Американские эксперты в области ядерных вооружений из Федерации американских ученых Ханс М. Кристенсен и Мэтт Корд рассмотрели состояние российского ядерного арсенала и перспективы его развития в ближайшее десятилетие. Согласно их выводам, Россия находится в середине десятилетней модернизации своих стратегических и нестратегических ядерных сил, направленной на замену устаревших вооружений советской эпохи новыми системами. По их оценкам, эта модернизация в сочетании с увеличением числа и масштабов военных учений и периодически возникающими явными ядерными угрозами в отношении других стран, способствуют неопределенности в отношении долгосрочных намерений России и росту международных дебатов о характере ее ядерной стратегии.
Арсенал ядерных боеприпасов. По состоянию на начало 2019 года Россия располагала запасами примерно в 4490 ядерных боеголовок, предназначенных для использования стратегическими пусковыми установками большой дальности и тактическими ядерными силами меньшей дальности. Из них примерно 1600 стратегических боеголовок размещены на баллистических ракетах и на базах тяжелых бомбардировщиков, а еще 1070 стратегических боеголовок находятся на хранении вместе с примерно 1820 нестратегическими боеголовками. В дополнение к военным запасам для оперативных сил в арсенале продолжает находиться большое число, почти 2000 снятых с вооружения, но все еще в значительной степени неповрежденных боеголовок, которые подлежат демонтажу. В общей сложности современный российский ядерный арсенал насчитывается более 6490 ядерных боеголовок.
Россия хранит свое ядерное оружие примерно на 40 постоянных складах по всей стране, включая около 10 центральных хранилищ национального уровня. Россия значительно сократила количество боеголовок, развернутых на ее баллистических ракетах, чтобы уложиться в новый предел СНВ, составляющий не более 1550 развернутых стратегических боеголовок, достигнув требуемого уровня к 5 февраля 2018 года, когда она объявила о наличии на вооружении 1444 стратегических боеголовок, приписываемых к 527 пусковым установкам. Опубликованные цифры указывают на то, что Россия сократила загрузку из боеголовок на некоторых своих ракетах до меньшего уровня, чем это разрешается существующими договорами. Американские эксперты не имеют данных о разбивке нагрузок (оснащении тем или иным числом ядерных боеголовок ракет различных типов), потому что Россия, в отличие от США, не публикует несекретные обзоры своих стратегических сил. Однако самое последнее сокращение, возможно, было связано с уменьшением количества боеголовок на каждой из межконтинентальных баллистических ракет (МБР) типа SS-18 и SS-27 Mod 2, а также на каждой из баллистических ракет (БРПЛ) типа SS-N-32, запускаемых с атомных подводных лодок. Это указывает на то, что Новый договор накладывает реальные ограничения на развернутые стратегические силы России. В результате возрастает зависимость от стратегического резерва неразвернутых боеголовок, которые могут быть загружены на ракеты в условиях кризиса для увеличения численности сил. Эта стратегия аналогична той, на которую Соединенные Штаты опирались в течение нескольких последних десятилетий.
В целом усилия России по ядерной модернизации своих систем вооружений ставят перед международным сообществом по контролю над вооружениями новые задачи. Если в ближайшем будущем не будет достигнуто новое соглашение о сокращении вооружений, сокращение стратегического ядерного арсенала России, которым характеризовались последние десятилетия, скорее всего, прекратится, и ее стратегические силы останутся на уровнях примерно в 530 пусковых установок и в 2500 ядерных боеголовок. Однако финансовый кризис в России представляет собой серьезную проблему для поддержания этого уровня сил, о чем свидетельствуют задержки в производстве нескольких крупных систем вооружений, таких как МБР «Сармат» (СС-29), РС-26 «Рубеж» и МБР железнодорожного базирования «Барзугин». Несмотря на эти задержки, министр обороны Сергей Шойгу сообщил в декабре 2018 года, что «уровень обновления современными системами вооружений» стратегических ядерных сил, как и планировалось, достиг 82 процентов. Российская программа ядерной модернизации мотивирована отчасти сильным желанием Москвы сохранить общий паритет с Соединенными Штатами, но также и очевидной убежденностью российского руководства в том, что американская система противоракетной обороны представляет собой реальный риск для доверия к ответному потенциалу России. Помимо политики и стратегии, одновременная разработка сразу многих новых систем ядерных вооружений свидетельствует, как считают американские эксперты, о сильном влиянии военно-промышленного комплекса на планирование ядерной политики России.
Ядерная стратегия России. Международные дебаты о ядерной стратегии России достигли нового уровня интенсивности, особенно с тех пор, как администрация Трампа опубликовала свой «Обзор ядерного состояния» в феврале 2018 года. В Обзоре утверждается, что «российская стратегия и доктрина подчеркивают потенциальное военное применение ядерного оружия». При этом ошибочно оценивается тот факт, что угроза ядерной эскалации или фактического применения ядерного оружия первым послужит «деэскалации» конфликта на благоприятных для России условиях. Эта, так называемое, положение о «эскалации к деэскалации» доктрины вытекает, как считают американские эксперты, из ошибочного предположения Москвы о возможной капитуляции Запада на выгодных для Москвы условиях. Командующий STRATCOM генерал Джон Хайтен отреагировал на положение доктрины о том, что некоторые называют «эскалацией к деэскалации», сказав: – «Я ненавижу эту дискуссию. Я просмотрел русскую доктрину и просмотрел русскую литературу. Это не «эскалация к деэскалации», это эскалация к победе. Каждый должен понимать это». Некоторые западные специалисты предположили, что российские лидеры сигнализируют о готовности использовать ядерное оружие еще до того, как противник ответит на российское обычное нападение, используя угрозу избирательного и ограниченного применения ядерного оружия для предотвращения потенциальной агрессии. Подразумевается, что Россия потенциально может сначала использовать ядерное оружие, чтобы напугать противника с тем, чтобы он даже не защищался. Такие характеристики противоречат публично заявленной политике России. В своем выступлении в Валдайском клубе в октябре 2018 года Путин сказал, что доктрина ядерного оружия не предусматривает упреждающего удара, и, скорее, концепция основана на взаимно-встречном ударе, что означает готовность к применению ядерного оружия только тогда, когда точно известно, что какой-то потенциальный агрессор атакует территорию России. Это согласуется с официальной военной стратегией России, опубликованной в декабре 2014 года, в которой говорится, что Россия «оставляет за собой право применять ядерное оружие в ответ на применение против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычных вооружений, когда само существование государства находится под угрозой». Эта формулировка практически идентична предыдущей версии военной стратегии страны, опубликованной в 2010 году.
Независимые аналитики оспорили утверждения российских руководителей о том, что Россия будет использовать ядерное оружие только в качестве возмездия против экзистенциальной угрозы. По их мнению, Москва управляет ядерной стратегией более динамично и агрессивно, чем десять лет назад. Более того, тот факт, что российские военные планировщики рассматривают широкий спектр новых вариантов ядерного оружия, говорит о том, что реальная доктрина выходит за рамки базового сдерживания и переходит к региональным стратегиям ведения войны или даже к оружию, направленному на создание террора. Одним из широко цитируемых примеров является так называемый «Статус-6», известный в России как подводная система оружия «Посейдон», а в США как «Каньон» – торпеда дальнего действия с мощным ядерным боезарядом, которую российские издания описывают как предназначенную для создания «районов широкого радиоактивного загрязнения, которые были бы непригодны для военной, экономической или другой деятельности в течение длительного периода времени». Путин упомянул об этом в своем выступлении в марте 2018 года и сказал Федеральному Собранию в феврале 2019 года, что первая подводная лодка, предназначенная для перевозки торпеды, будет запущена этой весной.