Следующие мои воспоминания, касающиеся моей молодости, уже относятся к более позднему периоду. Мы также росли в своей норе, хотя уже совсем не помещались внутри. Мать и Мак уже спали снаружи, хотя старший брат все еще иногда пытался залезть внутрь. Все таки здесь спать было намного теплее чем на свежем воздухе.
Лето — мое самое любимое время года, в течении которого можно не сильно задумываться о пропитании, места жительства и своей безопасности. Обычно в это время года города пустеют, погода держится относительно теплой, а пропитанием служат мыши и крысы, которые в обилии живут в подвалах домов или в небольших лесочках, находящихся между домами. И как же нам всем повезло, что на свет наш помет появился поздней весной, когда снег уже давно растаял, а погода держалась выше 5 градусов тепла. Когда мы уже более менее набрались сил и подросли, то лето подошло к концу. Уже с каждым днем ночи были намного холоднее чем предыдущие. За этот короткий промежуток между жарким летом и наступлением холодов (у людей он называется августом — сентябрем) мы всем потомством ходили на помойку, где у матери обучились не есть все подряд, а из нескольких кусочков, пригодных к пищи, выбирать самые лакомные, которые были во много раз питательнее обыкновенной еды, приносимой матерью в первые дни нашего «взрослого питания». Позже мы научились охотится, хотя это занятие не вызвало у меня особого энтузиазма. У меня не очень хорошо получалось, но голодать я не оставалась. Иногда, конечно же, я таскала запасы у своих более слабых братьев. Тогда мне приходилось сожалеть, но сейчас я могла бы сказать, что это было ничего иное как естественный отбор.
О, вашему вниманию наверняка будет интересно и то, чего я не успела сказать. Конечно это было скудное пропитание, на котором может прожить взрослая собака, но не полностью развиться пятеро щенков — подростков. Нас подкармливали люди. Одни приходили вместе с детьми и кроме вкусной еды прививали в нас доброту к человечеству. Мы вас нисколько не боялись, а теперь, наоборот, с радостью бежали, если видели далеко впереди знакомый силуэт или запах. Мы могли целые дни напролет играть с местной детворой и, не стану скрывать, нам это нравилось.
Мое упущение, я до сих пор не описала устройство нашей норы. Первым делом мне стоит сказать, что нора была самодельной. Рядом с небольшой площадью, на которой иногда в выходные собиралось множество людей, располагалось небольшое здание. Скорее всего, это была мелкая конторка типа обмена бутылок или продажи проездных билетов. Оно не было сильно прочным. Под ним же мать выкопала небольшое углубление для ночлега, в котором она решила провести ночь, но на следующий день так и не ушла. Она раскопала углубление еще дальше, пока не погрузилась полностью под землю. Работа у нее заняла несколько дней, но они все прошли продуктивно. Мы появились на свет в этом уютном гнездышке и никто не смог нам помешать. Со стороны улицы этот таинственный проход не был виден, так что скрывал всю нашу жизнь, а потом, когда люди нашли наше место, то они просто не могли попасть внутрь. Слишком маленьким он оказался для их головы и слишком длинным для того, чтобы засунуть туда руки, ведь со временем он все больше углублялся внутрь.
Однако же, среди веселой сытой жизни случаются свои печали. К нам чаще всего дружелюбней относились дети. Взрослые могли оставить нам еду, но практически никогда не соглашались повеселиться вместе, хотя мы вызывали их на игру, прыгая передними лапами им на живот (конечно, им это не всегда нравилось), а были и такие, которые не могли не пройти, закрыв вход в нашу нору доской. Обычно это было легко исправить, стоило только поскрести лапой или увести носом бревно резким ударом в сторону.
Это было понятно, что некоторые люди были против нашего семейства. Но мы не собирались делать ничего плохо, просто жили своей жизнью.
Но наступила черная полоса в нашей истории.
Одним из самых слабых щенков был рыжеватый брат — Бим. Он чаще всего оставался в норе, пока мы бегали по окрестностям нашей территории, на которую уже не решались забегать другие собаки. Мы часто семьей патрулировали эти границы, поэтому одним из вечеров отправились в сторону одной из крайних помоек, которая славилась хорошей урожайностью. Мы там всегда находили чего-нибудь съестное, что тащили домой. Сумерки уже давно спустились на землю, когда мы вернулись и вместо привычного дома обнаружили холм, вокруг которого люди поставили доски так, что если мы пытались бы копать, то копали деревяшки, не поддающиеся нашим лапам. Но более масла в огонь подливало и то, что каждый из нас знал, что в глубине этого холма находился Бим. Он часто ходил с нами в ту сторону, потому что добыть пропитание даже для такого слабого щенка как он, возможность была. Но сегодня этого не случилось.
Что чувствовал в тот момент Бим, когда знал, что он не в силах подняться, но земля то и дело сыпалась вниз. Попадая в легкие и носовые проходы, он не мог дышать, все громче и громче скуля. Тогда в тот момент нам казалось, что мы все еще слышим его скулеж. Но сделать мы ничего не могли. Противная на тот момент древесина не поддавалась рытью, а воздух уже был наполнен чем-то мрачным. Запах полностью поглощал разум, завладевая всеми твоими чувствами. Именно тогда я поняла как пахнет смерть.
Мы всегда будем тебя помнить, Бим, всегда…