— Я могу взять в ученики лишь одного из вас. Сами выбирайте, кто это будет! — кустистые брови мастера почти сошлись у переносицы, но взгляд так и остался рассеянным. Про такой обычно говорят: не от мира сего.
Два оборвыша заявились на порог его дома незадолго до рассвета — старик открыл им дверь, но внутрь не пустил. Он даже толком не посмотрел на незваных гостей, всё время глядя куда-то мимо...
Про старика ходили разные слухи. Одни считали его волшебником, другие утверждали, что с самого начала времён в мире не рождалось мастера искуснее, чем старый Йонс. Мол, и ваятель он, и художник, и даже немного поэт, а уж на лютне играет получше иных именитых менестрелей. Ещё болтали, будто бы Йонса не раз видали в двух местах одновременно, а когда ищейки однажды поймали его и избили до полусмерти, уже на следующий день мастер вышел на улицу как не в чём ни бывало — здоровёхонький, без единого синяка. Ни меч его не брал, ни пуля, ни стрела.
Другие мятежные мастера, не признающие правил и не желающие творить по образцу да указу, хорошо знали Йонса и чтили его как первого среди равных. Притом, что старик слыл человеком суровым, порою даже грубым, его любили и за глаза звали Йонсом-беспристрастным.
Хотя, пожалуй, сейчас ему больше подошло бы прозвище “Бесчувственный”.
— Мы не станем выбирать! — Элька ответила за обоих, крепко вцепившись в рукав куртки Данко: так она чувствовала себя уверенней. — Мы пришли вдвоём, и разделяться не станем. Либо всех бери, мастер, либо никого!
— А хоть бы и никого, — Йонс усмехнулся в усы. — Пусть так. Вам наставник нужен, не мне.
— Но мы через многое прошли, чтобы найти вас! — в отчаянии выкрикнул Данко, сжимая кулаки. — Едва не погибли, спасаясь от диких зверей, победили пустошников, улизнули от ищеек… Выходит, всё это было зря?
— Ничего не бывает зря, — взгляд мастера Йонса так и остался безучастным. — Но я своё слово сказал: беру одного, и точка. Кого — решать вам.
— Или никого, или обоих! — Элька шмыгнула носом, пытаясь не разреветься. — Иначе несправедливо!
— Этот мир несправедлив от сотворения, деточка, — старик покачал головой. — Ты до сих пор этого не поняла? А говоришь, натерпелась. Мало тебе, видать, досталось.
Элька вскинулась, но Данко удержал девушку за плечо. Его взгляд вдруг потемнел, как небо перед бурей — Элька даже испугалась, а вредный дед и ухом не повёл:
— Не можете решить — уходите. У меня мало времени: завтрак остывает.
Йонс попытался захлопнуть дверь, но Данко не позволил, успев подставить башмак.
А дальше всё случилось так быстро, что Элька едва дар речи не потеряла. Данко — самый верный и любимый друг — вдруг толкнул её в придорожную грязь и противно рассмеялся:
— Коли так, берите меня, мастер! А эта дурочка никчёмная пускай убирается.
— Данко, да как ты можешь?.. — непрошенные слёзы всё-таки брызнули из глаз.
Данко лишь хохотнул, вытирая о штаны вспотевшие ладони.
— Слыхала, небось, что мастер сказал? Мир несправедлив. Человек человеку волк. Ты всё равно не протянешь долго, если будешь доверять первому встречному. Стало быть, вот тебе первый урок.
Чтобы подкрепить свои слова, Данко топнул ногой, обсыпав девушку колючим песком. Элька задохнулась от обиды:
— Предатель! Знать тебя больше не желаю!
Она вскочила, готовая наброситься на бывшего друга с кулаками, но мастер Йонс преградил ей путь, аккуратно взяв под локоток:
— Вот и сделан выбор. Пойдём-ка в дом, деточка. Ну его...
Деревянная дверь с треском захлопнулась прямо перед носом у Данко.
А он стоял и улыбался.
Сама Элька ни за что бы не бросила друга: пришлось немного схитрить. Ведь это ей важно было попасть в ученицы к мастеру Йонсу — у неё талант, а кто такой Данко? Обычный неумеха, способный только бумагу пачкать.
И раз уж настал час, когда подруге будет лучше без него, значит, так тому и быть. Данко ещё мог вернуться домой, где любят и ждут — а вот Эльке, увы, возвращаться было некуда.
Он пошёл вниз по улице, ускоряя шаг, пока совсем не перешёл на бег.
Данко изо всех сил пытался храбриться, но на душе всё равно скребли кошки. Правильно ли он поступил? Разум говорил, что да, но сердце не соглашалось: а ну как этот Йонс окажется скотиной последней? Что тогда станется с Элькой?
Нет уж, вернуться он всегда успеет. А пока задержится в городе ещё немного и присмотрит за Элькой — пусть издалека. Когда убедится, что всё в порядке — тогда и домой.
Данко зашёл в ближайшую лавку, чтобы узнать, не нужен ли бакалейщику подручный. Оказалось, не нужен, но Данко ничуть не огорчился — мало ли в столице лавок? Не в этой, так в другой возьмут.
Выходя, он столкнулся нос к носу… с мастером Йонсом. И снова этот старик!
— Работу ищешь?
Данко хотел пройти мимо, но мастер преградил ему путь:
— А что делать-то умеешь?
— Писать, считать и раскладывать товары, — Данко скрипнул зубами: очень уж он был зол на вредного деда. — Только вам оно ни к чему.
— А, скажем, краски умеешь замешивать? — старик улыбнулся, показав крупные жёлтые зубы.
— Немного.
Данко нахмурился. Было в этой улыбке что-то настораживающее, неправильное.
— Вот и славно, — мастер Йонс достал из кармана трубку и кисет. — Стало быть, ты принят. Идём, покажу тебе мастерскую. Жить будешь в мансарде под крышей. Места там, конечно, маловато, зато не сыро. Плачу два медяка в неделю, а там поглядим, как справляться будешь.
Сухие старческие пальцы ловко насыпали табак в трубку, и в тот же миг до Данко дошло: не Йонс это вовсе, а совсем другой дед. У того Йонса зубы были белыми, а руки — чистыми, без единого табачного пятнышка. И ещё глаза! Тот старик смотрел мимо, будто бы малость подслеповат был, а этот так и прожигал цепким взглядом.
— Да кто вы вообще такой? — прошипел Данко, схватив странного старика за грудки: у того аж рубаха затрещала. — И что вам от меня надо?
— Ох, и глазастый ты, однако, — дед глянул на Данко, будто на диковинку какую: почти с восхищением. — Давненько мы с братцем не встречали людей, способных нас различить с первого взгляда. Я — Йохан, мы с Йонсом близнецы. Ты ещё можешь стать художником, Данко. Если, конечно, не заартачишься. Так что, пойдёшь ко мне в ученики?
— Без Эльки не пойду, — Данко выпустил старика, — хоть режьте!
— Вот и она то же самое сказала, — мастер Йохан наконец-то раскурил свою трубку. — Как проревелась, одумалась сразу и говорит: мол, не мог Данко так поступить. Напускное всё это. А Йонс и того раньше план твой раскусил да меня вдогонку отправил. Испытывал он вас, понимаешь? Хотел убедиться, что вы не праздные зеваки или — того хуже — ищейки.
— И как, убедился? — буркнул Данко.
Мастер Йохан кивнул и протянул ему ладонь:
— Не держи зла, парень. Сам понимаешь, в наши дни нельзя верить первому встречному. Вмиг донесут.
Немного помедлив, они всё же пожали друг другу руки.
Данко шёл следом за новым учителем и улыбался. Вот, значит, как Йонс и Йохан дурили ищейкам головы! И вот почему мастера Йонса считали неуловимым и многоискусным. Просто их всегда было двое!
— А вы научите меня рисовать Карты Судьбы, мастер Йохан? — Данко едва удерживался, чтобы не бежать рядом вприпрыжку. — Мой прежний наставник их рисовал. Он погиб, скорее всего. Я бы очень хотел продолжить его дело.
Старик Йохан остановился и, придержав шляпу, глянул в пасмурное зимнее небо.
— Твой бедный наставник сражался в одиночку, а у нас есть друзья. Много друзей. И братец Йонс, и его ненаглядные творцы-мятежники, а теперь ещё и твоя Элька — никто в стороне отсиживаться не станет. Так что бери выше, друг мой, смотри дальше. Наступит час, и мы вместе нарисуем новую судьбу этого мира. Краше прежней.
— Чего же мы тогда ждём? — Данко, повторяя жест за мастером Йоханом, тоже задрал голову: из-за серых туч вдруг показался слабый лучик пока ещё совсем холодного зимнего солнца.
— Весну, — старик приобнял его за плечи. — Запомни, Данко, мы ждём весну...
===
Подписывайтесь на мой Патреон, чтобы слушать музыку и читать ещё больше волшебных историй.