Комната общежития, где мы живем с мамой. Пятый этаж. Чтобы добраться сюда, надо пройти мимо вахтёра, знать - куда повернуть (направо, потом по коридору, потом в нужную дверь - налево), потом подняться по запасной лестнице. Так что я почти заточен в высокой башне из белого кирпича.
Уроки сделаны, я всегда делаю уроки заранее, в тот же день, как их задают. Мама на работе, и придет только вечером, когда за окном будет уже темно. Телевизор не работает. Мне 11 лет. В девять я уже успел написать в дневнике: «Когда мне будет 10, я стану взрослым, и вся интересная жизнь закончится» Десять лет казались рубежом, за которым старость и смерть. Я шагнул за эту черту. Я первопроходец для тех, кто родился позже, кому ещё нет десяти. Десять лет - та граница, за которой нет игрушек, зато есть страдания, унижения, сложные примеры, экзамены, непонятные чувства, выбор профессии, гормональные всплески. Не ходите туда, дети.
У меня большая коробка игрушек. Там солдатики, машинки, танки, кубики. Раньше, когда я жил на Зеленой улице с бабушкой и дедушкой, мы собирались с друзьями, каждый со своей коробкой, высыпали это всё на песок, землю, камни, траву, и строили свои страны, а потом воевали. Как правило, на строительство (подготовку к войне) уходило больше времени, чем на сами сражения. Да и битвы получались какие-то странные, большую часть времени занимали споры (прямо современный мир), какая единица техники у кого сильнее, кто кого подбил, убил. Конечно, в этом была своя польза, мы учились договариваться, спонтанно вырабатывая правила дискуссии (хотя иногда и доходило до драки и разрыва отношений), мы учились мириться, уступать. Мне нравился сам процесс игры, а победа была не так важна, я готов был уступать бесконечно, лишь бы продолжалась игра.
Я уже понимал, что выиграть у мироздания нельзя, всех ждет проигрыш, но проиграть, сражаясь за каждый кусочек жизни, получая удовольствие, затягивая игру и не превращаясь в орущее и дерущееся существо – вот это настоящее искусство и подлинная цель всего сражения.
Друзья остались на Зеленой улице. Школьные товарищи почти не могли добраться до моей белой «башни». Я играл один. Иногда мама смотрела на меня с укором, я понимал её без слов: «Такой большой мальчик, а всё играет в солдатики. Это вообще нормально?» А что было ещё делать? Читать? Я читал, и каждая хорошая книга вызывала желание «сыграть» в неё. Александр Дюма – и все солдатики превращались в мушкетеров, Борис Васильев – и мы защищаем Брестскую крепость, Роберт Шекли – и дом полон зеленых человечков (в первоначальном смысле).
Это же кукольный театр! Причем с массовкой, и для одного зрителя, который сам и драматург и режиссер, и озвучивает все роли. Постепенно складывается канон игры (не важно в кого играем сегодня - в пиратов, богатырей или индейцев): хороших (героев) должно быть мало, первоначально они слабы, а враг, злодей, всегда обладает большим войском, большими ресурсами, и каким-то секретным оружием, то есть победить его практически невозможно, но, герои, обладая неслыханной отвагой, хитростью и совершая благородные поступки всегда побеждают. В герои всегда шли индивидуальности: особенный, ни на кого не похожий деревянный человечек, солдат, отлитый лично мной из свинца, одинокий шахматный ферзь; а в стане злодеев все прочие шахматы, пластмассовые и железные солдаты, бочонки лото. На берегу реки, в деревне, где не было моей коробки, в дело шли камушки, ветки, пластилин и даже – игральные карты. Все это кричало, орало, пищало, ругалось, создавало союзы, предавало, дралось, сражалось, рубило головы, взрывало, травило, возводило на трон, ниспровергало. Карабас-Барабас неистовал. Страсти кипели. А вы говорите про какую-то «Игру престолов»!
В конце устраивались парады. Вот проезжают богатыри, за ними красная конница времен гражданской войны с тачанкой, идут пластмассовые солдатики, едут пластиковые танки, машины, летят самолеты, проходят железные человечки, катятся бочонки лото, радостно машут шариками шахматные фигуры, стройными колоннами следуют лучшие коллективы нашего города (простите, это из другого времени)…
Через много-много лет, когда меня пригласили режиссировать массовые мероприятия и представления, как-то всё совпало! Пазл судьбы сложился. Солдатики, шахматы, они опять шли парадом, кричали «ура» и запускали дневные фейерверки. Хотя, всё-таки это был не театр, ну не тот, который я люблю, тот от которого испытываю такое чувство восторга, полета над судьбами и страстями, восхищение от воплощенного, сложившегося замысла, как это было в детстве.
Я взрослею. И мне уже стыдно, невозможно играть в «игрушки». Я раздаю, дарю их своим младшим двоюродным братьям, знакомым. Начинается кризис. Меня переполняют идеи, эмоции бурлят и требуют выхода. Мир требует осмысления, переформатирования через игру, через театр. И тут, неожиданно, находится выход. Оказывается можно играть в голове, внутри себя. Причем где угодно: на уроке, на собрании, в автобусе, на прогулке, загорая, копая картошку, сидя у окна и наблюдая за осенним дождём. И не нужно ни комнаты, ни поляны, ни солдатиков, ни шахматных фигур, всё это создает при желании мозг. А особо интересные «игры» можно записать. У меня ещё не получается. Но я стараюсь. Я даже придумываю страну, на манер Швамбрании Льва Кассиля (какой Толкин? Где бы я его взял в восьмидесятые годы в Горно-Алтайске?), да ещё учебник истории в помощь. Литература? Нет, какая литература (я об учебнике и хрестоматии)?! Там нет погонь, побегов, похищенных принцесс, раздробленных черепов, сумасшедших волшебников и блистательных полководцев. Толстая тетрадь, воображение, шариковая ручка и простой карандаш – и «мир уже никогда не будет прежним». И это всё, что нужно человеку, ну, такому как я, поверьте. Ну, может быть, еще не помешало бы немного любви.
Сергей Решетнев ©