Петербургский бизнесмен Антон Георгиев, владелец компании «Медовый дом» рассказал сетевому изданию «ВНовгороде.ру» о своём пути в бизнесе и о планах.
Правда ли, что в медовый бизнес вас привёл кризис 1998 года?
После школы я ушёл в армию, служил в Кандалакшинском районе Мурманской области в довольно непростых условиях. Затем стал учиться в петербургском институте Герцена на физрука. Но не доучился, пошёл работать. Появилась семья, сын, нужно было зарабатывать, и я занялся бизнесом. К 98 году я занимался оптовой торговлей кондитерскими изделиями. Фирма моя называлась «Рандори». Я тогда занимался айкило, а в айкидо рандори – это работа со многими партнёрами. В августе я улетел на отдых в Египет, и тут произошёл обвал. Товары подешевели в валюте, поставщики поехали их забирать, чтобы не потерять в деньгах. Мой директор решил всё вернуть, и ждать, когда ситуация нормализуется. Но среди контрагентов попались ушлые люди, а кроме того, и просто бандиты, которые на него наехали с требованиями возвращать товар уже в новых ценах и с угрозами, что это ему лично придётся с ними рассчитываться. И когда я вернулся, у меня ничего не было, кроме долгов. Даже свои торговые точки нам пришлось просто побросать. А мне пришлось продать джип. И я год думал, чем заниматься. А потом один знакомый предложил мне продавать мёд его компании. Мы договорились примерно так: продаю на пятьсот тысяч – получаю десять процентов, на семьсот пятьдесят – пятнадцать. Я спросил: «А если на миллион?». Он ответил, что на миллион я всё равно не продам, столько продаёт вся его компания. Но за два месяца я продал на миллион. И предложил ему: закрывай свой отдел сбыта, будем работать вместе. Ты будешь производить, я продавать. Я вижу, как мы можем развиваться. Он сказал: «нет, на это я не пойду и больше десяти процентов тебе тоже не дам, мало ли что договаривались». «Тогда я продавать не буду». – «А что будешь делать?». – «Ну, посмотришь».
И я стал работать самостоятельно. Договорился с пасечником из Богучарского района Воронежской области. Мы с ним до сих пор работаем. Приобрёл пятьсот килограммов мёда. Расфасовал его в банки на предприятии, которое соусы фасовало. Тогда ещё ни одного бренда на рынке мёда не было. И я придумал бренд «Дедушкин улей». Импорта после кризиса не было, экономика тогда была такая: продаёшь полтонны, покупаешь тонну, продаёшь её – покупаешь две, потом четыре. Тогда появилась сеть «Пятёрочка», и я стал с ней работать и расти с ней. Вскоре я задействовал ещё два предприятия, на одном фасовал мёд в стеклянную тару, на другом – в пластик. Потом на арендных площадях открыл своё производство. Потом другое, побольше, где фасовал уже сто тонн мёда в месяц. Заходил в другие торговые сети. Потом на полутора тысячах квадратных метров фасовал уже двести тонн. А потом стал строить производство в Мойке Новгородской области. А вот с тем человеком, с которым мы тогда не договорились, мы иногда встречаемся, нормально общаемся. Он по-прежнему занимается мёдом, но так же продаёт пять-десять тонн. Почему-то у него не получилось вырасти.
Много говорят о том, что мёд, который вы фасуете в Мойке – из Китая. Насколько это правда и насколько хорош китайский мёд?
Мёд из Китая мы активно закупали шесть-семь лет назад. Примерно треть продукции у нас была из России, треть – с Украины, треть – из Китая. Мы там подбирали сорта мёда, наиболее соответствующие России. Потом Украина закрылась. Рубль упал, и мёд выгоднее закупать у нас, чем в Китае. Теперь мы там не покупаем, а продаём мёд. Также как в Белоруссии, Казахстане, немного – в Америке.
В последние годы надзорное ведомство не раз штрафовало вашу компанию из-за качества мёда. Как вы это объясняете?
Из 12 судов мы выиграли (могу немного ошибаться в цифрах), кажется, десять и ещё в одном случае снизили сумму штрафа. Но в ответ протоколов составляют всё больше. Мы отсылали такие же пробы в другие лаборатории, даже в Германию, Англию – результаты нормальные. Но для них это не аргумент, им нужно, чтобы проверял их аттестованный специалист. И вице-губернатору Тимофею Гусеву предлагал провести эксперимент – отправить пробы в лаборатории надзора в трёх разных регионах и сравнить результаты. Но когда мы это подготовили, нам сказали, что результаты будут одинаковые. При лабораторных исследованиях есть много нюансов вплоть до того, под каким углом держат пробирку. Я могу только предполагать, с чем связаны такие результаты: с качеством реагентов, с разнарядками по штрафам. На самом деле, мы очень большие средства вложили в улучшение качества продукции, в обучение персонала, в том числе, за рубежом.
Неприятный осадок остался, когда ваша компания закрыла спортзал в Мойке, который сама и построила.
Мы тратили на его содержание около пятисот тысяч рублей в месяц. Пришёл новый губернатор, убрал льготу по налогу на прибыль и содержать здание стало совсем невыгодно, тем более, что нам не хватало площадей под производство. Он мне объяснил, почему так сделали. Насколько я понимаю, область заменила коммерческий кредит бюджетным и не могла при таких условиях сохранять такие льготы. Я бы, наверное, так же сделал. Но я бы всё-таки нашёл бы способ это компенсировать. Ведь эта льгота была не случайной. Газа нет и мы очень много тратим на электричество. Мы содержали автобусы, чтобы возить рабочих и детей – по школам. Но закрыв спортзал, мы стали оплачивать работу трёх секций – в школе в Мойке, в Батецком и в Великом Новгороде. А площадей под производство нам уже и с этим зданием не хватает. Далее.
