А здесь я напишу про то, как я была в психо-неврологическом диспансере, где меня должны были “вылечить” от анорексии. Я пишу в кавычках, потому что нехорошее это слово, неподходящее. Но именно так к этому относились мои родители.
Вообще, мне кажется (возможно, я очень, очень сильно неправа!), что от тех состояний, которые у человека в голове, его нельзя вот так вот просто “вылечить”, как от гриппа или отравления. Когда это становится частью твоей личности. Я не хочу сказать, что анорексия - это хорошо и правильно и абсолютно нормально, нет, просто если попытаться это вот так вот просто “убрать” - то можно сделать очень плохо. Потому что это состояние становится образом жизни, частью мышления и взгляда на вещи, и нельзя же забрать у человека так много сразу резко и ничего взамен не предложить.
В этом и была основная проблема со мной. Может быть, и до сих пор. Меня тогда попытались “вылечить”, и я даже в какой-то момент согласилась и перестала сопротивляться, то есть согласилась отказаться от большой части себя, пусть и “ненормальной” части. Но на место этой части ничего мне не предложили, а я сама не знала, где это взять. Никто не научил меня жить по-другому, “правильно”. Поэтому все так плохо и получилось, и я в это состояние хотела вернуться, потому что в нем все было на своих местах, как-то “упорядоченно”, я знала, что мне делать в нем. И потом вернулась, и все для меня встало на свои места.
Так вот. После очередной очень большой ссоры с родителями (я тогда приехала из университета, на майские праздники) из-за моего “ненормального” образа жизни и питания, на следующий день утром мама предложила мне (думаю, они уже все обсудили и решили) поехать в больницу, где мне “возможно” понадобится остаться. Тогда шел дождь и было холодно. От маленького количества еды, слез и чего-то еще, возможно, у меня было очень странное состояние в голове - когда уши как-будто заложены и происходящее воспринимается как через подушку. Сейчас у меня часто такое, кстати, и меня это вообще никак не беспокоит.
Я тогда уже просто устала сопротивляться, спорить, кричать, плакать, просто от всего устала и поэтому согласилась. Мы приехали в психдиспансер, там мама говорила обо мне с врачом. Кажется, меня при этом не было, во всяком случае, я вообще не помню, что там было сказано. Потом мне дали какой-то маленький тест на бумаге, по результату которого мне сказали, что у меня клиническая депрессия.
Потом я осталась в палате, а мама уехала. У меня была платная палата. Вообще она двухместная, но вторая кровать была свободна. Там было две кровати, тумбочки, большой окно во внутренний двор, туалет с раковиной. Душ был отдельно в конце коридора. Я пыталась рисовать и читать книжку, которую взяла с собой, но ничего не получалось.
Я пробовала что-то записывать, чтобы мне было легче разговаривать с психиатрами и всеми остальными
Там была общая столовая, куда я ходила в тот день. В столовой давали обычную еду, немного получше, чем еда в школе. Хотя я не знаю, какая сейчас еда в школах. Ну, там были обычные супы, второе, в котором я никогда не ела мясное, просто потому что мясо я ну никак не могла есть, чай. На завтрак всегда каша и часто сыр. Был еще полдник, где давали фрукт, или йогурт, или булку, что-то такое. Еда для меня была ужасным стрессом. Но я боялась с кем-либо спорить. Я очень боялась всего. Поэтому я ела.
Еще там были какие-то общие комнаты, где люди просто ходили (да, просто ходили по комнате, как-то пусто смотрели не знаю куда) и смотрели телевизор. Я никогда не смотрела телевизор, но в комнате, где были просто стены с картинами, я смотрела на эти картины и пыталась потом их рисовать.
Это картины оттуда. Они были симпатичные. Еще там было окно, я в него смотрела. Потом, когда погода наладилась, там зацвели тюльпаны. Их я тоже нарисовала:
Но вообще мне было очень трудно рисовать. Потом мне еще стали делать капельницу с каким-то питательным раствором, вроде как от истощения. Это было долго, и мне становилось ужасно холодно. И еще назначили антидепрессанты. Сначала их действие никак не чувствовалось, а потом,от того, что доза была слишком большой для моего веса, было очень плохо. Я не помню, как именно плохо, но были физически плохо, а еще я не могла ничего делать, просто лежала на кровати, и в голове были всякие ужасные мысли.
А больше никакого лечения не было. Там было несколько занятий по релаксации, когда можно было придти в зал, и тетенька, которая их вела, что-то говорила, а ты лежишь на коврике и вроде как расслабляешься. Это мне даже нравилось, но когда от таблеток было очень плохо, я не могла туда ходить. Еще была групповая терапия, как я видела в фильмах. Несколько человек садятся в кружок, снова есть тетенька-”ведущая”, какие-то вопросы, все что-то говорят, но я плохо помню. Я очень хотела, чтобы со мной говорил психиатр, просила всех, но я смогла с ним поговорить только раза два, и это было вообще ни о чем. В ответ на все, что я говорила, про страхи, тревоги, навязчивые состояния, он говорил, что таблетки мне помогут. И все. Я давала ему свои записи, говорила - посмотрите, вот, так я себя чувствую, помогите мне, но он потом мне их просто вернул.
Там было очень много пожилых людей. Я ни с кем не общалась. Потом там была девушка примерно моего возраста (мне тогда было 19), и она говорила, что не может спать, в этом ее проблема. Но мы мало разговаривали. Потом еще была девочка примерно старшего школьного возраста, кажется, класс 9-10. Она говорила мне, что я красивая, что анорексия - это круто, и с ней мы немного общались. Мы гуляли по территории больницы. Она говорила, что она на самом деле известная, что она певица, где-то снималась, и что у нее проблемы с родителями какие-то, что они специально ее туда отправили. Но эта девочка была там недолго. А мне потом кто-то из медсестер сказал, что она там не в первый раз, что она все придумывает и на самом деле у нее проблемы с наркотиками.
По вечерам ко мне приезжали родители, мы ходили вокруг больницы. Моя сестра ни разу не приехала, хотя я ее просила. Она была занята.
В целом, там не было слишком ужасно. Там было очень никак. Они говорили мне, что обязательно мне “помогут” - но вся помощь была только в еде и ужасных таблетках.
Я была там три недели. А вот потом началась настоящая депрессия, мне казалось, что моя жизнь разрушена, и что нет больше смысла вообще ни в чем. Но про это я уже написала ниже.
Спасибо большое каждому, кто это читает! Я ни с кем не могла поделиться этими историями и мыслями, просто у меня никого нет, с кем об этом можно говорить. Эти все мои истории ничему не учат и никого не упрекают, это просто так, как у меня все было.