– Николай Максимович, хоть вы и не занимаетесь спортом, фитнесом, но вы великолепно выглядите. Что это? Ваш природный перфекционизм, стремление к идеалу?
– Нет. Это мама с папой удачно встретились, хорошую дали генетику. Никакого отношения к стремлению это не имеет.
Я стремился быть на сцене, я стремился быть главным персонажем, я стремился исполнить ту или иную роль. Даже таких честолюбивых планов, как стать Народным артистом или чем-то, у меня не очень-то и было. У меня был детский максимализм, когда я говорил, будучи ребенком, что эту улицу назовут моим именем, что здесь будет висеть мемориальная доска и так далее. Вот это было, конечно, эта была такая детская наглость.
А потом у меня было сумасшествие насчет ролей. И был даже один критик, который очень смешно сказал обо мне. Ведь почти все балеты, так или иначе, носят название по именам женщин: Баядерка, Жизель и так далее. И когда я уже стал очень известным артистом, он сказал такую вещь, что Цискаридзе воплотил мечту Григоровича. Юрия Николаевича часто обвиняли в том, что мужские персонажи в его балете всегда интереснее, нежели женские, и что я воплотил его мечту, что теперь все балеты с моим участием можно смело называть по имени главного героя, что я всегда «перечеркиваю» исполнительниц.
Я к этому никогда не стремился, мне просто хотелось исполнить персонаж и я туда «нырял». Когда я начинал, не было интернета и я ходил по библиотекам, искал книги, выписывал себе что-то в тетрадку. Я этим «заболел» очень сильно, мне это нравилось, я по-настоящему этим увлекался.
Ну, а потом уже как-то повезло, что я выпустился в современной России, я закончил учиться в 1992 году. Я был в первом выпуске настоящей России и нужны были новые имена. И вот Лопаткина в Петербурге и я в Москве, мы взлетели с такой скоростью, что нас догнать было уже невозможно никому.