Одной из наиболее успешных интеграционных структур на постсоветском пространстве сегодня выглядит Евразийский экономический союз. Однако с уходом с поста президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, от которого исходила сама идея создания ЕАЭС, союз может ожидать период «интеграционной паузы». О том, как членам объединения не потерять достигнутые результаты интеграции, сохранить свою роль на мировой арене и повысить уровень институционализации евразийских процессов, читайте в статье профессора НИУ «Высшая школа экономики» Дмитрия Евстафьева специально для «Евразия.Эксперт».
Ключевые задачи интеграции
Уход президента Нурсултана Назарбаева с формального поста руководителя Казахстана – государства, игравшего ключевую роль в стимулировании процессов евразийской интеграции, может стать одновременно и сигналом, и инструментом политической легитимизации замораживания интеграционных процессов. В любом случае, такого мощного лоббиста сложившейся в последние годы интеграционной модели, как Назарбаев, на постсоветском пространстве на формально лидерских позициях больше нет. Первый президент оставался сторонником интеграции, несмотря на беспрецедентное давление и со стороны Запада, и изнутри – со стороны начавших использовать национализм в качестве инструмента укрепления своих позиций элитных кланов.
Пауза, связанная с оценкой и переоценкой достигнутого и формированием нового подхода, неизбежна. Но вопрос в том, чтобы не уйти в демонтаж уже созданных институтов и разрушение запущенных процессов и проектов.
В условиях регионализации глобальных экономических и политических процессов это может создать риски не только для интеграции, но и для социальной и политической обстановки государств региона, что пока недооценивается национальными политическими элитами. Они стремятся пожертвовать интеграцией, ошибочной понимаемой как укрепление связей с Россией, ради вовлечения в перспективные экономические процессы и получения статуса младших партнеров в формируемых вокруг наиболее сильных стран глобальной экономики системах взаимоотношений.
Контекст
Новая Евразия, находясь на периферии трансформационных процессов, затрагивающих полосу от Корейского полуострова до Бейрута, захватывая большинство государств Южной Азии и Аравийский полуостров, в действительности будет испытывать значительное давление процессов, происходящих в «очаге» трансформаций.
Новая Евразия, учитывая переходное экономическое и особенно политическое состояние целого ряда государств региона, может стать объектом внешних манипуляций.
Она не представляет собой в настоящее время и не станет в ближайшей перспективе самостоятельным экономическим игроком в процессе регионализации глобальной экономики. Страны региона будут вынуждены, если они заинтересованы в сохранении экономического суверенитета, маневрировать между различными экономическими центрами силы. Важно и то, что возможный будущий экономический кризис и последующее реструктурирование глобальной экономики на новой основе еще больше ослабят унаследованные от Советского Союза экономические связи в Евразии. Их придется адаптировать под более высокую конкурентоспособность географически и геоэкономически приближенных центров силы.
Ни один из внешних центров силы, кроме Китая (Россию в данном контексте следует рассматривать именно как евразийскую страну, несмотря на особенности ее геополитики и геоэкономики), не имеет на пространстве Евразии реальных экономических или политических интересов. Но они имеют неограниченные возможности политического и идеологического манипулирования с использованием политических и экономических инструментов.
С учетом объективной обеспокоенности стран коллективного Запада (причем не только США, но и ЕС) возможностью усиления Китая в Евразии в период «интеграционной паузы», вполне вероятно, что в рамках этих манипуляций будет выбрана «негативная» стратегия.
Она будет направлена не на то, чтобы создать благоприятную для себя геополитическую или геоэкономическую конфигурацию, а на то, чтобы не дать возможности Пекину реализовать свои планы.
Риски
Новые риски, возникающие в связи с глобальными трансформациями, могут быть сформулированы следующим образом.
С одной стороны, возможно втягивание постсоветских государств и их элит в противоречивые и неоднонаправленные тенденции регионализации глобальной экономики, а затем и политики. Это в условиях транзита и трансформации власти в ряде государств может создать условия для утраты экономической, а затем и политической целостности. Неизбежная конкуренция различных кланов и экономических групп на фоне развития ситуации в России (экономическая стагнация при внешнеполитическом активизме) предопределяла возможность развития этого риска даже в случае сохранения процессов поступательной социально-экономической глобализации.
С другой стороны, параллельно с первым риском существует угроза оттеснения стран Новой Евразии от ключевых центров экономического роста в перспективном постглобализационном мире и утраты ими статуса «ближней периферии» мирового развития.
Это будет означать существенное сокращение возможностей самостоятельно потреблять и инвестировать получаемую ренту, связанную с добычей природных ресурсов. Страны, попадающие в статус «дальней периферии», представляют интерес только с только зрения использования их пространства в ресурсных и логистических целях, но никак не формирования и развития эффективных национальных экономических систем.
Существует и риск формирования фейковых экономических и политических процессов, имеющих своей целью манипулятивное воздействие на политические элиты государств Евразии, не исключая и российскую. Этот риск является производным от первых двух, но может иметь резко негативные последствия в случае утраты доверия между руководителями стран региона и доминирующими группами в элите. Но с точки зрения вымывания реальных инвестиционных ресурсов из Новой Евразии он может быть весьма актуален.
Стратегия
С учетом сложившихся вокруг постсоветской Евразии геополитических процессов приходится констатировать ограниченный потенциал дальнейшего развития евразийской интеграции на базе советских экономических и социальных связей. Вероятнее всего, в случае возникновения жесткого глобального кризиса он будет окончательно утрачен.
Единственный сегмент постсоветского пространства, где советское социальное и экономическое наследие будет геоэкономически актуально еще длительное время – это экономическая база Союзного государства России и Беларуси.
В остальном для развития интеграционных процессов придется полагаться на вновь создаваемые экономические связи, возникающие в ходе совместного участия в крупных и межгосударственно значимых экономических проектах.
Вероятно, на обозримую перспективу необходимо отказаться от целенаправленного движения в сторону развития ЕАЭС за рамки формата «зоны свободной торговли». Данный формат вполне адекватен современному состоянию экономик ключевых стран Новой Евразии, а также настроениям в политических элитах стран региона. Последние интенсивно ищут себе место в новых центрах экономического роста и пока явно не оценивают остроту рисков, возникающих в регионализованном экономическом пространстве, и неизбежность ужесточения конкуренции в «серых зонах» влияния. А попасть в них может как минимум часть пространства постсоветской Евразии.
Параллельно неизбежен процесс окончательного выделения отношений России и Беларуси, стоящих перед необходимостью выхода на качественно новый уровень интеграции, из общего формата евразийской интеграции. Это будет вполне естественно, учитывая особый статус двусторонних отношений.
Задача заключается в том, чтобы выбрать немногие «фокусные» направления, на которых было бы целесообразно сконцентрировать имеющиеся усилия. Они могут создать новую интеграционную основу и даже возможность сформировать новые интеграционные институты, пригодные для широкого использования после завершения глобальной геоэкономической, а возможно, и геополитической турбулентности.
Фокус интеграции
На сегодняшний день выбор возможных фокусных направлений приоритетного интеграционного развития невелик и определяется как внешним контекстом, так и внутренними, прежде всего, переделом экономического влияния между элитными группами в странах региона. Это связано как с нишевизацией экономических и политических интересов поздне-постсоветских элит, так и с усталостью от интеграции «широким фронтом», переставшей давать уже и пропагандистские дивиденды. Назовем самые реальные с точки зрения достижения значимых результатов направления.
Наиболее геоэкономически приоритетным является вопрос о совместной политике в сфере логистики. Необходимо предотвратить логистическое расчленение евразийского пространства и формирование системы несимметричных логистических стандартов в странах Евразии. Для того, чтобы в среднесрочной перспективе претендовать на значимую глобальную роль, Евразия должна сейчас, в момент формирования глобально значимых транспортных коридоров и инвестиционно-расчетных систем вокруг них, сохранить себя, как единое логистическое пространство, существующее в различных национальных юрисдикциях, но в единой общеевразийской системе стандартов. В этом формате шансы на последующую целостную интеграцию в субглобально значимые системы экономического роста становятся существенно выше.
Во-вторых, в приоритете постепенное встраивание в систему регионализации и дедолларизации платежно-расчетных механизмов, хотя бы по части отраслей промышленности, а также апробирование региональных расчетных и инвестиционных механизмов. Нельзя опоздать на «поезд дедолларизации», с учетом темпа развития событий. Требуется обеспечить развитие на пространстве Новой Евразии в целом и в инвестиционных процессах в контексте евразийской интеграции в частности, контролируемого странами региона постдолларового формата. Причем формат этот должен иметь потенциал масштабирования и глобализации, с учетом торговых отношений внутри ЕАЭС и со странами-партнерами.
В-третьих, приоритетными на среднесрочную перспективу становятся вопросы, связанные с сохранением единой информационной и социокультурной среды. Сохранение прозрачной, симметричной и понятной социокультурной среды является одним из сдерживающих факторов, хотя и не гарантией, в отношении развития в Евразии агрессивных идеологических систем, в том числе и новых, пост-неоваххабитских.
В-четвертых, актуальна проблематика кибербезопасности. При всей раздутости данной проблематики в связи с различными информационно-политическими всплесками, данная проблема будет реально приоритетна для стран ЕАЭС и постсоветского пространства в целом. Как минимум, формальное понимание специфики и структуры киберугроз у государств ЕАЭС должно быть, если не общее, то схожее, равно как симметричными должны быть алгоритмы противодействия.
Отсутствие в списке фокусных направлений для интеграционных процессов экономических и политических процессов, формирующихся вокруг Каспийского моря, объясняется тем, что это направление политики и экономики значительно выходит за рамки вопросов евразийской интеграции. Оно включает в себя ряд стран, находящихся вне интеграционных институтов (Азербайджан и Туркменистан), а также государства, не принадлежащие к постсоветскому пространству исторически. Вероятно, экономические и политические процессы в этом пространстве целесообразно сохранить вне форматов евразийской интеграции, реализуя модель «конкурентной интегративности» с привлечением более широкого круга участников.
Институционализация
Маловероятно, чтобы в сформировавшихся политических условиях можно было всерьез ставить задачи повышения уровня институционализации евразийских процессов и управляющего потенциала соответствующих институтов. Более того, даже попытки ставить эти задачи могут привести к неблагоприятным политическим результатам.
На данном этапе принципиальным становится сохранение нынешнего уровня институционализации и внедрение в него новых форматов, в том числе связанных с цифровыми методами управления, прогнозирования и контроля.
Это не просто дало бы импульс повышению качества институционализации, но создало бы основу для сохранения в будущем единоформатности управления экономическими процессами.
С другой стороны, было бы крайне желательно, как минимум, обозначить совершенствование институционализации по наиболее значимым и стратегическим направлениям развития, пока лежащим на периферии внимания национальных элит. В частности, такими направлениями могли бы стать экология, эпидемиологическая безопасность, детское здравоохранение, вопросы промышленной безопасности, энергосбережения. В данной проблематике роль политической составляющей относительно мала, но есть объективная потребность в большем уровне координации. Это может создать основу для «периферийной интеграции», способной содержательно заполнить неизбежно возникающую паузу на ключевых направлениях интеграции.