинулся от меня к Николаю, что-то громко объясняя тому. А Николай только посмеивался в ответ.
Китаец забежал с другой стороны капота, так, чтоб я смог его увидеть. И руками показал какое-то активное отрицание.
- Говорит, дескать, нельзя это лить в машину, - пояснил Николай. - Вроде как двигатель испортится. Но я ему объясняю, что хозяину-то виднее. Может, это и не питьё вовсе, а тоже специальная жидкость какая.
Я посмотрел на себя со стороны и вдруг осознал весь ужас китайца, которому с одной стороны так полюбился наш кефир, а с другой - было страшно опоздать на поезд из-за вышедшей из строя техники.
- Ничего, - произнёс я Лунёву, деловито закручивая крышечку на коробке. – Скажи ему, что наша отечественная техника ездит на всём, что у нас производят. И давай, неси из багажника бутылку синего лимонада. А то пора радиатор заливать. Остыл, вроде.
Остаток пути до Соль-Илецка Лян СяоБао был тих и незаметен. То ли прислушивался, как работает двигатель на оренбургском кефире. То ли свыкался с мыслью о том, что умом Россию действительно не понять. Особенно китайцам.