Вглядываясь в последний прижизненный портрет Александра Пушкина, написанный в 1836 году Иваном Линевым, ловишь себя на мысли, что последние годы жизни поэта наложили глубокий отпечаток на весь его облик. Перед нами — уже немолодой, бесконечно усталый человек, издерганный долгами, службой, смертью матери и историей с Дантесом, которая обрушила покой его семейной жизни. Не подлежит сомнению, что к 1836 году поэт пришел с осознанием исполненной им творческой миссии. Ведь одно из последних стихотворений Пушкина — "Памятник". Но и будучи первым поэтом России, Пушкин не был застрахован от неудач.
Текст: Василий Голованов, коллаж Олега Бородина
Начатый Пушкиным в том же, 1836 году издательский проект — журнал "Современник", с помощью которого он намеревался отчасти поправить свое материальное положение, — оказался убыточным. Связанный обязательствами службы в Коллегии иностранных дел, Пушкин дважды подает в отставку. Но вместе с отставкой он потерял бы возможность работать в архивах для написания "Истории Петра", и ему приходится отказаться от свободы. Ему так и не удается надолго оставить столицу и свет и повторить столь плодотворный для него опыт жизни в деревне.
Теперь его влечет проза. Он начинает "Роман в письмах" и "Роман на Кавказских водах", но оставляет их неоконченными; изучает историю Великой Северной экспедиции и делает подробный конспект книги Степана Крашенинникова "Описание земли Камчатки", словно бы намереваясь писать о героической эпохе покорения русскими Сибири... Среди драматических произведений, задуманных поэтом, некоторые известны нам только по названиям: "Ромул и Рем", "Беральд Савойский", "Влюбленный бес", "Димитрий и Марина", "Курбский", "Иисус" и "Павел I". От этих замыслов поэта не осталось ни одного клочка бумаги, которые способны были бы пролить свет на содержание этих произведений. Тем интереснее для нас сохранившиеся планы и первые две главы романа об эпохе позднего царствования императора Александра I, которому литературоведы присвоили название "Русский Пелам". Вот уже почти два столетия они пытаются разгадать загадку: чем могло бы стать это произведение пушкинского гения? Ныне "Русским Пеламом" занимается в Москве и в Петербурге всего пара исследователей. Одной из них, Светлане Богдановне Федотовой, старшему научному сотруднику Отдела пушкиноведения Пушкинского Дома, я и обязан консультациями по интересующему меня вопросу.
ЖАЖДА РОМАНА
Конец Александровской эпохи, пережитый Пушкиным, издавна занимал его. Известно, что он начал писать "Записки" о том времени, но после разгрома восстания декабристов 14 декабря 1825 года уничтожил их. Всю свою любовь к этому времени Пушкин вложил в "Евгения Онегина". Этот литературный персонаж стал верным спутником и собеседником поэта и в ссылке, и в деревенской глуши, и в кабинетных трудах. Онегин стал не просто "добрым приятелем" Пушкина, но и постоянным "душеприказчиком". Ему поэт доверял свои сокровенные мысли, свои воспоминания, взгляды на эпоху и на историю. Однако в 1832 году, опубликовав последнюю главу "Онегина", Пушкин вынужден был расстаться со своим героем. Но даже после полного издания своего романа в стихах в 1833-м, Александр Сергеевич, словно не веря, что простился с Онегиным навсегда, мечтал о продолжении его жизнеописания.
Этим замыслам не дано было осуществиться... Возможно, по причинам вполне объективным. В литературе 30-х годов XIX века наступала эпоха прозы, эпоха прозаического романа, и вопрос этот со всей определенностью поставлен был Белинским: "...может ли иметь на Руси успех русский роман, написанный по-русски и почерпнутый из русской жизни?" По мнению критика, Булгарин сумел уловить эту потребность общества в русском романе, за что и был "вознагражден сторицей". Весьма посредственный литератор Фаддей Булгарин в 1829 году опубликовал роман "Иван Выжигин", продававшийся сначала с подзаголовком "Русский Жильблаз", и стал популярнейшим писателем своего времени. "Выжигин" имел такой успех, что заполонил собою все и породил целую литературу. Вслед за "Иваном Выжигиным" последовали "Петр Иванович Выжигин" (Булгарина), "Новый Выжигин" (Гурьянова), "Родословная Ивана Выжигина", "Дети Выжигина" и "Смерть Выжигина" (Орлова).
Пушкин, разумеется, не мог сочувствовать псевдоисторическим и морализаторским романам Булгарина, небрежно вышивающего по канве Вальтера Скотта. Он мечтал о широком, много вмещающем в себя романе об эпохе 1818–1820 годов, тонким чутьем художника при этом ощущая "дьявольскую разницу" между романом в прозе и романом в стихах. Однако опыт удачного романа у Пушкина тоже имелся: им был почти написан и частично даже опубликован "Арап Петра Великого", так и оставшийся не законченным в силу разных обстоятельств.
Но теперь Пушкину нужен был роман из недавнего прошлого. Поэт чутко улавливал настроения общества, его ожидания. В 1835 году исполнялось десять лет бунту на Сенатской площади, и многие в обществе полагали, что это событие император Николай I ознаменует амнистией бывшим декабристам, что повлечет за собой и общее смягчение политического климата. Пушкин решается и начинает писать "роман из Александровской эпохи". Время начала работы точно определяется по водяному знаку на бумаге: "1834″. Название романа Пушкиным не придумано. Написана первая глава — о детстве главного героя, вторая заканчивается возвращением его, по требованию отца, из немецкого университета, где "вообще выучился я порядочно только фехтованию и деланию пунша. Из дому получал я деньги в разные неположенные сроки. Это приучило меня к долгам и к беспечности. Прошло три года, и я получил от отца из Петербурга приказание оставить университет и ехать в Россию служить. Несколько слов о расстроенном состоянии, о лишних расходах, о перемене жизни показались мне странными, но я не обратил на них большого внимания. При отъезде моем дал я прощальный пир, на котором поклялся я быть вечно верным дружбе и человечеству и никогда не принимать должности ценсора, и на другой день с головной болью и с изгагою (изжогою. — Прим. авт.) отправился в дорогу"... На этих словах роман обрывается. Остались еще четыре плана дальнейшего его развития, на основании которых литературоведы и строят свои предположения о том, каким мог бы стать этот пушкинский опус.
ПОЧЕМУ "РУССКИЙ" И ПОЧЕМУ "ПЕЛАМ"?
В 1828 году вышла книга английского писателя и политического деятеля Эдварда Бульвер-Литтона "Пелэм, или Приключения джентльмена", которая сразу стала популярна и в Англии, и на континенте. Во всяком случае, французские переводы "Пелэма" должны были появиться в России очень скоро. В библиотеке Пушкина был экземпляр 1832 года на английском языке. Известно, что авантюры Пелэма развлекали Пушкина, да и вообще, роман ему нравился: он написан очень живо и с блестящим английским юмором. Пушкину случалось в беседах цитировать его. Кроме того, Пушкин-литератор не мог не заметить, как бульверовский Пелэм держит и пронизывает собою все повествование.
Несмотря на многочисленные похождения и падения Пелэма, он все-таки был героем, способным противостоять своей эпохе. Генри Пелэм — потомок шотландского пэра, представитель знатного, но обедневшего рода. Как и Онегин, он эгоистичен, тщеславен, горд и самовлюблен, как и Онегин, является сложной и противоречивой натурой. Автор в предисловии говорит о нем: "Фат и философ, любитель наслаждений и моралист, человек, погруженный в мелочи жизни, но притом склонный извлекать из них поучительные уроки". Пушкину, несомненно, импонировал герой, который, подобно Пелэму, мог бы пройти насквозь жизнь света и показать общество во всей его сложности и полноте. Работая над начальными главами романа, Пушкин так и не дал своему герою имя, хотя в сохранившихся планах развития сюжета сначала называет его "Пелам", "Pelham", и лишь в последних двух планах дает ему фамилию Пелымов. С самого начала романа этот русский Пелымов, оттолкнувшись от английского Пелэма, начинает свою собственную, нисколько не похожую на бульверовскую и очень русскую историю.
"...Отец имел 5000 душ. Следственно, был из тех дворян, которых покойный гр. Шереметев называл мелкопоместными, удивляясь от чистого сердца, каким образом они могут жить! — Дело в том, что отец мой жил не хуже графа Шереметева, хотя был ровно в 20 раз беднее. Москвичи помнят еще его обеды, домашний театр и роговую музыку. Года два после смерти матери моей Анна Петровна Вирлацкая, виновница этой смерти, поселилась в его доме. Она была, как говорится, видная баба, впрочем, уже не в первом цвете молодости. Мне подвели мальчика в красной курточке с манжетами и сказали, что он мне братец. Я смотрел на него во все глаза. Мишенька шаркнул направо, шаркнул налево и хотел поиграть моим ружьецом; я вырвал игрушку из его рук, Мишенька заплакал, и отец поставил меня в угол, подарив братцу мое ружье...". Текст романа по-пушкински прогонист, емок. В двух главах завязываются узелки будущего сюжета: сводные братья становятся врагами на всю жизнь и жизненными антиподами. Пелымов, как говорится, проходит огонь, воду и медные трубы, а Мишенька становится чиновником (секретарем у министра внутренних дел Кочубея), конформистом, человеком tres comme il faut и даже отбивает у брата невесту...
ОЧЕНЬ СКВЕРНАЯ ИСТОРИЯ
Судя по дошедшим до нас пушкинским планам, после возвращения из Германии Пелымов, поступив в конногвардейский полк и став наследником своей рано умершей матери, выходит в свет. Свет быстро наскучил ему, он невольно сближается с компанией беспечных прожигателей жизни, в центре которой неизменно находится Федор Орлов. Пелымов увлечен Орловым, но, узнав, что в карточной игре он шулерствует, играя "наверняка", сам отказывается от фальшивой игры. Однако авантюры приятелей на этом не заканчиваются. Пелымов помогает Федору Орлову похитить девушку, выступает его секундантом на дуэли, а когда в конце концов Орлов попадается на разбое, укрывает его в своей деревне.
Федор Орлов был реальной фигурой и слыл вертопрахом и бретером покруче толстовского Долохова. Пушкин познакомился с ним через его брата, Михаила Орлова — руководителя кишиневской управы декабристского "Союза благоденствия", — когда в 1820-м во время своей южной ссылки приехал в Кишинев. Федор Орлов был в ту пору полковником, хотя уже фактически не служил, живя у брата. В 1820-м ему было всего 28 лет, но он казался окружавшей его молодежи чуть ли не стариком, потому что в сражении при Бауцене ему оторвало ногу. О нем ходили легенды. Рассказывали, что во время Бородинского сражения Федор Орлов, "подскакав к французской коннице, убил из пистолета неприятельского офицера перед самым фронтом". В 1823 году Федор Орлов вышел в отставку, и с тех пор судьба его неизвестна. В 1834 году, в возрасте 42 лет, он умер. Однако слухи о дерзновенных и даже преступных похождениях его юных дней так и окружали его имя. В примечаниях к "Русскому Пеламу" сын декабриста Евгений Якушкин писал: "Его судьба в романе очень близка к его действительной судьбе. Похищение, бедность, фальшивая игра, разбой — не вымыслы"...
Но неужели Пушкин, замахиваясь на роман о русском обществе 1820-х годов, готов был ограничиться лишь сюжетом, окружающим фигуру Федора Орлова, на котором строится вся авантюрная канва романа?
Скорее всего, нет.
Первый план романа не удовлетворил Пушкина.
НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РОМАНА
Второй план, в общем, лишь расширяющий первый, заканчивается списком характеров и героев, которым, по мнению Пушкина, следует дать ход в романе. У Пушкина это выглядит так: "Отец и его любовница. Выб — ок. Фрел. Фед. Орлов. Ал. Орлов. Кочубей, дочь его; Кн. Шаховской, Ежова. Истомина, Грибоедов, Завадовский. Дом Всеволожских. Котляревский, Мордвинов, его общество. Хрущов. Общество умных (Илья Долгоруков, Сергей Трубецкой, Никита Муравьев etc.)".
Все это своего рода ступени, которые предстоит пройти Пелымову для того, чтобы сделать из себя человека.
Высший свет. В первом плане романа высший свет, в котором вращался Пелымов, назван Пушкиным "дурным обществом". И только список "Характеры" намечает многоплановое изображение высшего света, куда "дурное общество" предыдущих планов входит как один мазок общей картины. Пушкин хотел изобразить дворянские круги — прежде всего салон драматурга князя Александра Шаховского и его гражданской жены, актрисы Александринского театра Екатерины Ежовой, где собиралось пестрое театральное общество. Возможно, Пелымов попадает в этот салон как переводчик водевилей.
"Истомина, Грибоедов, Завадовский". Принадлежат к золотой молодежи, которая в первом пушкинском плане охарактеризована так: "театр, литераторы, картежники". Громкая дуэль графа Василия Шереметева с графом Александром Завадовским из-за балерины Авдотьи Истоминой, в которой Грибоедов участвовал как секундант Завадовского, освещает тот наименее изученный период петербургской жизни автора "Горя от ума", который некоторые исследователи называют "прожиганием жизни". На дуэли Шереметев был убит, после чего Завадовский вынужден был уехать в Англию, а Грибоедов — оставить столицу и переехать по службе в Тифлис. Пушкин всегда ценил Грибоедова, прозревая в нем ум государственный. По его словам, Грибоедов в конце концов "почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда со своею молодостью и круто поворотить свою жизнь". Пушкина в романе мог интересовать именно нравственный перелом, происшедший в нем.
"Дом Всеволожских". Здесь у переводчика, театрала и основателя "Зеленой лампы" Никиты Всеволожского собиралась даровитая молодежь. Около полутора лет в особняке Всеволожских происходили заседания литературного общества "Зеленая лампа", в которое входили некоторые будущие декабристы и молодой Пушкин. И в этот знаменитый дом поэт тоже намеревался ввести своего героя.
"Мордвинов, его общество". Это уже не просто прототип, но целый круг людей, с которыми судьба должна свести героя. Граф Мордвинов слыл либералом. Он выступал в Государственном совете с независимыми "мнениями". Именно ему, наряду со Сперанским и Ермоловым, декабристы готовили место во временном правительстве.
Можно заметить некоторую последовательность, с какой Пушкин собирался знакомить своего героя с разными кругами петербургского света. Теперь это уже не просто "дурное общество", а набросок многоплановой картины: от театрального салона Шаховского он переходит к "дому Всеволожских", затем к либеральной оппозиции Мордвинова и его общества. Но в программу включено и "общество умных": Илья Долгоруков, Сергей Трубецкой, Никита Муравьев — будущие декабристы, а в годы действия романа — организаторы "Союза благоденствия". Каким образом хотел Пушкин ввести в этот круг Пелымова? Сам автор об этом ничего не сообщает, а гадать бессмысленно.
Несомненно одно: список "Характеры" стал новой размерностью романа, выводил его за рамки частной жизни, расширял его масштабы, радикально изменял всю интригу. Перед нами как бы "история жизни" главного героя, но не та ее авантюрная часть, которая была изложена в первых двух планах, а новая, намечающая постепенное "восхождение" по кругам светского общества, которое и приводит его на путь чести.
Но в новой программе намечен и "нисходящий" путь. Это — история Федора Орлова, героя—антипода Пелама: его падение от блестящего офицера до клиента ростовщика.
В предпоследнем, третьем по счету плане Пушкин наметил "истории" главных героев романа. Он начинается с "истории Федора Орлова". Впервые отдельные события жизни Орлова выстраиваются в развернутую историю падения дворянина. Когда иссякает богатство, в ход идут недостойные дворянина способы. Поначалу это мошенничество, шулерство, игра "наверняка", дуэли. А заканчивается история Орлова так: "он доходит до разбойничества, зарезывает Щепочкина; застреливается (или исчезает)". Убийство и самоубийство выглядят в этой истории как итог моральной несостоятельности героя.
В 1829 году Пушкин писал о причинах падения дворянства: "Мы проживаем в долг свои будущие доходы, разоряемся, старость нас застает в нужде и в хлопотах. Вот причина быстрого упадка нашего дворянства: дед был богат, сын нуждается, внук идет по миру. Древние фамилии приходят в ничтожество; новые подымаются и в третьем поколении исчезают опять".
Повествование в пушкинском романе ведется от первого лица. Это позволяло не только рассказать о событиях от имени свидетеля и участника их, но и дать им зрелую оценку. Во время действия романа Пелымову 18–20 лет. Когда же он может вспомнить о своей молодости? Вероятно, в то же время, когда Пушкин работал над романом — в 1834–1835 годах. Пелымов — современник и ровесник Пушкина, вступив в пору зрелости, вспоминает события пятнадцатилетней давности, пишет рассказ о своей жизни. В первых главах романа Пелымов — умный, ироничный человек, тонкий наблюдатель и психолог, который может открыто и честно рассказать, что с ним произошло.
В последнем плане фигуру Федора Орлова замещает Завадовский, как более яркий тип блестящего прожигателя жизни. Это в доме графа Завадовского собирается "дурное общество", которому теперь дается точная характеристика: "les parasites" — паразиты, прихлебатели. Пелымов попадает в этот круг и в результате получает в свете репутацию шалопая, однако после дуэли Завадовского, после сцены у отца Пелымов "порывает с Завадовским". Так главный герой выходит на "путь чести". В этом превращении и заключается теперь главная фабула романа.
Пушкин, вероятно, собирался каким-то образом познакомить Пелымова с декабристским кругом — хотя бы в той мере, в какой сам был с ним знаком. Это желание естественно вытекало из обстановки ожидания амнистии декабристам в декабре 1835 года. Но мог ли Пушкин писать об этом? Вероятно, нет. Да и амнистия не состоялась. Цензура никакого упоминания о декабристах не пропустила бы. Невозможность всесторонне изобразить общественную жизнь России стала, видимо, причиной того, что роман был оставлен. Некоторые мысли и образы "Русского Пелама" впоследствии были реализованы в "Капитанской дочке". Это само по себе говорит о том, что Пушкин отказался от мысли когда-либо вернуться к роману о Пелымове.
Впрочем, вопрос сложнее. Советская пушкинистка Лидия Герасименко не случайно задает прямой вопрос: "Был ли масштабный эпический роман в природе дарования Пушкина, в самых глубоких своих творениях всегда лаконичного?" Об этом можно только гадать. Многие исследователи считали, что если бы роман Пушкина был написан, то он (особенно в описании света) предвосхитил бы "Войну и мир" Толстого, а может быть, дал бы ему пищу для завершения неоконченного замысла "Декабристы". Возможно. Но ни журнальную, ни научную статью не напишешь, увы, в сослагательном наклонении.
КТО ЖЕ ОН — РУССКИЙ ПЕЛАМ?
Один из первых пушкиноведов, Павел Анненков, как-то заметил, что в "Пелэме" Бульвер-Литтона Пушкин уловил и многократно усилил одну черту: Пелэм нисходит в глубокую тину порока, не мараясь сам, и возвращается из нее нравственно чистым; он словно заговорен от прикосновений грязи к своему моральному существу и выходит из всех злоключений и падений со свежим чувством, с чистым сердцем. Правда, пишет Анненков, "Пелэм имеет важную жизненную задачу, которой посвящает всего себя — он пробирается в общественные деятели: грубые и изящные пороки, постыдное или благородное выражение страсти — одинаково служат ему, делая его необходимым для всех <...> У русского его близнеца не могло быть и помина о такой цели: он должен был опираться на одну свою благодатную природу, без всякой поддержки со стороны предвзятой идеи, хотя такая идея существовала у самого Пушкина. Задачи творчества и художественные цели доставляли ему не менее сильную нравственную опору, чем политические расчеты <...>, и вынесли его из водоворота света и житейских бурь вполне светлой, незапятнанной личностью...".
При этом Анненков полагал, что такой человек существовал реально, и этот человек — ближайший друг Пушкина Павел Воинович Нащокин. У Нащокина Пушкин обычно останавливался, приезжая в Москву. В нащокинском доме на Большой Полянке даже была отдельная комната для него.
"Детски добрый, — пишет о Нащокине Анненков, — доверчивый и впечатлительный, по количеству необычайных похождений, по числу связей, знакомств всякого рода, по ряду неожиданных столкновений с людьми, катастроф и семейных переворотов, испытанных им...". Нащокин очень подходил для того, чтобы "олицетворить идею о человеке нравственно, так сказать, из чистого золота, который не теряет ценности, куда бы ни попал, где бы ни очутился. Редкие умели так сберечь человеческое достоинство, прямоту души, благородство характера, чистую совесть и неизменную доброту сердца, как этот друг Пушкина — в самых критических обстоятельствах жизни, на краю гибели, в омуте слепых страстей и увлечений и под ударами судьбы и несчастия, большею частию им самим и накликанными на себя. Пушкин высоко ценил нравственный характер друга и любил слушать его тихую, скромную речь, которая постоянно обнаруживала честность его природы и светлые инстинкты души, сохраненные им назло людским изменам, предательствам и оскорблениям...".
Гоголь, твердо уверовав по рассказам Пушкина в "золотую душу" Нащокина, спустя много лет, уже будучи автором "Переписки с друзьями" и, соответственно, писателем религиозным, несмотря на все похождения Нащокина в молодости, твердо рекомендовал его воспитателем в богатый петербургский дом промышленника Дмитрия Бенардаки...
С не меньшей убежденностью, чем Анненков, советский литературовед 1960-х годов Казанцев доказывал, что прототипом русского Пелама был Никита Всеволожский, знакомец Пушкина в ранней юности и, впоследствии, сослуживец по Коллегии иностранных дел. Правда, именно он характеризуется Пушкиным как "беспамятный эгоист": Пелымов должен быть мягче, отзывчивее.
Впрочем, это уже домыслы.
Что важно? Что Пушкин шел к созданию романа своим путем, который можно назвать вполне одиноким. Он один в те годы задумывает "серьезный" роман в противовес сиюминутно модным литературным поделкам. Да, он проигрывает — роман не написан. Или выигрывает? Все-таки именно Пушкин намечает те узловые моменты XIX столетия, которые потом попадут в поле зрения Льва Толстого, и намечает те нравственные проблемы, осмыслять которые будет уже другой гениальный русский романист — Достоевский.
Здесь есть мистическая преемственность творчества. Литература вообще глубоко мистична.
Не беда, что мы никогда не узнаем настоящего характера Пелымова: автор его не написал.
Может быть, это даже и хорошо.
Что-то в Пушкине должно навсегда оставаться для нас неизвестным. Это нужно для того, чтобы Пушкин оставался загадкой. Мыслился. Домысливался... Чтобы он жил. Спорил. Фантазировал. А иногда и потешался над нами.