Интервью, которое дала мне Алла Борисовна, начало здесь.
А вот здесь очень личное - как Алла Пугачева моих детей кормила
Мария Городова: Алла Борисовна, когда готовилась к этому интервью, в подшивке газет 80-х годов нашла, как на вопрос что самое радостное для вас произошло в том году, вы неожиданно ответили: "Кристина перестала плакать, когда я уезжаю!" Что у вас, матери и певицы, тогда перевешивало на чаше весов?
Алла Пугачева: Конечно, работа. Уезжать тяжело. Я не задумывалась над тем, станет ли Кристина актрисой или нет, но я должна была ее как-то приучить к тому, что, раз надо, так надо. Пусть не гастроли, но взывают же врача или журналиста, и нужно срочно уезжать. Она должна была понимать, что деньги легко не даются.
Для того чтобы чего-то добиться на сцене, надо многим жертвовать, но я делала все, чтобы как-то уравновесить эту ситуацию - все мои мужья были людьми творческими, и, по идее, они должны были меня понимать. И если я с ними и расставалась, то потому что просто перерастала их как личность. С чем они, наверное, не смогли смириться.
МГ: Это приводит к одиночеству?
Алла Пугачева: Публичное одиночество - это вообще пожизненно. К этому надо готовиться всем тем, кто только собирается начать эту карьеру. Как правило, люди, хоть чего-то добивавшиеся на этом поприще, внутри себя очень одиноки. Несмотря на то, что окружены семьей и у них все есть... Так, сам по себе маешься...
МГ: Потому что творчество: никто не поймет?
Алла Пугачева: Просто никого нельзя допускать в свой мир, потому что если ты впустишь, а тебя недопоймут, это будет удар, это будет боль. И для того чтобы такого удара не было, нельзя допускать людей, даже достаточно близких - мужа, дочь, до какого-то своего самого глубинного нутра. Потому что, если уж и они, допущенные, чего-то не поймут, для меня это будет еще больнее. А я больше не хочу терпеть боль. Поэтому я закрыта. Поэтому даже они не знают, что у меня там, внутри. Наверное, это тоже можно назвать одиночеством - внутренним. Это как вулкан: там лава, там подспудно идет какой-то процесс, и когда происходит накопление, то это все выплескивается в песню, музыку, стихи. Но когда там все это только варится, все только складывается - так причудливо, - никого впускать нельзя.
МГ: А вы не боитесь это потерять?
Алла Пугачева: Да, это может израсходоваться. Но ведь, в конце концов, все кончается, может, кончившись в песнях, это будет проявляться в чем-то другом.
МГ: Поэтому вы в свое время взяли тайм-аут?
Алла Пугачева: И не я одна. Такие звезды, как Тина Тернер, звезды мирового значения, и они останавливались. Тина даже на девять лет - так она мне говорила. Никто не может объяснить, отчего это, но бывает что да, надо. Понимаете, нельзя быть совершенно пустой, вычищенной изнутри или забитой другими заботами, и при этом выходить на сцену. Если ты такой, то и выходить к публике не надо. Идти надо с открытым забралом, с той лавой, которая должна выплеснуться на них... Но если вулкан вдруг потух, то, что делать... надо оставаться честной. Надо дать себе время, чтобы все это снова образовалось - нельзя себя так расходовать.
МГ: А находясь на сцене, вы что-то получаете от зала?
Алла Пугачева: А как же! Это абсолютно взаимное действо: да, я им отдаю, но я и получаю.
МГ: А что вы чувствуете, что происходит с вами после концерта?
Алла Пугачева: Сразу после концерта даже самые близкие люди делать мне замечания не решаются. Они понимают, что должно пройти время - я ведь и без них знаю, что было неправильно. А у меня в этот момент вот это ощущение счастья или несчастья. Несчастья - если не получилось так, как ты хотел, и счастья - если все получилось. Причем это не зависит от зрительского успеха, это мои критерии. Например, я поняла, что мне мешали - мне мешал звук, его сделали не так, как надо. А ведь когда я себя не слышу, я не могу ничего контролировать, это стоит мне какого-то форсированного действия, которое не дает мне более тонко, филигранно сыграть актерски. И я не удовлетворена! Я не получила удовлетворения! Может быть, его получил зритель, и то, наверное, не в такой степени, в какой бы мне хотелось. Но я-то - нет! Да, у меня уже есть замена этому чувству - автопилот, мастерство. Знаете, как говорят: проедем на мастерстве, проедем на технике. Но мне этого мало! Мне нужно абсолютно все! Для того чтобы я чувствовала себя органично, я должна полностью получить этот оргазм, это интересное, дивное ощущение. И если я его на сцене не получаю - это трагедия. И конечно, лучше мне в этот момент на глаза не попадаться... Хотя некоторые идут на то, чтобы получить от меня все сразу - подходят с какими-то объяснениями: звук был не такой, ничего нельзя было поделать... Понимаете, это не значит, что я бью там кого-то, ругаюсь, нет, не в этом дело, это не какая-то банальная ругань, хабальство... Нет, тут другое - тут трагедия. Это все люди близкие, поэтому, когда они видят мою трагедию, они чувствуют себя виноватыми, и для них это тоже ужасно.
МГ: Алла Борисовна, что-то я не помню, чтобы журналисты с вами на эту тему разговаривали, все почему-то начинают о личной жизни.
Алла Пугачева: А они не понимают, что это и есть жизнь. Поэтому, если я не смогла прожить эти два часа так, как я должна была их прожить, то, конечно, мне жалко своей жизни. И жалко тех людей, которые сидят в зале: они платили деньги, они не знают, что они могли получить больший творческий оргазм, и я, и они. Но им-то не с чем сравнить, а я бы хотела, чтобы они всегда знали, как это должно быть.
МГ: А есть ли что-то, вне сцены (семья, мужчины, какие-то увлечения), что может заменить вам это чувство? Есть ли что-то равноценное тем ощущениям, которые дает вам сцена?
Алла Пугачева: Любовь. Поэтому когда я влюбляюсь, я даже меньше выхожу на сцену: делить не могу. Тут или туда, или туда - или любовь на сцене, со зрителями, или любовь с ним. А с двумя сразу не могу.
МГ: Значит, вы поете, когда несчастливы?
Алла Пугачева: Ну да, все стою и пою от боли (Смеется). Нет, не то, что несчастная. Просто я или счастье, или несчастье делю со зрителями.
МГ: А как вы относитесь к тому, что вам приписывают какие-то романы? Или не приписывают?
Алла Пугачева: А что мне плохо, что ли, если мне, в мои-то годы, приписывают романы, причем с такими молоденькими, талантливыми людьми. Плохо ли мне? Меня это куражит. Потому что если уж об этом пишут, если люди от меня этого ждут, то я должна быть достойна ситуации, я должна ей соответствовать. Я тут же начинаю худеть, хорошеть - чтобы люди не смеялись над этим, а думали: "Смотри-ка! Вот это да!"
МГ: Алла Борисовна, а вы, случайно, не выдумывали тех мужчин, которые рядом с вами?
Алла Пугачева: В каком смысле? (Смеется) В смысле идеализирую ли я их? Конечно, я их идеализирую. Я их воздвигаю на пьедестал, я делаю все для того, чтобы они были этого достойны. Мне это нравится, а как же еще получать удовольствие от этого чувства? Не знаю, творю ли я их, но я не люблю неинтересных людей, и только яркие, интересные люди вокруг меня.
МГ: Но все-таки иногда кажется, что вы гораздо ярче их, что прожектор - вы, и уже в вашем освещении они становятся заметнее.
Алла Пугачева: Нет, совсем нет. Вот это слышать как раз очень обидно, потому что не надо забывать, что ведь и я тоже освещаюсь за их счет. Просто есть такой стереотип: вот это звезда, она давно, а этот молодой, он недавно, поэтому, мол, она ему и помогает. Ничего подобного. Есть другая сторона - я тоже освещаюсь этим светом, совершенно другой энергией и талантом, меня это подпитывает, я чувствую, что проживаю жизнь не зря. У меня встреча с чем-то интересным, совершенно мне незнакомым, этим я пополняю свои знания, обогащаюсь. А потом мне нужны новые ощущения, причем очень терпкие, для того чтобы потом их переработать... Даже разочарование. Я всегда говорила женщинам, что лучше уж разочарование в любви, чем ее отсутствие. Это тоже адреналин, это обновляет тебя. И не надо думать, что ты губишь в себе что-то, наоборот, это стимулирует тебя к тому, чтобы что-то пересмотреть и в жизни, и в себе.
МГ: И вы потом готовы были влюбиться заново?
Алла Пугачева: Что значит готова? Оно либо приходит, либо не приходит. Я же не стою, не жду в очереди. Нет, это все свыше. Просто я не боялась нового чувства. Наоборот, мне было бы плохо, если бы я его упустила.
МГ: И Вы не боялись боли: а если предательство? Или вас уже нельзя предать?
Алла Пугачева: Меня? Думаю, что уже нет (Смеется). Я уже прожила достаточно долгую жизнь, я давно живу, и предательства были... Но я скорее боялась за того, кто предает. Потому что нельзя предавать, и если он так сделает, ему все это где-то аукнется.
МГ: Но есть такое ощущение, что как только те звезды, о которых мы говорили, отходили от вас, они гасли или, по крайней мере, переставали быть такими яркими, какими были рядом с вами. Почему?
Алла Пугачева: Моя задача привлечь к ним внимание, дать им шанс, и все. Я не собираюсь нянчиться с ними до их старости. Если человеку дали шанс, если я сделала все, чтобы на него обратили внимание, то дальше он или идет, или нет. То есть дальше его выбор. И если он заканчивает свою карьеру - это его проблемы.
МГ: А что происходит с людьми после взлета наверх?
Алла Пугачева: Они не выдерживают популярности, нервотрепки, которая с этим связана - талантливые люди очень ранимы. Но за этот год или полгода, когда я рядом, я пытаюсь им заранее рассказать о том, что их ждет.
МГ: Рассказываете про закулисье?
Алла Пугачева: Да, потому что там очень много рутины, можно написать целый трактат: "Трудности сцены". Перед выходом, после выхода, на сцене... Как-то я попыталась посчитать только мелкие трудности, и у меня получилось сто тридцать восемь. Какие? Ну, например: у меня сел микрофон, или раньше были проблемы со шнуром, или то, что музыканты не поняли, как я с ними общалась спиной...
МГ: А что, музыканты ловят сигналы от вашей спины?
Алла Пугачева: И от спины, и от всего. Потому что они могут не в том темпе начать, и как им это показать, чтобы их это не сбило? Может вдруг все отключиться: это идет такая большая римская цифра I, и дальше идут подпункты того, как себя надо вести: А - не обращать внимания, В - зрители подумали, что у тебя отключилась фонограмма и ты должен суметь объяснить им, что это не так. Или не объяснять, а просто придумать что-то, что удержит их внимание.
МГ: Это вы для Кристины писали?
Алла Пугачева: Нет, для себя. Мне самой интересно было все разложить по полочкам, и это называлось "Трудности легкого жанра", ну вроде пособия "Что нужно альпинисту, чтобы идти в горы". Ты думаешь, что ты спел, и все… ты в шоколаде - ан, нет! Может случиться спазм, или ты зацепился за что-то платьем, или застрял каблук в досках сцены... У меня с этого все начиналось, все это было. Или, скажем, неотапливаемый зал: как согреться, чтобы остаться актером?
МГ: А если так же, как зрители?
Алла Пугачева: Нет, я не имею на это права. На сцене мне допинги не нужны.
Интервью из книги Мария Городова "Звезды как люди"©.
У меня на канале можно бродить, как по любимому городу, всё время открывая что-то новое. И чтобы я лучше понимала, что Вам нравится, please, комментируйте, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал - я Вас не разочарую! Мария Городова.
