В культуре европейской цивилизации гаремы востока обрели самодостаточный, яркий и притягательный образ обители похоти, разврата, принуждения и запрета, что вылилось в ряд классических музыкальных и литературных произведений, обыгрывавших сюжет насильно уведенных в рабство европейских красавиц.
Самым ярким примером, пожалуй, является трехактная опера Моцарта «Похищение из Сераля», которая повествует о попытках Бельмонта спасти свою возлюбленную Констанцию из плена османского правителя Паши Селима или опера Джузеппе Верди «Корсар», где любимая рабыня Паши влюбляется в Корсара и, убив своего повелителя, сбегает с пиратом, сердце которого принадлежит другой.
Или совсем уж пикантное произведение 1896 года, представитель жанра эротических новелл, «Ночь в Мавританском Гареме», в котором от лица потерпевшего кораблекрушения британского моряка пересказываются события, произошедшие с ним в Марокканском гареме в компании девяти наложниц разных национальностей.
Но насколько европейский художественный образ отражал суть этого восточного явления? В то время как он концентрирует в себе чувственные и сексуальные аспекты, в действительности гаремы несли скорее сегрегационный смысл, когда подобным образом взаимодействия женщин и мужчин сводились к минимуму. Для последних подобная практика могла означать привилегию скрывать от посторонних глаз своих женщин, однако для этого необходимо было отстранить их от работы, что могли позволить себе лишь представители богатых слоев общества.
Стоит отметить, что гаремы как уединенная часть двора, где проживали жены, дочери, сестры и неполовозрелые дети главы семьи, были распространены на ближнем востоке еще до появления ислама, хотя последний и укоренил их в обществе, утвердив эту практику с религиозной позиции. Естественно, что с роскошью и богатством королевских гаремов, где помимо жен проживали наложницы и многочисленная прислуга, включая евнухов, не мог соперничать ни один знатный дом. Однако, правила, обычаи и нравы, царившие внутри, зависели как от исторического периода, так и от государства.
К примеру, в Багдадском Халифате 8-9 веков, по описанию историка Набии Абботт, отобранных в гарем женщин содержали за плотными шторами и запертыми на замок дверями, вверяя их охрану евнухам. Отношения к женщинам как к товару и власть, которой были обличены представители элиты, приводили к тому, что обитательницы гарема по своему статусу мало чем отличались от рабов. Однако, в османском гареме, Серале, царили иные нравы: здесь воспитывались женщины, которым было суждено стать жёнами знати и султанов.
Они обучались этикету и правилам пребывания в высшем свете и при этом зачастую имели немалое влияние на политическую жизнь империи, а отдельный период и вовсе называют Женским Султанатом, когда фактическое управление огромным государством осуществлялось из гарема. Именно с этим периодом связано имя одной из самых влиятельных женщин за всю историю османской империи Рокселаны, для которой был учрежден новый титул Хасеки Султан, фаворитки Султана, по статусу уступавший лишь Валиде Султан – главе гарема, матери действующего правителя империи.
Окончание Женского Султаната пришлось на правление Турхан Хатидже-султан, урожденную русскую девушку Надю, проданную в рабство и как подарок преподнесенную матери султана Ибрагима I. Девушке удалось не только выжить в хитросплетениях и интригах двора, но и стать сначала Хасеки Султан, а впоследствии и Валиде Султан.
Похожим образом обстояло дело и в Империи Великих Моголов, раскинувшейся на территории современных Индии, Пактистана, Бангладеша и частично Афганистана в 16 – 19 веках. Ведущие позиции в иерархии гарема (Зенана) занимали родственницы правителя, а низшие обычные наложницы. Кроме того, для защиты императора и обитательниц Зенаны в ее структуру был введен класс женщин-охранительниц Урдубегис, набиравшихся из представительниц народов, либо традиционно не проповедавших Пурду (как, например, Кашмирцы), либо зачастую приобретенных в качестве рабов сидди, татарок и турчанок. Именно у них в 1719 году искал защиту, опасаясь за свою жизнь, падишах Муин уд-Дин Мухаммед Фарук Сийяр.
Женщины Могольского гарема, как и в Османской империи, также могли обладать значительной властью, хотя это, конечно, и было скорее исключением, нежели нормой. Фаворитка падишаха Джахангира Нюр Джахан стала самой влиятельной женщиной в пике расцвета Великой Империи Моголов. Ряд исследователей полагает, что именно в ее руках была сосредоточена вся полнота власти, так как она была куда более решительной и активной, нежели ее царственный супруг.
Без ее согласования не происходило одобрение важных государственных указов, а императорские суды проводились даже в отсутствие падишаха, но при ее участии. Она была единственной женщиной, чьё имя было удостоено чеканки на монетах, а ее племянница Мумтаз-Махал, пользовавшаяся таким же высоким доверием супруга Шах-Джахана, стала знаменита благодаря его великой к ней любви, в память о которой он воздвиг знаменитый мавзолей Тадж Махал.
Но не только женщин возвышал гарем. В Иране, начиная с 17 века, растет государственное влияние евнухов, вовлеченных во внутригаремные интриги и противостояние групп, пытавшихся выдвинуть на трон именно своего претендента. Самым примечательным стало соперничество Черкесских и Грузинских женщин с ярко выраженным этническим подтекстом. В этой междуусобице побеждал тот, кто заручался поддержкой обслуживающего персонала, который состоял из евнухов, к слову сказать, успешно продвинувших в 1666 году удобного для себя преемника Сулеймана I. Это впоследствии и обеспечило расширение их влияния вплоть до учреждения Шахом тайного совета, куда входили наиболее влиятельные представители евнухов, участвовавшие управлением как военной, так и гражданской жизнью государства до самого падения сефевидской династии в 18 веке.
Таким образом, гарем, как результат сегрегации, вопреки художественным штампам, нередко занимал важное место в системе управления восточных государств, становясь источником реальной власти и возвышая женщин.