Когда Масаеши было 12 лет, родители сказали ему, что хотят отправить его учиться в Советский Союз. Об этом он поведал мне вчера, когда наш урок английского закончился и плавно перешел в беседу о прошлом.
Делюсь с вами фрагментами разговора, а также своими воспоминаниями о советском детстве.
Коммунистом отец не был, а мать и вовсе была далека от всего, что происходило за пределами дома, но, благодаря тому, что отец состоял в обществе Советско-Японской дружбы, они получили контакты советских граждан и начали обмениваться письмами с семьей из Киева. Мать - уроженка Киото, неожиданно увлеклась этим общением, потому что, оказывается, Киев и Киото с начала 70-х годов были городами-побратимами и оба города могут похвастаться богатыми культурными традициями.
На фото ниже, у входа в киевский парк Киото, стоят две урны, что вызвало сильное удивление моего собеседника. В Японии урны на улицах, и в парках, встречаются нечасто, а уж две рядом - и подавно редкость.
Я плохо помню об этом эпизоде своей жизни. Но очевидно, что родители были движимы серьезными мотивами, так как, после еще какого-то времени, отец поехал в Советский Союз. О деталях мне ни он, ни мать, не говорили и, если честно, я ничего не хотел об этом слышать. Никуда ехать я не хотел.
*прим. я тоже не могу себе представить, как именно бы это выглядело. Скорее всего, Масаеши что то упускает, по прошествии времени или по незнанию.
Наверное, пожелания маленького японца были услышаны, так как по возвращении отца из СССР тема поездки и изучения русского языка больше не обсуждалась. Также, постепенно, сошла на нет и переписка с советскими друзьями.
Все мимолетно в этом мире.
Масаеши сказал, что пару раз пытался представить, чем занимаются дети его возраста в СССР. Какая там школа и как они проводят свободное время. Что им нравится и что нет. Но возможная поездка в неизвестность настолько сильно пугала, что он заставил себя перестать об этом думать.
"Скажи, что ты помнишь из этого периода?" - спрашивает он меня.
Мне было сложно сразу ответить ему, потому что мои воспоминания о детстве и юных годах в СССР довольно противоречивы...
"Хоккей, Масаеши. Мы с друзьями, тогда, все сходили с ума по хоккею. Отец меня научил кататься на коньках, но играли мы почти всегда на снегу, на утоптанной площадке у дома. Вместо ворот - ящики. Деревянные, или из металлических прутьев. Клюшки мы окунали в кипяток и загибали в чугунных батареях - так лучше было играть"
Масаеши делает круглые глаза, удивляется. О тонкостях хоккея и печальных полках в советских магазинах спорттоваров он не знал никогда. Но я не хочу переходить на грустную тему дефицита, предпочитая придерживаться романтической стороны.
"Мы почти все время проводили на улице, нам нравились фильмы про войну. Мы играли в рыцарей и разбойников. Строгали мечи из досок, а щитами у нас были жестяные крышки от мусорных баков. Однажды мы пошли в кинотеатр и купили билеты на фильм "Вожди Атлантиды" - на три сеанса подряд.
Мы дрались, ссорились и мирились.
Мы делали рогатки и сбивали в кровь колени, играя в футбол на асфальтовых площадках. Мы бежали толпой вниз, с верхнего этажа, звоня подряд во все квартиры, помирая от смеха и страха, одновременно. А еще я помню, как плакала наша учительница, когда умер наш... лидер, Брежнев. И как она, успокоившись, говорила, что отпускает нас домой, но если кого-то из нас заметят на улице - то пенять мы будем на себя. Вот мы и не были на улице, а пошли в лес - играть в партизан и немцев"
"В кого играть?" - спрашивает внимательно слушающий меня Масаеши. И я ловлю себя на том, что рассказываю уже не столько ему, сколько себе...
В общем, говорю, жаль, что у тебя не получилось приехать тогда.
"Да, наверное, жаль" - вежливо отвечает Масаеши.
Отчего то, думаю, ему понравилось хоть что то из того, что он услышал. Это то, что у нас было тогда. И о другом мы не знали, и, пожалуй, не могли знать, как не мог тогда знать о чем то другом и 12-летний японский мальчишка.
У каждого из нас цвела своя вишня. Своя сакура.