Инга. Меня так звали когда-то, до моей смерти. Теперь у меня новое имя. Я никогда не забуду, как загнала себя в ужасный тупик. До сих пор помню вопрос к себе: "Зачем я с ним? Да потому что он похож на шкаф! Загребает дверцами в себя, и мне уже уютно. Только на время, пока он рядом. Неровно дышит в ухо. Вгоняет в транс. А может, я сама себя обманываю, а? Может, хватит себе самой врать! Да. Обманываю. Но это мне самой надо. Мне нужно чем-то заполнить эту жадную пустоту. Раковая опухоль души. Ведь и ему-то я не верю. Нисколько! Что ему от меня надо, это ясно… То, что и всем мужикам. Ничего нового. И почему я такая дура рядом с ним? Сама с собой-то я не дура… Или дура? Просто эти огромные, как дверцы шкафа, руки. Он забирает меня в себя, и остальное перестает быть важным. Запах? Может, в этом дело. Затхлый шкафной аромат пятидесятилетнего мальчика в семейных трусах, табак и вчерашний перегар. И еще что-то. Это и есть – любовь?
Жену он не бросит ради меня. Женщину, которую он сам изуродовал. Это ясно. И ни-че-го у нас не будет. А если вот так помечтать? Будет?! Сейчас вот хорошо. А через десять лет? Мне будет тридцать три… А ему? Ведь кактусовое времечко всеми своими колючками и по нему проедется… Оставит след не только на коже лица. По сути, и сейчас он достаточно жалок. Ищет, придурок, подтверждения собственной значимости. Мачо! И рядом раздвигающая ножки малолеточка. Удобно. Иначе, зачем ему я? Впрочем. А… Я сама-то зачем себе нужна?"
Инга подошла к большому настенному зеркалу. Из той самой старинной породы зеркал, когда амальгаму для этих дверей в другой мир варили из ртути. «Когда-то мама видела через него свою иллюзию. А теперь вот я». В руке у девушки была темно-бордовая роза. Память о вчерашнем свидании. На миг показалось, что в потустороннем отражении стоит дряхлая старуха с увядшим цветком.
«Наверное, я красивая… Не модель, это ясно. Но есть что-то во мне, раз даже девушки смотрят. И, конечно, всегда чувствую, когда проходящие мужчины оборачиваются… Знаю-знаю, куда они смотрят… А что в моей заднице такого, вот уж интересно? Впрочем, пусть смотрят. Нафига я купила такие джинсы-то? Сама-то на себя уже давно насмотрелась. Надо и другим позволить». Девушка сняла футболку, это все, что на ней было.
«В отражении я такая хрупкая и нескладная… Все-таки, ничего особенного. Грудь бы побольше… Да еще бедра подкачать. А как это делают, интересно? Наверно нужны всякие специально обученные тренажеры. Мелкая такая девка с грустными глазами. И в чем же я живу? Куда я вмещаюсь, раз все такое маленькое? Как меня еще не сломали эти чудовищные руки-двери. Как меня еще шкафом этим не раздавило. Сколько сейчас? Вчера утром 40 килограммов было. А у него, вместе с этим пузиком пивным, может и все 100 будет, Шкафчик… Все равно, спасибо ему: Теперь уже ничего не боюсь… Научилась смотреть в потолок! А что только не сделаешь, ради душного уюта? Ради иллюзии, что пустоты больше нет… Удовольствие? Если честно, да… Удовольствие… Но какое-то не сексуальное.
Он один такой … особенный? Нет, конечно! Ласковый, когда хочет. При деньгах и при "бэхе". Я его не люблю, это точно. Просто он – мой футляр, защита от пустоты. А он меня… может, любит, а? Хоть немножечко… Он что-то такое знает… Они знают что-то, эти шкафы… Иначе, откуда такая уверенность взялась в собственной правоте. Ни в чем не сомневается! А если сломать эту уверенность, что будет? Что я теряю вообще?»
Зазвонил телефон.
- Солнышко, здравствуй. Я сегодня подъеду на пару часов. Вчера, киска моя, было все просто здорово! А как у тебя сегодня. В смысле? Настроение...
- Нормально. А ты уверен, что ЭТО произойдет?
- Что произойдет? Котик. Ты меня больше не любишь? Я сделаю тебе сегодня сюрприз! Подарочек! А что именно – не скажу. Только… потом.
- А если я не хочу?
- Как так?! Ты не хочешь подарочка? Да я все равно приеду, помогу… С тобой что-то не так?
- Да все нормально со мной.
- Не обманывай своего папочку, не надо. Сказал, что приеду, значит – иди под душ. Будешь чистенькая, сладенькая… Да и дурь всю смоет! Давай, до встречи! Целую!
Короткие гудки. А пустота уже тут как тут: «Выбирай, чей ты ужин. Его или мой!» Инга всегда чувствовала, пугаясь, этот потусторонний равнодушный взгляд. Даже насмехается эта вечная подруга как-то очень уж безразлично… Девушка забралась с ногами в кресло и обняла колени руками. На противоположной стене – фото в рамке.
«Это что, правда – я? Нифига себе! Смешная маленькая девчушка на огромном велосипеде. Надо же, синяк на лодыжке тоже сфоткался. Здравствуй, синячок! А помнишь, как мы с тобой встретились? Джинсы в цепь затянуло. А потом медленно-медленно сдвинулось небо. Тело стало легким. И больно-то сначала не было, просто усыпанная сосновыми шишками тропинка надвинулась сверху. Меня, наверное, просто сдуло порывом ветра. А я ведь и не поняла тогда, что счастливая летела как птица. А потом… Села на обочину и расхохоталась! Так давно я не каталась на велике, то дождь, то дела всякие. Да не помню я того момента, когда я попалась в эту ловушку-пустоту.
Велик так и жил своей грустной жизнью в коридоре. Удрученный ненужностью, предательством хозяйки. Полный безумных воспоминаний. О солнце и вязком песке, о падающих вниз облаках летом. О летящих навстречу желтых стрелах листвы прошлой осенью. Вот и сейчас солнце за окном улыбается, ему неловко за грядущее. Скоро, совсем скоро холодные дожди и зима.
Инга открыла велосумку и достала обрезанные перчатки. Шорты и любимая футболка тоже отыскались удивительно быстро. Быстрее из душного, пропахшего мусоропроводом и соседями подъезда! Быстрей! Вперед из подземелья…
Солнце и ветер встретили Ингу, как лучшую подружку. Коснулись щек ласковым теплом и слегка сбили прическу. «Привет! Здравствуйте, мои любимые. Я снова с вами!" В предчувствии воли в груди заколотилась проснувшаяся птица. "На свободу, подальше от пыльных шкафов! Здравствуй, маленький милый кусочек лета, я – твоя…»
Инга почувствовала радость в мышцах и полетела. Мелькнул двор, арка в доме напротив. До парка – пятнадцать минут, не больше. Единственная задержка на пути – набитая автомобилями дорога.
Ингу внезапно, как тогда, давным давно, сдуло ветром. И боли не было, просто полет, замедленный и неотвратимый. Боль взорвалась чуть позже, где-то в левой части груди, и вот уже нечем дышать. Грудная клетка выпустила томившуюся там птицу. А потом огромное небо навсегда застыло в глазах опустевшего тела.
Вокруг стали собираться люди. Похожий на шкаф водитель «бэхи» визгливо оправдывался: «Да нормально я ехал! Нормально. Она сама… Дура… Как вылетит прямо под колеса. Бес?! Кто бес?! Почему это я - бес?...»
На заднем сиденье машины лежала перевязанная лентой коробка. Уже не нужный никому подарок…