Продолжаю всячески подбивать мордовских адвокатов на политическую активность и поскольку в Мордовии амелинская резидентура всячески стремится сохранить монополию на информирование адвокатов (на сайте палаты альтернативных точек зрения нет), то приходится делать нижеследующие вещи.
Хотя создатели Яндекс Дзен настаивают на необходимости именно авторского контента, но мне важнее, чтобы не только мои личные вопли возмущения дошли до сведения мордовских адвокатов, но и яркие публикации с ФСБука (моё почтение Сноудену) опытных юристов.
Примечание. Моя правка текста сводилась только к расстановке абзацев для удобства восприятия. Приятного чтения!
***
Очень многих коллег поражает (если не сказать жестче) позиция и высокопарные речи на только что прошедшем адвокатском съезде (и не только) уважаемого и осенённого сединами (впрочем, как говорят «злые языки», слегка искусственными) Генри Марковича Резника, который называет инакомыслящих адвокатов «провокаторами» (хорошо, конечно, что не «ублюдками»). «Мы так вам верили, товарищ Резник, как может быть не верили себе…» Разуметься, мы в духе требований КПЭА не осмелимся обсуждать «духовного отца российской адвокатуры» (за это по нынешним кровожадным временам влепят не только «дисциплинарку», скажут, что «на святое замахнулся» и «скрепы погнул», гнида подзаборная), а остановимся на анализе «сферического адвокатского бонзы в вакууме» - некого мэтра G.
Что такое признанный адвокатский бонза сегодня? Это человек, заслуги которого, как правило, в глубоком прошлом. Все помнят, что Геракл замочил Лернейскую гидру, но не помнят, как, чем, по какому поводу это было и в чем вообще эта несчастная гидра провинилась перед обществом (может она была полезным элементом экологической системы). И сколько за головы гидры заплатил клиент.
Ну так вот, основная задача любого адвокатского мэтра – не вмешаться в какую-нибудь «замутку», которая могла бы нанести ущерб устоявшееся репутации, а вмешиваться только в понятные, удобные и легко разрешимые «замутки», на которых можно заработать не только и не столько денег, сколько PR-капитал (который тоже как деньги, но только лучше). В эту категорию попадают многие дела с предсказуемым концом. Понятно, что никакому трижды Плевако (или Плевако «в кубе», или Плевако с искусственным интеллектом) не дано защитить обозревшего Ходорковского или какой-нибудь наглый Pussy Riot в условиях современного российского судопроизводства. Но этот то и хорошо, а то бы пришлось напрягаться из последних сил и вертеться перед судом, как родоначальнику британской адвокатуры Гэрроу, который умудрялся что-то доказывать, когда судья мог запросто приказать повесить адвоката только потому, что выпил несвежего пива за обедом. А так можно всегда сказать с высокой трибуны: «Я сделал все что мог. Я рисковал очень многим ради правды и справедливости. Но вы же понимаете…».
И будет тебе счастье, почет и уважение. Вплоть до продвижения в разные околовластные органы «кроликов, допущенных к столу», которых прикармливают за изображение наличия в России «независимой адвокатуры». Разумеется, карьера любого мэтра – это череда не только громких побед, но и политически строго выверенных поражений. Но прежде всего карьера, слава, почести и многое прочее для успешного юриста – это правильные знакомства (увы, но даже самые развитые правовые системы страдают той же болезнью). Знаешь правильных людей, тебя видят с ними, говоришь в их присутствии правильные слова, светишься в правильных телепрограммах, даёшь правильные интервью – и ты «царь адвокатской горы» (ну, или, на худой конец, – кучки). И мэтрам в это песочнице (тусовке) хорошо, приятно и привольно. А чуть выглянешь за угол, а там: юридический английский, какие-то непонятные книги по тысяче долларов за штуку, международные симпозиумы, британские QC, big data, bitconis, Dodd–Frank Act, FCPA и директивы Европарламента. И какому мэтру, скажите на милость, это надо? Вы видели какого-нибудь адвокатского бонзу, произнёсшего на международном симпозиуме речь на юридически правильном английском? Ему и без этой «шелухи» замечательно – станет он еще мозг себе надрывать, вон – помощнику прикажет, он все прочитает и напишет «выжимку» в три абзаца на листочке для выступления в рейтинговой телепрограмме.
Мэтры не знают закон, мэтры знают правильных людей и правильные слова. Недаром, опытные люди в Британии не берут самого крутого и дорогого QC – это удел «лохов с деньгами», они ищут бойкого барристера средних лет, который имеет достаточный опыт и еще не потерял интерес к праву и процессу. И он делает все не хуже. Юридический рынок в России реально делают не бонзы и не мэтры, а молодые и бойкие, которым на все эти адвокатские «междусобойчики в песочнице, где лопаткой по морде» глубоко наплевать, они видели, как и что происходит на Западе и понимают, кто реально зарабатывает, а кто «выжимает прибавочную стоимость» за счет собственного «обронзовения». При этом, бонзы от юриспруденции постоянно говорят о необходимости «конструктивной критики», но что это такое никто таки и не сподобился пояснить. Думается, что это такая «критика», когда до и после критики надо тщательно полизать и попресмыкаться (предварительная и завершающая «критики»).
Кстати, даже поверхностное изучение пространства твиттора юристов англоговорящих стран дает четкое понимание, что за глупости, лицемерие, хамство, неуважение и прочие штучки, свойственные бонзам, их имеют с завидной регулярностью «и в хвост, и в гриву» безо всякого снисхождения к заслугам, орденам, сединам и почетным званиям: полез в управление адвокатской корпорацией – будь любезен слушать, записывать, исполнять и отчитываться. Может реформу российской адвокатуры начать именно с этого, а не с мутной «монопольки»? Тогда в передовую адвокатуры административным кнутом никого не надо будет загонять.
Так вот, борьба сейчас идет не за демократию и независимость в адвокатуре, а за то, останется ли она «под мэтрами» или все-таки будет прогрессировать. И даже всемерно демонстрируемое увлечение «адвокатской молодежью» служит именно этой цели. Ведь, если ее не воспитать в духе «мэтропочитания», то, не дай Бог, в неподходящий момент прилюдно ляпнет что-нибудь про решения ЕСПЧ, которые мэтр и в глаза не видел.
Вот, если смотреть на все происходящее сейчас в адвокатуре через эту призму, то все становится предельно ясно: происходит ограниченная вынужденная «модернизация» (о, как я люблю это слово) в целях обеспечения сохранения максимального количества нужных мест за максимально возможным количеством нужных людей. И за это несогласным будут рвать горло, пасти, возбуждать «дисциплинарки», ставить в угол и травить разными мэтрами.
А несогласные должен быть к этому готовы и не кланяется каждом суперзаслуженному мэтру G за его прошлые заслуги, если он говорит что-то совершенно малоосмысленное. Так прямо и сказать: «Ну что Вы, Ваше адвокатское наиму[др]ейшество, тут нам откровенную туфту несете! Почитайте-ка, что вы говорили пять лет назад.» Смелее надо, находчивее, а то сожрут и не подавятся.
Declaimer: настоящий пост является исключительно личным мнением автора и плодом его творческого воображения, всякое сходство описанных в посте персонаже с реально существующим людьми и адвокатами абсолютно случайно. Автор написал пост исключительно в полемической задоре и не имел намерения нанести какой либо вред репутации адвокатуры и ее отдельных чиновников, ФПА, НАТО, ФСБ, ФСО, масонам, рептилоидам и иным реально существующим и воображаемым организациям.
***
Мне долго не давала покоя публикация адвоката Ивана Павлова «Адвокатура — последний форпост независимых институтов гражданского общества». В целом — публикация как публикация. И официальная адвокатура могла ответить на нее красиво, изящно, а главное — просто. Но вместо этого началась натуральная истерика, и авторы ответных материалов, вместо того, чтобы спорить по существу, стали на страницах адвокатского издания «троллить» самого И. Павлова, причем на грани допустимого. Глупо и совершенно безвкусно. Я попытался написать вкусно, перепечатывал материал семь раз, и каждый раз был недоволен. Статья получалась слишком объемной, 12 000−17 000 знаков. Кто будет столько читать? Поэтому в итоге я решил собрать самые острые мысли, насколько возможно их сжать, и представить на суд коллег. Всерьез рассуждать о свободе и демократии чрезвычайно сложно, но необходимо пытаться, как бы это ни выглядело.
1. Вся продвигаемая официальной адвокатурой идеология о том, что сообщество должно быть «вне политики» и о том, что «государство нас учредило и может ввести в адвокатуре внешнее управление» — чудовищная манипуляция сознанием адвокатов. Делается это все с одной целью — наполнить адвокатуру такими смыслами и вертикалями, чтобы в итоге адвокатура была помещена на одну полку вместе с другими «охранителями» режима: ФСИН, Росгвардией, Следственным комитетом, ФСБ и «независимыми» судами. Адвокатуре при подобном развитии событий отведена роль «давать в целом положительные оценки» происходящему, а иногда производить строго сертифицированное государством возмущение. Все как у Л. Гайдая, официальная адвокатура будет сопротивляться, брыкаться, даже кусаться, звать милицию, кричать: «Я буду жаловаться в обком!», но вы не обращайте внимания. Это старинный красивый обычай.
2. Все, что произошло с российской адвокатурой в 2002—2003 годах, можно смело сравнить с приватизацией начала 1990-х и залоговыми аукционами 1995-го. Некоторые граждане в упрощенном порядке получили контрольный пакет акций от основного правозащитного сообщества страны и закрепили в профильном законе все необходимые правоположения для того, чтобы право собственности на адвокатуру они не утратили, а в будущем имели возможность передать право на нее своим детям и внукам. Адвокатура в России — это единственное в мире правозащитное сообщество, места в органах самоуправления которого можно передать по наследству.
Попытки лишить права на практику адвоката, критикующего органы адвокатского самоуправления, чудовищны, а главное — незаконны.
3. Члены органов адвокатского самоуправления России упрямо навязывают сообществу следующую догму: все проблемы в адвокатуре должны разрешаться исключительно внутри сообщества. И это происходит на фоне того, что какой-либо ясный, понятный, а главное — законный способ повлиять на принимаемые решения в адвокатуре банально отсутствует. Названная догма безосновательна. Вся мировая практика по вопросам управления едина в следующем утверждении: у любого лица, которое избрано в органы (само)управления, значительно увеличиваются пределы ответственности. Следовательно, критика действий/бездействия такого лица, в том числе и обращение в правоохранительные органы и суд — допустимы и законны. Критикуемое лицо сохраняет за собой право требовать защиты от клеветы и диффамации в суде. Попытки лишить права на практику адвоката, критикующего органы адвокатского самоуправления, чудовищны, а главное — незаконны.
4. Все демократические механизмы в сегодняшней российской адвокатуре — это лишь косметика для создания видимости законности. В адвокатуре, особенно в регионах, введен культ личности якобы избранного президента. Недавние примеры — Нижний Новогород, Башкирия. Несмотря на то, что в этих регионах годами тлеют и разгораются скандал за скандалом, состав органов адвокатского самоуправления в них практически не меняется. Адвокаты, которые в этих регионах допускают проявление критики, преследуются членами органов управления палатами в рамках дисциплинарных производств, которые возбуждаются на надуманных основаниях с целью лишить таких адвокатов права на практику. Адвокаты из других регионов, которые критикуют подобные методы палат, также подвергаются дисциплинарным преследованиям, но уже в своих регионах. При этом характерно, что на уровне Федеральной палаты скандальные президенты всячески поощряются — им вручают грамоты, приглашают на мероприятия, вводят в совет, и проч. В противоположность этому президент палаты, критикующий положение вещей в адвокатской системе, фактически изолируется от участия в любых совместных мероприятиях ФПА и региональных палат. То есть, любой президент, допускающий безобразия у себя в регионе, но поддерживающий генеральную линию, обеспечивает себе солидный иммунитет, а любой, кто не готов колебаться вместе с генеральной линией, ставит себя в положение изгоя.
5. На федеральном уровне подвергаются дискриминации не только «неблагонадежные» руководители региональных палат, но и рядовые адвокаты. Адвокатам со стажем до 5 лет запрещено осуществлять деятельность в форме адвокатского кабинета, и такие адвокаты не вправе учредить коллегию адвокатов или адвокатское бюро. Всем адвокатам, согласно Кодексу профессиональной этики, запрещено обжаловать в суде решения адвокатской палаты о лишении адвокатского статуса. Исключением является лишь обжалование по процедурным основаниям. Подобная практика создана и существует только в России. Несмотря на любимую цитату Президента Федеральной палаты адвокатов Ю. С. Пилипенко, что «ФПА — это не министерство адвокатуры», она оказывается именно министерством: когда нужно, все необходимые законотворческие механизмы приходят в движение, и «реформируют» именно то, что надо и как надо. Проще говоря, работает любимая цитата Бенито Муссолини — «врагам — закон, друзьям — все».
Российский приговор не только не стал конвертируемым и признаваемым во всем мире — он стал стоить дешевле той бумаги, на которой он распечатан.
6. Яростные попытки «не дать втравить адвокатуру в политику» втравливают ее в политику еще больше, и вот почему. О государстве в мире судят по трем материям — суды, тюрьмы и общественные туалеты. Про туалеты ничего сказать не могу, а вот о судах и тюрьмах я кое-что знаю. И они хуже самого жуткого сортира. Постоянные подмены смыслов правозащитной деятельности и непрекращающиеся десятилетиями вытекающие из этого междоусобицы в среде адвокатов привели к деградации механизмов уголовного преследования и превращению судебной власти в выпиливание из людей деревяшек для осуждения в особом порядке. Российский приговор не только не стал конвертируемым и признаваемым во всем мире — он стал стоить дешевле той бумаги, на которой он распечатан. И это катастрофа, поскольку от зрелости и независимости судебной власти напрямую зависит стабильность государства. Я уж не говорю о пытках в лагерях для осужденных, рабском труде в колониях и разрушении жизни и здоровья любого осужденного в России.
7. Я глубоко убежден, что адвокатура не должна иметь скрытого бенефициара в лице власти и превращаться в клапан по сдерживанию «народного недовольства». Я полагаю, что мы ничего не должны государству, и мы не должны стараться «войти в его положение, понять и простить». Задача адвокатуры — не вручать ордена и грамоты судьям, а при любой возможности обращать внимание на сложившуюся ситуацию, и громко говорить: «так больше жить нельзя». Моя практика показала, что надо идти на компромиссы, но при этом я приметил одну вещь: чем более грамотно и бескомпромиссно ты защищаешь доверителя, тем больше тебя запугивают, но при этом начинают и уважать, и прислушиваться к твоему мнению. В итоге ты так или иначе побеждаешь. Разрушать полицейские участки и следственные изоляторы я, конечно, не призываю. Но хочу спросить: кто, по-вашему, готов занять место замерзшего, забытого, униженного адвоката, которого часами не допускают в отделение полиции к отчаявшемуся подзащитному? Хорошо, если не экстремист с «коктейлем Молотова» в руке. Я убежден, что отстаивание принципов свободы должно происходить по правилам необходимой самообороны. Но только не по тем, что действуют сейчас в России (пока не убили, защищаться нельзя), а совсем по-иному. Я считаю, что стоит только нашему адвокатскому начальству начать намекать на то, что «свобода — это не совсем главное в жизни», и сообщество получит право самым яростным образом сопротивляться подобному утверждению. Адвокатура в нашей стране уже переживала времена, когда права человека подменялись правом гегемона, и это закончилось катастрофой. Поэтому у адвокатов есть право требовать защиты своих прав в самом разном виде и самыми разными способами. В любом случае, адвокат должен бороться за свою свободу и свободу корпорации, как бы иногда тяжело это ни было. Иначе на смену оттенкам законности приходит настоящее беззаконие.
Страница Даниила Бермана в ФСБуке.
***
«О КАЗНЯХ»
Все-таки меня невыносимо и люто бомбит по итогам всероссийского съезда адвокатов и тех речей, которые я на нем услышал.
Нерукопожатный. Донос. Ага.
Лет четыреста назад, за такие слова, произнесшего приглашали на утренюю прогулку за городом, где сбивали пыль с ушей, а потом протыкали шпагой насквозь. А судя по последним событиям и речам, дополнение КПЭА положением о «разрешении спора поединком», уже не кажется настолько абсурдным и диким, как могло показаться ещё неделю назад.
Но мы сейчас не в Португалии и не в Мадриде эпохи Габсбургов, наше оружие слово.
Потому на несколько бестактный пост пресс-секретаря ФПА с примером про мэтра, я расскажу тоже один довольно известный случай из истории... наверное все-таки истории адвокатуры. В порядке контр-примера. История ведь такая штука... при желании найти примеры можно на все случаи жизни. Правда описанный ниже случай, он такой... знаковый.
В 73-71-м году до нашей эры, в Сицилии проректором назначили сторонника бывшего диктатора Суллы, Гая Лициния Верреса.
На этом посту он прославился пьянством, перманентным развратом и коррупцией в каких то просто космических масштабах. Даже для той эпохи это было перебором.
Сицилийцы взвыли. Мафиозных кланов у них ещё не было и сами по пацански они с Верресом разобраться не могли.
А Веррес тем временем, как-бы это по приличней сказать... немного охуел. Дошло до того, что он по подложным документам отправлял в рабство римских граждан - как пленных пиратов-иноземцев, и предавал казням римлян, а гражданин Рима, в те самые веселые времена, обладал правом исключительной подсудности на рассмотрение обвинения исключительно судом Рима.
Сулла к тому времени уже ушёл, но Веррес был плотно закрышеван шишками римской элиты, потому чувствовал себя безнаказанным и вёл себя нагло. Был «наглецом» - это между прочим чуть ли не юридический термин введённый в оборот одним его известным современником, речь о котором пойдёт ниже.
К мэтрам бедолаги сицилийцы обратится не могли - все мэтры дружили с Верресом и кормились от него.
К тому же мэтры, не отличаясь достаточной квалификацией, выделялись повышенной алчностью, что делало обращение к ним, экономически нецелесообразным.
Тогда пошли они к не_мэтру, к тридцатишестилетнему, хамовитому, очень дерзкому и совершенно невоздержанному на язык, Марку Туллию Цицерону.
Кодекса адвокатской этики в Риме не было, потому Марк Туллий откровенно злоупотреблял словом, благо что владел он им в совершенстве.
Цицерон согласился защитить сицилийцев и выступил обвинителем Верреса.
Ему, кстати, никто тогда не сказал, что он «выносит сор из избы», «сицилийцы сами разберутся» и «чего ты лезешь, ты же не член адвокатской палаты Сицилии ?» И Цицерон, что называется дал по полной.
Перевёл свой глагол в режим напалма и обрушил на позиции защиты ковровые бомбардировки фактов, круто замешанных на негодовании, сарказме и остроумии.
Марк Туллий «выложил в паблик» все те преступления, всю мерзость, все коррупционные схемы и схематозики в которых погряз Веррес.
Рим содрогнулся.
Офигел сенат, офигел Веррес и даже его защитник офигел.
Сила слова Цицерона была такова, доводы настолько неоспоримы, что защитник Верреса отказался от защиты (sic!), а сам Веррес, не дожидаясь окончания выступлений обвинителя, решил от греха свалить и удалился в добровольное изгнание.
Речи против Верреса, самая известная называется «О Казнях», оказали колоссальное влияние на римское общество и очень сильно изменили расстановку политических сил в Риме.
А спустя много лет, по приказу Марка Антония, Верресу отрезали голову. Собственно, как и Цицерону, но это уже другая история.
Я так думаю, что если Цицерону было не впадлу обвинять жульё и коррупционеров, то мне тем более.
А смысл поста заключается в следующем.
Зло в мире существовало всегда.
Борьба со злом правовыми методами - это задача государства. Адвокаты здесь выступают балансиром, чтобы государство, не увлеклось и не стало пожирать невинных, а покусывая винных, кусало лишь в пределах установленных законом.
Но когда государство само не справляется со своей правоохраной функцией, задачей борьбы со злом, если те, кто должен защищать граждан, подобно Верресу с подельниками погрязли в злоупотреблениях и коррупции, то как защищаться? Кто защитит?
Я убеждён, что адвокаты могут бороться со злом сами, заявляя о преступлениях и публично обвиняя.
Потому как если не мы, то кто? У нас есть специальные знания, опыт и закаленная нервная система.
И уж точно не съезду старичков, давно разорвавших всякую связь с юридической практикой, принимать решения об ограничении конституционных прав тех, кто хочет навести порядок, в основательно засранной избе, под названием «адвокатура».
Вот это все есть зашквар и позорище, поскольку демонстрирует всему юридическому сообществу, что у адвокатуры ну ооочень большие проблемы.
Если элита адвокатуры не может связать двух слов, не осознаёт содержание конституционных прав, то это означает, что адвокатура тяжело больна.
И не надо на меня давить авторитетом. Мы есть те, кто мы есть здесь и сейчас.
Заслуги прошлых лет остаются в прошлом и могут быть молниеносно аннулированы одним глупым поступком, одним необдуманным словом и это слово ляжет несмываемым пятном на когда-то безупречную биографию.
Спасибо за внимание.