Тяжелораненого Алексея советские военнопленные отнесли за колючую проволоку, где находились несколько десятков пленных советских солдат, многие из которых были ранены. Внутри тела, пробитого насквозь осколками мины, всё горело огнём и Алексей начал просить воды. Сердобольный пленный солдатик зачерпнул каской воды из болота, находившегося на краю территории, огороженной колючей проволокой, и протянул Алексею, но тут же каска вылетела у солдата из рук от удара приклада часового. Вторым ударом приклада часовой свалил на землю солдата, протянувшего каску с водой. Немец погрозил пальцем солдату и крикнул: «Ферботен!» («Запрещено!»). Потом он достал из-за пазухи стеклянную фляжку и дал Алексею сделать из этой фляжки несколько глотков. Алексей подумал, что ему дали какого-то яда, отравили, но неожиданно ему стало немного легче, и он провалился в небытие. Во фляжке было какое-то лекарство или снотворное, которое часовой по каким-то причинам дал раненому.
Очнувшись, Алексей снова начал просить воды, но пленные боялись, и воды ему не давали. Тогда Алексей начал просить охрану полевого концлагеря по-немецки: «Вассер! Хильфе! Битте, вассер!». Язык он знал хорошо ещё в школе, а на специальных курсах полковой разведки, кроме приёмов борьбы, бокса, стрельбы, работы с ножом, знанию карты и ориентировании на местности, учили ещё немецкому языку, военным терминам и командам на немецком языке и тому подобному. Алексей научился многие слова и команды выговаривать по-немецки без акцента. Очнулся он в немецком госпитале, где ему зашили два входных и два выходных отверстия на животе и спине и ампутировали кисть правой руки.
Два дня он находился в немецком госпитале. Документов при Алексее не было, в бреду он просил воды по-немецки. Скорее всего, немцы приняли Алексея за «фольксдойч». Но на третий день он очнулся, и его желудок стало сводить голодом. До боя несколько дней бойцы питались одной только кипячёной водой из болота, разбавленной спиртом, да ещё три дня после ранения желудок был пуст. Алексей, забываясь в бреду, начал просить по-русски: «Картошечки! Дайте хоть чуть-чуть картошечки!» Такого слова не было в немецком языке и Алексея вышвырнули из немецкого госпиталя в лазарет для пленных, в котором пленные русские военные врачи оперировали и лечили раненых русских военнопленных. Гангрена пошла вверх по руке, и пленные хирурги сначала ампутировали руку до локтя, а потом выше локтя. Обе операции делались «на живую». Алексею давали выпить спирта, а потом давали кусок простыни зажать в зубы и резали ткань руки и пилили ножовкой кость без наркоза. Боль была дикая и нестерпимая, но сердце было крепкое, и его организм выдержал. Алексей остался жив. Его вместе с другими военнопленными отправили в концлагерь, находившийся неподалёку от немецкого города Штеттин (в настоящее время польский город Щецин).
Военнопленных использовали на строительстве дорог и мостовых. Поскольку Алексей до войны один год отучился в строительном институте по специальности «строительство дорог» и умел обращаться с теодолитом, то ему не пришлось одной рукой таскать и ворочать булыжники. Он выполнял разметку и расчёты, научившись писать левой рукой. Лагерь для военнопленных был разделён крестообразно на 4 сектора, между которыми по проходу ходил часовой. Если кто-нибудь из пленных подходил к проволоке, то часовой без предупреждения стрелял в него из винтовки. В одном секторе были пленные англичане и американцы, в другом французы, в третьем чехи, поляки и другие европейские нации, а в четвёртом, самом большом, находились советские военнопленные. Хуже всего приходилось им. Бараки были набиты битком. Каждую ночь от голода умирало по сто и более человек. Один раз в день им выдавали миску баланды из рубленой вместе с ботвой кормовой брюквы и граммов 200 эрзац-хлеба с опилками.
В других секторах, где содержались пленные не русской национальности всё было по-другому - там слышалась губная гармоника и пение. Красный крест снабжал военнопленных англичан, американцев и французов хорошим питанием. Им регулярно присылали большие коробки с посылками. Некоторые военнопленные из других секторов понимали ужасное положение русских и, когда часовой скрывался за углом, перебрасывали через коридор из колючей проволоки свои посылки. В этих посылках было всё, чего Алексей никогда не видел и в мирной жизни. Там были коробки с наборами сыров разных сортов, по дюжине больших шоколадок, конфеты, бекон, печенье, галеты, не засыхающий хлеб в целлофане, консервы мясные и рыбные, и многое другое. Тот, кто, рискуя жизнью, подбирал посылку и убегал, получал с этой посылки немногое. Посылку приходилось делить на несколько десятков человек, так что каждому доставались жалкие крохи.
Несколько раз в концлагерь приезжали вербовщики из Русской Освободительной Армии генерала Власова и предлагали вступить в их ряды. Власовцы были одеты в новенькую форму, в руках они держали сало, колбасу, сыр, хлеб и другие приманки для умирающих с голоду пленных красноармейцев. Некоторые пленные красноармейцы не выдерживали мук голода и выходили из строя к власовцам. Алексей попал в плен в 20 лет, когда он при небольшом росте около 1м 75см весил почти 80 килограммов. Через 9 месяцев плена в нём оставалось всего 46 килограммов. В его 20 лет ему можно было дать на вид лет шестьдесят. Дважды он пытался бежать в рабочее время, когда военнопленные мостили дороги в городе. Первый раз, когда его поймали, то жестоко избили, хотя Алексей оправдывался тем, что заблудился в неизвестном городе. Второй раз его травили овчарками, и их укусы долго не заживали. Алексея предупредили, что, если он ещё раз «заблудится», его расстреляют на месте. Больше Алексей бежать не пытался. Да и куда может убежать из немецкого города измождённый человек в донельзя изношенной советской военной форме?
Окончание истории "Выживание в плену" смотрите в статье "Выживание в плену" (окончание) на канале автора "Рассказы Эдуарда Алмазова"
Воронеж, Эд. Эд. Алмазов-Брюликов (Агапов Ал. Ал.)