Женька жила в Москве, правда, та Москва, о которой она мечтала, находилась значительно дальше ее села. Москвичей насчитывалось тридцать три двора, и среди них затерялась ветхая избушка Женьки.
Жила она одна, была сиротой, отца у нее сроду не было, а мать как-то ушла в лес за ягодами и не вернулась. Говорили, что волки. Женька же считала, что мать сбежала из этой глухомани. По-другому и нельзя было. Тела не нашли, а Женька все мечтала отправиться на поиски.
Работала на почте, носила газеты и пусть не с каждым, но часто вела разговор о Москве, только не о той, где жила, а о другой, о которой она знала совсем немного – из книг, телевизора и от своего соседа Константиныча.
Тот прожил в столице три года, работал электриком в доме культуры и многое повидал. Она часто приходила к нему, приносила варенье или что-нибудь из солений, тот ставил чайник и знал, что сейчас его будут слушать.
– Cтарый стал, вот и сорвался. Старикам там трудно. А так мне все нравилось – и жилье было, и деньги нормальные, и коллектив творческий. Поговорить – это всегда пожалуйста. А темы-то столичные – они не ровня нашим бытовым темам.
Эти беседы завораживали Женьку. И только она сходила с порога Константиныча, как невольно просилось:
– В настоящую Москву поеду.
Над ней смеялись, и даже дошло до того, что стали показывать пальцем. Например, местный корреспондент Васька Башариков написал о ней статью «В мечту, мечту, мечту…», на что она не обижалась, а считала, что ей просто завидуют. В какой-то степени так и было. Ей завидовали. Не потому, что она сможет поехать и покорить златоглавую. Нет. Просто потому, что она могла мечтать об этом. Большая половина свыклась со своей Москвой и не мечтала.
– Какая такая столица? А кто же про запасы на зиму будет думать? Президент?
Председатель колхоза правда иногда воображал, что он руководитель не просто артели, а целого государства. Да и фамилия у него была подходящая – Петухов. Самсон Петухов. Бывало, пройдет в начищенных ботинках по асфальту – мол, смотрите, не хуже городских живем – и асфальт, а около магазина постоит-постоит, покурит, перекинется парой слов с местными, и пойдет домой с чувством выполненного долга.
Женька не любила его. За его походку, за его нежелание совершенствоваться.
– Разве нельзя сделать из нашего села город? – спросила она его как-то во время очередного променада. Он остановился, посмотрел на нее исподлобья, как на маленького ребенка и сказал:
– А зачем? Разве не хорошо у нас?
Женька едва не выругалась. Ну как же он не понимает таких элементарных вещей? Валенок, пусть даже и главный. Грош цена, хотя здесь ему и место.
У нее было целых два кавалера, Сашка Носов и Борька Кроткий. Они ей предлагали пойти за них, но она отнекивалась, говорила, что не должна устраивать свою личную жизнь здесь. На вопрос, где же, она отвечала: в паспорте все написано – Москва, вот туда и поеду.
– Там живут дурные люди. От них пылью пахнет, – говорил Сашка. Борька крутил у виска пальцем и говорил ей на ушко: – Давай поженимся. У меня хороший заработок. Что еще нужно?
Оказалось, нужно. Только Женька не стала объяснять ни первому, ни второму, чего она хочет, и однажды действительно поехала.
Как-то проснулась утром, так на душе тяжко стало при мысли о том, что нужно идти на почту и общаться с односельчанами, хмыкающими при ее появлении. Так заболело сердце, когда поняла, что ей уже двадцать пять, а она еще ничего не сделала. Матери нет, отца тоже. Одна, и только ветер во дворе. Терять нечего. Отговаривать ее никто не стал, да и не успели – она пошла, купила билет, собрала небольшой чемодан и вечером села на поезд, прямиком идущий до столицы. Когда она отъезжала, ей показалось, что все село ее провожает. Так ей хотелось думать.
В поезде она познакомилась с очень интеллигентной парой. Пожилые мужчина и женщина. Угостили ее соком и курицей. Женька в спешке забыла взять с собой картошку, которую специально отварила в дорогу.
– Вот вы из глубинки? – спросила он у девушки.
– Да какая там глубинка. Москва…. – ответила Женька.
– Да, как странно, – сказал он. – Вот вы из Москвы, и мы оттуда же. Получается, что город на тысячи километров простирается.
Женька застенчиво улыбнулась, повертела головой и выдала:
– Нет, здесь только название такое, а настоящий он воно где…
На что мужчина зажмурился и произнес такое, отчего Женька замерла, бросила куриную ножку и стала нервно облизывать пальцы.
– Не хочу, не хочу, – сказал тот. – Так хотелось остаться там. Тишина. У друзей домик у леса. В ста метрах – озеро. Хорошо. Каждое утро, пока все спали, шел на озеро.
– Вы не шутите? – среагировала Женька.
– Да какие могут быть шутки. В городе сейчас такая жара. Выхлопы, гул который никогда не прекращается. Я когда приехал в эти таежные места, то не сразу от него избавился. Понадобилось дня три, чтобы прийти в норму.
– Как же вы так о своем городе? – недоумевала Женька.
– Была бы моя воля, я бы поменял квартиру в Москве на дом в глубинке, – сказал он.
- А что же вам мешает?
– Жена вряд ли будет довольна. Да и работа у нее там. Мне проще. Я писатель. Могу писать хоть на Луне, если там будет хорошо. А вот ей нельзя.
Женька никогда не видела живого писателя. В деревне было несколько писателей, но все они писали какие-то глупые стихи и историю родного края, которая никому не пригодится, как она думала.
– Вы писатель? – подпрыгнула от радости она. – Как здорово. Разве может жить писатель в глубинке? Вам надо в большом городе жить. Чтобы создавать, нужно быть среди самого лучшего.
– А где оно самое лучшее? – спросил мужчина.
– Где? – удивилась она, и произвольно показал направление в сторону движения поезда. – Там.
– Он должен жить там, где более спокойно, где нет ничего, что ему мешает, где он слышит себя.
– А я считаю, что вы должны уехать, – произнесла Женька, когда женщина ушла. – Вот я уехала. Потому что поняла, что еще немного, и сойду с ума. Правда, правда.
Он посмотрел на точку в окне, там была убитое тельце мухи, высохшее и оставшееся в стекле, как надгробие, и сковырнул пальцем.
В Москве они попрощались, и она долго смотрела вслед удаляющейся паре.
В городе она сразу сориентировалась, словно была готова к этому долгому и продолжительному марафону. Сперва работа, место для проживания и только после – экскурсия по городу.
Она купила газету по поиску работы, нашла вакансию почтальона и пошла по нужному адресу. Она думала так, что начнет со знакомой ей профессии, а потом, когда освоится, найдет себе что-нибудь посолиднее.
Место ей понравилось. Недалеко от площади трех вокзалов, огромный турникет, пропускной режим. Ей что-то говорили по поводу, как оформлять пропуск, она кивала головой и говорила:
– Да, хорошо.
Женька боялась ляпнуть что-нибудь лишнее, поэтому произносила эту заученную фразу, которой фигурировал писатель.
Начальник был молодой, примерно ее возраста, они хорошо поговорили. Хотя из вопросов всего было два – опыт и прописка. Она сказала, что опыт – три года, прописка – московская. Все складывалось как нельзя лучше.
Ей нужно было пройти в отдел кадров, написать заявление, заполнить анкету и приступать к работе, хоть завтра.
Через пять минут произошло то, что, наверное, должно было произойти рано или поздно.
Начальник отдела кадров, лысоватый мужчина с седыми стрижеными усами сидел перед начальником и говорил сбивчиво о том, что его смутило.
– А я сразу и не понял, – говорил он. – Она из Москвы…
– Ну? – говорил парень. Чувствовалось, что он был занят, и этот случай его мало интересовал.
– Только из другой Москвы…
– Не понял, – начальник положил бумаги, которые он изучал, степлер и трубку телефона.
– Село такое есть у черта на куличках. Она оттуда. Вот и приехала.
– Ага, – сказал парень, посмотрел на Женьку и твердо сказал. – Тогда извините, мы вынуждены вам отказать.
Девушка не смутилась. Она словно ждала этого.
– Но в объявлении сказано, что нужна московская прописка. У меня московская. Вот паспорт.
Она протянула паспорт. Парень посмотрел документ, изучал его не менее тридцати секунд, потом поднял голову и сказал:
– Я все понимаю. Но нам нужна не такая, а местная.
– Но там же написано: Москва.
– Какая Москва? – не выдержал начальник отдела кадров.
– Да, это мой город, – важно сказала Женька. – Паспорт разве может обманывать.
Ее взяли на работу. Наверное, такие упорные нужны были там. И через месяц она перешла в другой отдел. Отдел посылок. Однажды она направила в свою Москву посылку. На адрес Константиныча. Приложила письмо.
«Здравствуй. Живу хорошо. Скучаю, конечно. Люди хорошие. Появился жених. Представляешь, отсюда. Если не врет, конечно. Мы с ним в метро познакомились. Он меня яблоком угостил. Я тут в посылке сувениры положила. Раздай нашим. Петухова не забудь. Я ему деревянный кремль положила. Пусть поставит к себе на стол, радуется. Сашке и Борьке привет. Думаю иногда о них. Здесь мужчины другие. Они важнее что ли, но и я не отстаю. Читаю, хожу по музеям. Маму свою не встретила, но я думаю, что все еще впереди. Москва-то, как сказал один знакомый писатель, простирается на тысячи километров».
Пишите свои советы, вопросы в комментариях или на почту: roma-tea79@mail.ru
До встречи!