Автор: Арина Крючкова
На моих часах 8:12, вторник, и утренний час пик нешуточно отдаёт в бока и спину. От спёртого воздуха кружится голова. Не самое лучшее время, чтобы ехать с набитым рюкзаком, – и просто отвратительное, чтобы ехать с рюкзаком, который не только набит, но и пинается. Я стараюсь думать так громко, чтобы существо у меня за спиной услышало и притихло. Но не стоит питать надежды по поводу ментального слуха у трёхмесячного дракона, в каких бы мудрых существ они ни превращались с возрастом.
Я получила малыша пять дней назад, и, хотя скрыть его от соседей (и, главное, от пожарной сигнализации) было весьма непросто, эти дни прошли восхитительно. Во-первых, зверёк оказался чудесным: тёмно-тёмно синяя, почти чёрная, его чешуя сверкает так, что в ней можно разглядеть собственное отражение. А лавандовые глаза просто гипнотизируют. И ещё у него от макушки и до хвоста гребешок, тоже чёрный, но в искусственном свете ламп переливающийся радугой. И, главное, он нежный, как самый неизбалованный лаской котёнок, даже так же оглушительно урчит.
И ещё один момент: по случаю обитания у меня дракона компания почти перенесла ко мне штаб-квартиру. А это значит, что дом полон вкусняшек и любимых людей, кое-кто даже оставался на ночь, и утром я с необъяснимой нежностью смотрела на бардак, который просто по определению появляется в месте, где одновременно так много народу: стол заставлен чашками и тарелками, тут же стоит Лили и намывает их, и от того, что она немного владеет магией, раковина с посудой превращается в один сплошной мыльный пузырь. На кухне пахнет манго и тропическими островами, во всех отражающих поверхностях множатся крошечные осколки радуги – того и гляди, мою кухню запрудят мини-лепреконы с полными золота горшочками.
В коридоре – завал из обуви всех мастей, цветов и размеров: от моих изношенных когда-то белых кед до строгих, даже в таком хаосе начищенных ботинок Виталика – нашего босса. История моего знакомства с Виталиком комична, потому что когда-то я пришла к нему на приём. Хорошую профессию себе выбрал человек, на чьём сумасшествии держится вся магия этого города – быть психотерапевтом. Как он потом объяснил, отсеивать от настоящих сумасшедших тех, кто просто видит волшебные этажи столицы, – работа ответственная, и он никому не может ее передоверить.
Перевозка дракона – моё первое действительно ответственное дело. Можно сказать, инициация. Вообще-то на нашем – человеческом – этаже магия строго ограничена. Скажем, если бы Лили больше занималась колдовством и дотянула хотя бы до B1, то ее депортировали бы на другой этаж или «убрали» бы. То есть, стёрли бы память и позаботились о том, чтобы она никогда снова не пересеклась с волшебством. Магические животные тут строжайше запрещены, ведь их уровень не просто максимальный – он тысячу раз перевалил за С2. И это у какой-нибудь, скажем, говорящей золотой рыбки. А о драконе я даже не заикаюсь…
Так что малыш находится здесь нелегально. И самое абсурдное, что можно сделать с контрабандным драконом, делаю сейчас я: я везу его в час пик в набитом автобусе. Он пинается так, словно Давид вместо завтрака скормил ему десяток огненных чертей и теперь они пляшут в маленьком чёрном брюшке. Если это не моя глупая догадка, а реальная выходка, Давиду несдобровать: этого же самого дракона я подобью откусить ему его кудрявую голову. Рюкзак у меня на спине ходуном
Автобус едет десять минут, двадцать, сорок пять, и я наконец выхожу из него – на спине такое облегчение, словно весь автобус сидел у меня на плечах поверх нелегального пассажира. Поблизости находится сквер, обычно безлюдный в такое время, и я сворачиваю туда, чтобы выпустить дракончика и дать ему немного подышать свежим воздухом. Сажусь на скамейку, снимаю рюкзак и вижу, что он открыт. Открыт и пуст.
В голове сначала прокатывается волна паники, а потом всплывают десятки мыслей: в какой момент я перестала чувствовать пинки и тяжесть? Да вроде до самого выхода они были. Куда мог подеваться зверёныш, который впервые видит город? И как быстро все СМИ расскажут о том, что в автобусе на юго-востоке города был замечен дракон?
Я достаю телефон и пишу Виталику: «Оттяни, как можешь, сроки передачи – малышу стало плохо от давки, он выглядит совсем непрезентабельно». И ещё Давиду (вместе с геолокацией): «Бросай всё и приезжай, это очень срочно!» Давид – тот ещё разгильдяй, и шутки у него по-детски глупые, но это единственный человек в компании, которого я могу назвать Другом с большой буквы. Всех остальных я просто обожаю – безмерно, но издалека: не доросла пока. И если в ближайший час – или сколько там у меня есть – не найду дракона, то и не дорасту.
Малыш ещё совершенно беспомощен. Они развиваются совсем медленно: его передали нам пять дней назад, сразу после того, как он открыл глаза. Эти пять дней он должен был прожить на нашем этаже, чтобы адаптироваться к свету: он с одного из нижних, тёмных этажей, но ему придётся переехать в светлый край. Новорождённые драконы ничем друг от друга не отличаются, кроме, разве что, расцветки, но это как раз мелочи. Всё остальное они впитывают с молоком матери, а мать нашего дракончика убил охотник. Она была единственной кормящей драконихой на тёмных этажах: эти животные рождаются очень и очень редко. Зато на одном из светлых есть мама, которая сможет принять малыша и выкормить его вместе со своим.
Объединённое правительство слепых к волшебному миру и открытых ему приняло решение, что мы должны скрывать себя. Но не всякую магию можно скрыть. Животные – одна из тех тайн, которые выдают себя сами, поэтому они строго запрещены на нашем этаже. Только мы не можем оставить как есть ситуации вроде этой и приходится как-то выкручиваться.
Я всё провалила. Я не только не прошла инициацию – подумаешь, мелочи! – я раскрыла всю организацию, весь мир магии и все прочие этажи. Люди не готовы к такому. Люди принимают всё волшебное за чудовищное, и очень скоро они объявят войну и геноцид, стремясь истребить то, что не укладывается в их картину мира. Всё это из-за меня…
Какое-то время – наверное, с полчаса – я трясусь от напряжения и бегаю по скверу, до остановки, обратно в сквер, ищу дракона. Но отчаяние накатывает ещё до того, как приезжает Давид, поэтому он застаёт меня сидящей на земле перед открытым рюкзаком и гипнотизирующей этот кусок огнеупорной кожи взглядом. Будто бы от этого дракон вернётся.
Давид опускается на колени (его светлые брюки этого, конечно, не простят) и трясёт меня за плечи.
– Эй! – говорит он. – Что ты тут устроила?
Про дракона он всё, конечно, уже понял. Может быть, ещё в тот момент, когда я позвонила, потому что карманы куртки у него набиты нечищеным манго с угловатыми надрезами – именно этим мы кормили малыша, и он, надо сказать, был в восторге. Вообще-то магические животные нижних этажей кровожадны, но вкус драконам прививают мать и образ жизни. В возрасте нашего подопечного ещё не поздно приспосабливаться к пище верхнего мира – фруктам, концентрированному солнечному и лунному свету, ломтикам раскрошившихся от усталости радуг и ярким отражениям в лужах.
Отражения! Слава свету, дождя давно не было. Иначе дракончик мог бы увидеть себя в луже и попытаться отведать. И вот это, конечно, была бы верная смерть. А сейчас у меня ещё есть шанс, что его удастся найти.
Я не объясняю Давиду, что произошло – и так ясно, – достаю манго из его кармана и перочинный нож из своего, режу на тонкие дольки, раскладываю вокруг рюкзака, чтобы попытаться приманить беглеца.
– Как он смог открыть рюкзак? – спрашиваю я, и Давид показывает мне погрызенную застёжку. Вообще-то, такого не должно было случиться, потому что Виталик заказывает наше снаряжение у лучших мастеров со всех этажей. И они прекрасно знают, зачем оно нам пригодится.
Один кусочек манго Давид закидывает себе в рот и требует, чтобы я поступила так же. От волнения у меня совсем нет сил, но я вспоминаю лист с наставлениями, который протянул мне нынешний начальник во время первого приёма в клинике. «Ешь чаще, особенно когда не хочется», – гласила верхняя строчка. Я послушно жую манго, представляя, как война реального мира с нашим, волшебным, с аппетитом сжуёт меня.
– На каком автобусе ты ехала? Номера помнишь? – я зло усмехаюсь. Номер маршрута я, конечно, помню – пятьсот двенадцатый, – но на номера конкретных автобусов обычно даже не смотрю. Давид ищет в Яндекс.Транспорте маршрут пятьсот двенадцатого и констатирует:
– Они ходят раз в двадцать три минуты. А общая протяженность маршрута – два с половиной часа. Сколько ты уже тут?
– Почти час.
– Я думаю, есть надежда, что тот самый автобус ещё не проехал обратный круг, – сообщает Давид, и мы снова идём на остановку. Пятьсот двенадцатый подходит скоро, но это явно не тот, автобус обклеен весёлой рекламой какого-то циркового выступления, и хотя наша жизнь весьма похожа на цирк, я точно ехала на обычном.
Глядя на автобус, я грустно мотаю головой, а Давид не теряет времени: он запрыгивает внутрь и начинает какую-то беседу с водителем. Водитель раздражён и явно пытается послать моего товарища куда подальше, но послать Давида не так-то просто. Он задерживает отправление на минуту, на две, и пассажиры начинают галдеть и ругаться: снаружи мне не понятно, на кого из них двоих. В конце концов дверь в кабину водителя открывается, он не даёт, а выкидывает в руки Давида какую-то папку, и тот выпрыгивает из автобуса с очень гордым видом.
– Здесь все телефоны водителей этого маршрута! – радостно сообщает мой коллега и вручает мне увесистый чёрный фолиант. Я представляю себе, что будет, если я начну обзванивать всех людей из списка. Все они либо уже уволились, либо отсыпаются дома, либо прямо сейчас за рулём. И никто, конечно, не захочет со мной разговаривать и не сможет ничем мне помочь.
– Ты же понимаешь, что это пафосное геройство было совершенно бессмысленным? – удручённо спрашиваю я, пряча страх, что дракона первыми найдём не мы, за грубостью фразы.
– Очень даже смысленным! – обижается Давид. Набирает телефон Лили и говорит в трубку: – Привет, родная! Мне как никогда нужна твоя магия. Отнесись со всей серьёзностью к этой странной просьбе и выбери из двухсот пятидесяти семи номеров тот, который будет для меня сегодня удачным.
Лили что-то отвечает; Давид листает папку, скользит пальцем по странице и останавливается на номере девяносто четыре – Куринов Иван Александрович. Поклявшись нашей коллеге в вечной любви, сбрасывает звонок и набирает номер из папки. Я не слышу, но мысленно считаю гудки. Наверное, их отзвучало с полсотни, когда трубку наконец взяли.
– Алло, это Иван Александрович? Вас беспокоит администратор маршрута. Давид. Новый. Со вчерашнего дня вступил в должность, не успели пока представить всем водителям. Как ваша работа сегодня? Всё в порядке, никаких происшествий? Чудесно. А забытые вещи. Да, да. О! Что значит «дракон»? Плюшевый чёрный дракончик, лежал на печке? Ну да, конечно, это не похоже на взрывчатку. Но спасибо за бдительность. Вы ведь оставили его в депо? Что значит – нет? А кто, по-вашему, передаст игрушку в бюро находок? Это, Иван Александрович, халатность! Срочно нужно исправить. Долго вам до конца маршрута? Только выехали? Это на какой же вы станции сейчас? Так… Да, я понял. Хорошо. Ничего, на первый раз прощаю, но впредь постарайтесь лучше исполнять свои обязанности. До свидания.
Я на месте подпрыгиваю от нетерпения. Шансов мало, но вполне может быть, что живой дракон – если он спал или просто притворялся застывшим – показался слепому к волшебству человеку плюшевой игрушкой. Тем более, что чешуя у них оформляется к концу первого года и твердеет всю жизнь, а пока это больше пуховой, чем кожаный зверёк: он похож на неоперившуюся птицу.
– Ну что? Где? Где он? – спрашиваю я Давида, который самым наглым образом опять нырнул в телефон.
– Ему до нас осталось две станции. Вот так Лили, не подвела! Да и тебе сегодня, думаю, везёт.
– Везёт?! – возмущаюсь. – Вот это, по-твоему, везение – потерять дракона?!
– Тихо, дурочка, – игнорирует он вопрос. – Тебя могут неправильно понять прохожие.
Мы пререкаемся ещё несколько минут, но уже приглушёнными голосами. Вскоре подходит автобус, совсем не такой набитый, как тот, на котором я сюда ехала. Я запрыгиваю внутрь и кидаюсь к кабине водителя, мельком замечая, что на прикреплённой к стеклу карточке стоит Ф.И.О.: «Куринов Иван Александрович». В кабине водителя дракончика нет – ни живого, ни плюшевого.
«Двери закрываются», – объявляет механический женский голос, и Давид заходит в вагон в последний момент. Дверью захватывает полу его расстёгнутого пальто, и он с пренебрежением на лице дёргает серую ткань, чтобы освободиться.
Спокойный, как объевшийся кот, мой товарищ проходит по автобусу. Останавливается и подзывает меня жестами. В задней части салона между двумя рядами кресел, повёрнутыми спина к спине, на печке пригрелся и спит юный дракончик. Я хватаю его на руки, и это шальное существо даже не просыпается.
Его пушок пахнет манго, парным молоком и жжёной пылью общественного транспорта: сейчас мне кажется, что это райский аромат. Давид подходит к водительской кабине и, когда автобус останавливается, стучит и показывает на папку.
– Я тут в вагоне нашёл. Кажется, это ваше, – нагло врёт он, немного изменив голос. Иван Александрович открывает кабину, берёт папку, пролистывает и с недоумением на лице кладёт её на полку под пультом. Я вижу, что там лежит ещё одна точно такая же папка.
Мы выходим на следующей, я достаю телефон и набираю СМС начальнику: «Виталик, всё в порядке, дракон пришёл в себя. Мы будем на месте через полчаса, не больше». Положив зверька в рюкзак и повесив его для подстраховки не на спину, а на грудь, я бодаю Давида в плечо:
– Спасибо тебе, дружище. Ты меня спас. А теперь напомни, какого дьявола мы возим контрабандных магических животных на общественном транспорте?!
– Там, где много людей, их слепота заглушает магию и радарам сложнее обнаружить контрабанду, – объясняет Давид и картинно вздыхает: – Тебе столько ещё нужно учить…
Мне хочется его пнуть, но сегодня, пожалуй, нельзя. Право посмеяться надо мной он десятикратно заслужил.