Летом 1967 года в Чартерхаусе должен был состояться День Выпускников, куда съезжались выпускники прошлых лет. Ожидался приезд и Джонатана Кинга, который к этому времени уже был звездой, имел за плечами хит «Everyone’s Gone to the Moon».
Тони Бэнкс
«Мы искали любую возможность, любые контакты с музыкальным бизнесом. У нас было два варианта. Первый – Дэвид Якобс, ведущий Juke Box Jury, его сын учился в школе. Второй – Джонатан Кинг. Но самим вручить ему кассету у нас не хватило смелости».
Парни попросили своего друга Джона Александра вручить кассету Джонатану.
Джонатан Кинг
«Не успел я приехать на День выпускников, как вдруг молодой парень подбегает ко мне с кассетой. Я спросил, играет ли он в группе. Тот ответил: «Нет, они просто мои друзья». Я ещё задал вопрос: «А название у них есть?». Он пожал плечами. Мне это показалось забавным. Я сказал: «Хорошо, послушаю».
В тот день я неплохо отдохнул, встретился с одноклассниками, с учителями. По возвращении в Лондон включил кассету. Первая реакция: «Как скучно…» Нет ничего хуже любительской группы. Но тут же вспомнил, как пару лет назад я заканчивал Чартерхаус с мечтами, как стану звездой, и… снова поставил на Play. И тут я был сражен наповал: «Боже, да у этого парня потрясающий голос!» На кассете оставили номер телефона, я позвонил. Мне ответил Питер. Он прекрасно говорил, был вежливый, очень тихий, а ещё ужасно застенчивый. Не думаю, что с тех времен что-то сильно изменилось».
Вскоре Джонатан Кинг пригласил ребят в Лондон для встречи с деловым партнером Джо Ронкорони, а потом дал денег на вторую запись.
Майк Резерфорд
«Мы тогда не были уверены, что нам стоит создавать группу. Изначально мы хотели просто сочинять песни и отдавать их на исполнение.
Для меня сочинение песен является мерилом успеха. Знаю много гитаристов, прекрасно владеющих инструментом, но не в состоянии сочинить что-то оригинальное. Мы же хотели стать именно оригинальными, но, судя по всему, наша оригинальность Джонатану Кингу не понравилась».
Тони Бэнкс
«Он не хотел никакого «органного мусора». Только основы – пианино и вокал, либо гитара и вокал. В итоге они стали основными инструментами. Мы записали ещё одну версию «She’s Beautiful», «Try a Little Sadness» и новые «The Image Blown Out» и «Where the Sour Turn to Sweet»».
Джонатан позитивно оценил эти песни и вскоре подписал с парнями их первый контракт 5+5 (на 5 лет с дополнительной опцией продления ещё на 5 лет). Однако мальчики ещё не были совершеннолетними, и в переговоры вмешались родители. В результате, после того как те подключили адвокатов, представлявших интересы The Beatles (что стоило больших денег), контракт доработали и изменили на 1+1.
Тони Бэнкс
«Мы были счастливы одним только фактом, что нашими песнями заинтересовались. И на этой почве подписали бы хоть пожизненный контракт!»
Между тем Питер Гэбриэл за 50 фунтов купил подержанный «лондонский такси», чтобы возить группу. В студии на Денмарк-стрит парни решились поэкспериментировать и записали еще 8 песен – длинные, сложные.
Тони Бэнкс
«Мы сделали ещё одну запись, но песни были слишком сложными, Джонатану ничего не приглянулось. Длились они 5 или 6 минут. Конечно, это расстроило. Мы-то считали, что эта запись была гораздо лучше, чем две предыдущие. Делать нечего… Мы с Питером начали размышлять. «А что ему вообще нравится?» - «Bee Gees!». Довольно быстро мы сочинили песенку и записали ее на магнитофон. Кинг был в восторге. Во втором куплете Питер в ней пытался петь как Робин Гибб».
Энтони Филлипс
«The Silent Sun – милая песня, но я с первого дня её невзлюбил. Слишком простые аккорды. Мне казалось, что Питер и Тони продались! Понимаете, я был очень упрям. Когда Джонатан нам внушал, что нужно писать простые песни, мне это было не интересно. Майк и Тони понимали, конечно, что «Silent Sun» – это путь вперед. То, что эти песни – а потом и синглы – всё-таки не стали успешными – это самое лучшее. Если бы мы уже тогда познали вкус успеха, то это был бы конец развития».
Майк Резерфорд
«Тогда на шоу Кенни Эверетта я услышал «Silent Sun». Я находился дома у Энтони. И нашему восторгу не было предела. Причем её проигрывали не один раз, и мы думали: «Наконец! Пошло-поехало!» Мы даже купили черно-белые костюмы для шоу Top of the Pops. У меня были черные брюки и белый верх, у Тони – наоборот. Мы даже организовали первую фотосессию. Что я думаю? Я выгляжу на той фотке глупо. Наш барабанщик Крис Стюарт выглядит уныло, что касается остальных, то такое чувство, что мы уже тогда серьезно считаем, что станем звездами.
К счастью, костюмы нам не понадобились. И вообще хорошо, что эта песня не стала хитом. Учитывая нашу неопытность, мы бы просто не справились со свалившимся успехом.
Название? Мы потратили множество часов на варианты названий. Питер предложил Band of Angels, у Энта было что-то витиеватое, яркое, вроде Champagne Meadow. А Кинг предложил Genesis, мы согласились, потому что нечего было по большому счету предложить взамен. Вариант «Genesis» я не считал лучшим, но мы к нему привыкли. Если задуматься, «The Beatles» – тоже дурацкое название!».
Джонатан Кинг
«Мне удалось переубедить их родителей, иначе парни стали бы бухгалтерами или юристами, как от них того и хотели. Но я дал понять, что 99 людям из 100 я бы сказал: «Не идите в музыку!» Но… эти парни реально талантливы.
Я много раз слышал, будто они сделали «Silent Sun» в духе Bee Gees, чтобы мне угодить. На самом деле, я помню всё немного иначе. У них поначалу были только электроинструменты. Дешевые и очень шумные. И при игре они выбивались из строя. Им нравилось играть громко, из-за чего они не слышали своих ошибок. Мне пришлось их перенаправить на путь акустики, только так они смогли бы, наконец, услышать свою игру. В те времена я много слушал группу Crosby, Stills & Nash, очень интересное направление у них было.
Мне хотелось, чтобы парни реализовали себя в качестве настоящей группы, поддерживал их в написании демо, потом сингла, потом альбома… Дал им название. Почему Genesis? Потому что так должно было быть!».
Питер Гэбриэл
«Джонатан Кинг… Каким он был, таким он и остался. Всегда увлеченный, всегда готовый контролировать всё вокруг. Он дал нам название Genesis. Хотя сначала он предложил вариант «Ангелы Гэбриэла». Мне нравилось. Интересно, почему это не понравилось остальным… »
Т Тони Бэнкс
«Изначально мы не планировали быть исполнителями. Нам больше нравилась роль композиторов, сочинять песни и так далее. Первый наш сингл, вышедший в начале 1968, не стал большим хитом. И это хорошо, иначе мы бы застряли в образе Bee Gees. В мае мы выпустили второй сингл «Winter’s Tale», после чего уже начали обсуждать с Кингом новый альбом. На что Кинг сказал, что он только ЗА, но… нам нужно улучшить ритм-секцию. Мы ответили: «Майк уже стал частью коллектива, поэтому бас-гитариста мы точно менять не будем». Пришлось менять ударника… Крис Стюарт - очень хороший парень, но далеко не лучший барабанщик. Сейчас он писатель, причем известный на весь мир. Он сделал правильные выводы. Помню, когда мы с ним обсуждали это решение, он всё понял правильно. Хотя Бог знает, что на самом деле творилось у него в голове».
Майк Резерфорд
«Криса увольнял я. По крайней мере, на меня возложили сию ответственность: «Ты должен. Сходи и скажи ему». Думаю, Крис понимал, что он не был отличным барабанщиком, хотя и мы сами не были хороши, чтобы такое ему говорить. Но… Питер и Тони были ему ближе, они все жили с ним в одном корпусе, возможно, поэтому выбор пал на меня. Я взял с собой Джона Александра, который стал моей моральной поддержкой. Мы спустились по коридору, чтобы сообщить Крису плохие новости. Он в это время учился. «Крис, привет! Нам с Джоном надо тебе кое-что сказать…». Я оглянулся, а Джона Александра и след простыл! Трус… Но Крис всё правильно понял, не уверен, что эта новость его сильно расстроила».
Крис Стюарт
«Silent Sun» и «That’s Me» - единственные записи, которые я помню, но сам участвовал в них по минимуму. Мы записывались в студии и весь процесс был невероятно скучным. Мы одно и тоже повторяли бесконечно, хотя тогда этого не чувствовалось. Наоборот, какой-то подъем: «Вот оно, я здесь, я в этом участвую!» А в студии Kensington Church Street мы ещё провели первую фотосессию в черных и белых одеждах. Барабанщиком я был дерьмовым, что говорить. Вскоре после записи второго сингла я узнал, что больше не буду играть в группе. Я был полностью опустошен! Будучи в группе, считал, что музыка – это моё будущее. Хотя не помню, чтобы я был убит горем, несмотря на мою эмоциональность. Тем не менее, они были правы. У них был потенциал, играли они лучше, а если бы я остался, они бы не стали тем, кем в итоге стали.
Как-то Питер пришел ко мне и с радостью заявил: «У меня для тебя чек на 300 фунтов стерлингов». Я опешил от счастья! А он продолжил: «Но сначала ты должен подписать бумагу, что отказываешься от будущих прав». Я подписал: «За эти деньги я сделаю всё!» Этой сумме я был очень рад, потому что она была больше, чем я того заслуживаю. А потом я об этом забыл, пока в 2006 году мне не пришло письмо с чеком: «Часть отчислений за сингл «The Silent Sun». И я отправил ответ: «Вообще-то я давно уже отказался от прав!».
После моего ухода, мне было тяжело слушать Genesis. Некоторые песни Питера мне очень нравятся, иногда я общаюсь с Энтони. Как по мне, Trespass – отличный альбом, но этот альбом стал последним, который я слушал. На их концерты я не ходил. Пребывание в группе на мою жизнь никак не повлияло, хотя могло. Впрочем, может, когда-нибудь всё же я куплю их бокс-сет».
Питер Гэбриэл
«Было тяжело прощаться с Крисом, мы вместе росли, но с его уходом наших шансов не стало меньше. Мы нашли замену в лице Джона Сильвера. Я с ним учился у одного и того же репетитора в Лондоне. Джон фанател от джаза, особенно от Стэна Кентона»
Джонатан Кинг
«Ни Крис Стюарт, ни Джон Сильвер – не были хорошими музыкантами. Поэтому и в миксе они звучат тише. При этом Крис - очень приятный молодой человек, я рад, что он вырос и превратился в успешного писателя.
Чем больше их кассет я слушал, тем больше они [Genesis] мне нравились. В конце концов, я решил, что пора парням записывать полноценный альбом, и забронировал 10 дней в студии Regent B. В те дни это было ещё неслыханно, достаточно же лишь выпустить сингл. Я дал несколько советов по стилю, чего хотел бы услышать, а именно мягкости, акустики. На сцене тогда это ещё не вошло в моду. Сюда же, кстати, и название Genesis – зарождение нового звучания».
Питер Гэбриэл
«Кинг предложил концепцию дебютного альбома, что-то связанное с сотворением мира. Эдакая история человечества в 10 песнях. Ужасно претенциозно! Но нам эти библейские образы нравились. В Чартерхаусе единственной музыкальной отдушиной были гимны. Оркестр состоял из сентиментальных людей, но орган – это что-то великолепное! Люди выходили из часовни с чувством, что они на вершине мира!».
Майк Резерфорд
«Помню запись первого альбома. Мы находились в доме родителей Джона Сильвера в Оксфорде или у родителей Дэвида Томаса [играл с Питером в группе The Spoken Word – прим.]. Потрясающий дом в Хэмпшире. Мы репетировали две недели. Песню «Window» мы писали с Энтони, будучи вдохновленными видами из окна, красотой сельской местности. У меня тогда всё ещё не было своей бас-гитары, пришлось играть на чужой, да ещё малость побитой… Мы пытались найти свое звучание и вроде на 2-4 песнях уже что-то нащупали, но из этого всё равно ничего не вышло. Неопытность сказывалась».
К записи музыканты старались относится добросовестно. Иногда даже чересчур. Так во время записи песни «In the Wilderness» было сделано 30 вокальных дублей. Питеру с трудом давался вокал из-за верхних нот, поэтому перед каждым припевом он отбегал в душ, чтобы смягчить голос.
Тони Бэнкс
«Чтобы вложиться в концепцию библейского альбома, пришлось переписать некоторые тексты. Учитывая, что мы все еще были школьниками, да ещё интровертами, нам сложно давались тексты о реальности. Легче спрятаться за какой-нибудь большой историей. В ранние годы мы потому и использовали различные мифы, легенды, чтобы избежать написания текстов о чем-то настоящем.
«From Genesis to Revelation» - сборник лучших песен, которые мы включали в первые свои кассеты для Джонатана. Звучит альбом неплохо. Здесь и песня «Sherpent», которая изначально называлась «She is Beautiful». Песня нам очень нравилась, вызывала что-то волнующее, да и до сих пор неплохо звучит. Была ещё амбициозная «A Place Call To My Own», её написал Энтони, а в оригинале она была в 3 раза длиннее. Это первый пример того, что нас тянуло к длинным форматам. В итоге мы оставили финальную секцию, а от всего остального избавились. Ещё одной знаковой для меня песней была «Fireside Song». Первоначально в куплете были сложные аккорды, а потом я сел и прикинул… Мелодическая линия сама по себе очень красивая, поэтому лучше всё же использовать традиционные аккорды. И действительно, всё зазвучало ещё лучше. Будучи клавишником, всегда есть склонность вставить что-нибудь эдакое, сложное, красивое, но мне нравились и простые вещи. Работа над той песней меня многому научила.
Альбом «From Genesis to Revelation» у меня вызывает только умиление. Мне он не нравится, но… он является частью моего детства».
Энтони Филлипс
«Без сомнений, что главными на первом альбоме были Питер и Тони, а мы с Майком – на подхвате. Тогда я начал некоторые песни писать на пианино и в те дни уже появилась идея для «Visions of Angels», но в альбом она не попала. Я сочинил ещё несколько вещей, хотя каждый вносил вклад в ту или иную песню. Тут не было соревновательности. Только Майк, пожалуй, не участвовал в сочинительстве, он скорее создавал хорошую атмосферу своими шутками и галстуками».
Питер Гэбриэл
«Джонатан Кинг находился с нами в студии, но уезжал пораньше к своим друзьям. У него была яркая жизнь, езда на «Ягуаре». Когда он чем-то заинтересовывался, то зачастую уже забывал про нас. Запись альбома мы закончили летом 1968, но он вышел только весной 1969. И когда мы услышали финальную версию, не думаю, что кто-то из нас был в восторге от качества или исполнения»
Майк Резерфорд
«Кинг хотел наложить струнные ко всем песням. Мы думали, что будем звучать как Moody Blues, то есть великолепно, а на самом деле, когда услышали результат, это был шок: «Боже!»»
Тони Бэнкс
«Для некоторых песен струнные подошли. Не думаю, что всё было уж так плохо, но они добавили немного попсы в аранжировку. «In the Wilderness» звучала лучше и без струнных. Вся проблема заключалась в продюсировании. Мы полностью сыграли песни, но в продакшене не участвовали, возложив это на плечи Кинга. Пасторальные песни звучали неплохо, а из остальных ушла агрессия.. а Энтони сразу невзлюбил альбом»
Энтони Филлипс
«Я ненавижу эту запись! В студии наложили струнные (мода на стерео!). Вся мощь песни ушла в левый канал, а в правом – тишь, да гладь! У меня друзья потом спрашивали: «Как вы позволили Кингу ЭТО сделать?» Они же слышали оригинальные записи, еще без струнных. А я только руками разводил: «Мы не знали…». Я был зол, ничего вернуть уже было нельзя.
У нас были мечты об отличном альбоме. В одночасье они рухнули. Знаю, что Джонатан находился в поиске и он полагал, что струнные дадут коммерческое преимущество. С современными технологиями, да, всё было бы хорошо, но тогда… Единственное, что могу сказать своим друзьям: «Он убил те песни». И этого я ему никогда простить не смогу. Частично и из-за всех огорчений, что пришлось пережить, при этом я понимаю, почему он так сделал. Помню, мы были в студии, и я сорвался на парней: «Как вы вообще можете просто стоять вот так?» - и выбежал из студии. Потом два часа гулял и пытался понять: «Что в моей жизни не так?» Это была настоящая эмоциональная трагедия, ломка. Ужасное чувство, будто весь мир рухнул».
Джонатан Кинг
(о спорах с Энтони по поводу длины песен) «Нет ничего хуже гитариста, который в 16 лет считает себя Джимми Хендриксом. Я многое вырезал, пытаясь сохранить самое главное и очистить песни от шлака.
Был ли в группе лидер? Нет. Царила демократия. И хотя Питер был тихим, но к нему многие прислушивались. Мы все работали как команда, и я был её частью. Плюс специально включил к нам Тома Аллона, он тоже выходец из Чартерхауса. Мы все друг друга понимали. Том, к слову, сегодня один из ведущих продюсеров, работал с Jesus Priest.
В студии я был требовательным. Мы ругались по поводу длинных соло и тд. Что мне нравилось в парнях? То, что они имели мужество отстаивать свою точку зрения, несмотря на то, что я был на 2-3 года старше и гораздо успешнее. Я позволял им делать своё. Подчеркну: 1) я не был главным, 2) это был не мой проект, 3) в нём не было моих песен, 4) это не было записью Джонатана Кинга. Привожу простой пример: Питер плохо умел играть на флейте. Я думал пригласить сессионщика, но Пит всё захотел сделать самостоятельно. И у него получилось! Потому что он не пытался всё усложнить, а работал на пределе своих возможностей. Да, где-то я сопротивлялся их желаниям, им ошибочно казалось, что ТАК будет лучше, креативно. Теперь же они настоящие профессионалы и именно сейчас они в праве делать абсолютно всё»
(о струнных) Мне симпатичны версии со струнными и плавными переходами между песнями. Учитывая, что тогда «концептуальных альбомов» ещё не было, считайте, что это один из первых. Мне кажется, что вот эта добавленная слащавость и профессионализм скрыли тот дилетантизм. Я до сих пор считаю, что этот альбом недооценен. Помню, в тюрьме один из офицеров дал мне записку своего дяди, а в ней было сказано, что этот альбом у него один из любимых. Он звучит потрясающе и отличается от всего остального. В нём есть взрыв, молодость, энергия.
Я бы и сейчас ничего не изменил! Он именно такой, каким я хотел его видеть. Мне хотелось, чтобы альбом понравился DECCA, в надежде, что они его будут продвигать дальше. Хотя этим мне следовало бы самостоятельно заняться, но у меня не было большого опыта.
Я рад, что они в итоге стали успешными. Причем насчет Питера я и не сомневался, что так будет. Успех карьеры Майка стал приятным сюрпризом. С Филом Коллинзом я познакомился гораздо позже, когда они были известны. В юности они все были очень славными и со временем превратились в настоящих джентльменов! После расставания я особо не слушал их альбомы, не нравилось. Лишь когда вышла «Follow You Follow Me», я снова стал их поклонником. Сказочная песня!»
У Кинга остались права на первый альбом и несколько раз он его переиздавал под разными названиями. В 1972 году он организовал лейбл UK Records, работал с группами Bay City Rollers, 10cc и другими, плюс сам продолжал выпускать синглы под разными псевдонимами. Также Кинг работал телеведущим, вел шоу Good Evening: I’m Jonathan King, принимал участие в передачах Top of the Pops и Entertainment USA.
В начале 90-х он продюсировал Brit Awards, а с 1995 года выбирал и продюсировал песни для участников Великобритании конкурса Евровидения, в том числе победную песню «Love Shine A Light» в 1997 году.
В сентябре 2001 года Кинг был осужден за сексуальное насилие над детьми и приговорен к 7 годам тюремного заключения за насилие над 5-ю мальчиками в возрасте 14-15 лет в 80-х. В ноябре был оправдан по 22-м аналогичным преступлениям. В марте 2005 года условно-досрочно освобожден. В мае 2017 года полиция предъявила ему очередные обвинения в сексуальных преступлениях против 9 мальчиков 14-16 лет, совершенных предположительно в период с 1970 по 1986 года. Он был освобожден под залог и 26 июня предстал перед судом Westminster Magistrates' Court. Очередное судебное разбирательство началось 11 июня 2018 года, а 27 июня присяжных отстранили по юридическим причинам, которые не могут быть оглашены.
6 августа 2018 года Кингу принесли извинения за провал судебного процесса, а судья Дебора Тейлор сообщила, что полиция Суррея «допустила многочисленные, повторяющиеся и глубокие» ошибки во время расследования, описав ситуацию в целом как «фиаско». Тейлор заявила, что дело против Кинга было мотивировано «озабоченностью полиции Суррея репутационным ущербом» после обвинений в сексуальном насилии. Полиция Суррея «от всего сердца» принесла извинения Кингу: «Мы очень сожалеем, что, несмотря на наши усилия, мы не соответствовали стандартам справедливого судебного разбирательства». Однако Кинг отказался принять извинения и раскритиковал представителей полиции за «глубокие институциональные ошибки».