Пять рассказов. Пять взглядов на город и его жителей.
AFI Development и РБК предлагают вам узнать, какая она — Москва писательская.
"СЧАСТЬЕ"
Александр Снегирёв
У меня есть мечта: окно от пола до потолка.
Вот она, моя мечта, прямо передо мной.
— Слишком тихо, — произнес девчачий голос.
— Люди мечтают о тишине, — произнес мужской.
Перед своей мечтой я оказался не один.
Знакомьтесь: мой приятель с дочерью. Ему еще нет сорока, ей уже пятнадцать. Она вьет из него веревки, он сопротивляется, но всегда терпит поражение.
Она бранится — он успокаивает. Она предъявляет — он огрызается. Она требует — он отбивается.
На этот раз ее не устраивает квартира в жилом комплексе «Резиденции композиторов».
Здесь слишком тихо.
— Я сниму тебе однушку с окном на Третье кольцо!
— Ну и сними!
— И сниму, а сам перееду сюда!
Отец и дочь бродят по квартире, которую он подумывает купить. Консультант описывает достоинства. Меня пригласили посоветоваться: приятель убежден, что у меня хороший вкус.
В этом он прав.
Едва я увидел с набережной несколько новостроек, сразу понял, что и сам бы не прочь здесь жить. Такие дома могут стоять в любой из первых мировых столиц. Пропорции, материалы, те самые окна в пол.
Я сразу влюбился в кирпич на фасаде того корпуса, в который мы зашли. Не удержался — провел по стене рукой. Обожаю классный кирпич, я — кирпичесексуал.
***
Вернусь чуть назад. Первым делом мы поднялись на шестой этаж здания поблизости, в офис продаж.
Уже на пороге меня охватил детский восторг: весь жилой комплекс предстал перед нами во всех подробностях.
Макет с дорожками, клумбами, детскими площадками, прохожими и, главное, домами завораживал. Красные тумблеры регулировали освещение.
— Класс! — я тотчас щелкнул тумблером и разом вырубил все любимые окна.
Тумблер оказался моей личной машиной времени: я тотчас превратился обратно в ребенка, который может щелкать светом до умопомрачения.
Юная капризуля поджала губы. Когда тебе пятнадцать, впавшие в детство дяди вызывают недоумение.
Я погасил один дом, другой, зажег все разом. Окошки приветливо осветились.
Плоская крыша одного из корпусов была размечена планировками квартир. Глядя на окошки, видя внутреннее устройство, я представил, что нахожусь одновременно во всех этих высоких и низких домах, во всех просторных и компактных квартирах, за каждым окном в пол. Я был повсюду, и повсюду мне было хорошо.
— Вот этот корпус уже готов, а этот завершают, — слова консультанта пробудили меня от грез. — А мы сейчас пойдем вот сюда.
***
Мой приятель заранее высказал пожелание относительно площади и вида, поэтому мы сразу направились в конкретную квартиру в конкретном корпусе на конкретном этаже. Тем более свободных квартир осталось совсем мало.
Тут-то я и провел пальцами по кирпичу, а затем оказался перед окном, в той точке, откуда начал свой рассказ.
— Это моя комната, — буркнула юная особа, потоптавшись в самом просторном помещении квартиры.
— Тебе нравится? — спросил приятель.
— Слишком тихо.
— Это французский балкон, — консультант распахнула мою мечту.
— Надеюсь, эти дома сломают? — юная особа поинтересовалась судьбой старых кирпичных домов по ту сторону переулка.
— Нет, здесь не будет стройки. Здесь тихо.
— Очень жаль!
***
Мы отвезли дочь на теннис, и приятель сказал, что нуждается в совете.
— Отличная квартира, шикарный дом, надо брать, — перебил я.
— Мне тоже очень нравится, — кивнул приятель. — Я даже антикварный бретонский буфет купил. Уже представляю, куда его поставлю.
— Буфет наверняка впишется, у дома есть атмосфера.
— Как думаешь, втроем там будет нормально?
***
Попробую кратко пересказать его разъяснения.
Оказалось, девушка моего приятеля, с которой он вяло встречался целых четыре года, наконец-то его бросила.
Она его бросила, и он оживился.
Решил обрушить на нее сразу всё: брак, семью, детей и любовь до гроба.
Ну, а для начала решил предложить пожить вместе.
Спустя четыре года.
Посмотрел бы я, если бы он у себя в офисе принимал решения с такой скоростью.
Приятель принялся названивать своей возлюбленной и завалил ее сообщениями. Но вот беда: на звонки она не отвечала, сообщения оставляла непрочитанными.
— Поговори с ней, пожалуйста, — попросил приятель. — У тебя получится.
***
Я набрал не откладывая.
Ответила сразу.
Приятель тотчас выскочил из машины, и в течение всего последовавшего разговора я видел, как он бродит неподалеку, пиная опавшие листья.
Мы с ней договорились о встрече.
Я сто раз повторил, что очень волнуюсь: почему-то решил, что, напоминая о собственной неуверенности, смогу придать уверенности ей.
***
Накануне мы отправились за кольцом — жениху везде нужен советчик.
Мы остановили выбор на скромной роскоши в салоне, который увековечил Капоте.
Перед оплатой нам деликатно подали анкету: отныне предметы роскоши запрещено покупать анонимно.
Пока я удивлялся нововведению, приятель пододвинул анкету мне. Мол, у него нет при себе паспорта. Я пожал плечами и указал вымышленные данные. Продавцы проявили любезность: не стали проверять.
***
С ней мы встретились за столиком ресторана.
Выходя из дома, я надел белую рубашку и надушился. Жена спросила, куда это я собрался, такой красивый и с кольцом. Я рассказал, что мне доверена роль посредника между влюбленными, но жена всё равно до конца не поверила.
***
Она пришла вовремя.
Бросилась в глаза ее молодость. Приятель говорил, что ей всего двадцать четыре, но я бы дал меньше.
Я заказал целую бутылку вина, сославшись на акцию, мол, грех не воспользоваться. На самом деле я всё-таки начал волноваться.
Она взяла себе пиццу, а я — целых две устрицы, мне понравилась их форма: одна напоминала растопыренную ладошку, другая, наоборот, имела узкий вытянутый панцирь.
— Хочешь? — я предложил ей устрицу.
— Нет, — отказалась она. — А ты хочешь? — кивнула на пиццу.
— Хочу.
Мы принялись за еду. Она пила мало, я опрокидывал бокал за бокалом.
— Вижу, ты доедаешь корочки, — сказала она.
— Доедаю, — согласился я. — Раньше не доедал, но в конце концов всё равно доедал, в том числе и за соседями, поэтому решил сказать себе да и доедать сразу. Чуть не забыл!
Я вытер руки и передал ей коробочку и конверт.
В коробочке кольцо, в конверте штука баксов.
Шучу, в конверте было письмо.
— Приятно, что он помнит мой размер, — улыбнулась она, разглядывая свою растопыренную окольцованную ладонь.
Я вспомнил, как мы это кольцо выбирали, как просили всех продавщиц по очереди его примерить, пока не обнаружили похожую по габаритам ручку. «У нее примерно такие пальцы, как у вас, только немного другие».
— Узнаю его стиль, — рассмеялась она, достав письмо.
Приятель распечатал письмо на принтере и расписался в конце третьей странички.
Он бы еще каждую страничку подписью заверил.
Письмо, в котором он раскрывал душу, выглядело словно акт приема-передачи.
Она погрузилась в чтение, и скоро на ее щеке блеснула слеза.
— Ты читал это? — спросила она, шмыгнув носом.
— Нет, — соврал я.
Я это письмо не просто читал, но и хорошенько подредактировал.
По просьбе автора, разумеется.
Она сунула письмо обратно в конверт.
Утерла слезу, снова растопырила пальцы и сфоткала кольцо на свой китайский смартфон.
— Ты им довольна? — спросил я про китайский гаджет.
— Дешевый, удобный, там куча функций, которых нигде больше нет.
— А надежный?
Вместо ответа она бросила телефон за спину.
Китайское чудо электроники пролетело в опасной близости от головы ребенка за соседним столиком, стукнулось о стену и упало на пол.
Официант поднял телефон и вернул с поклоном.
— Ни царапины, — сказала она.
***
Когда мы распрощались, я позвонил приятелю с отчетом.
После бутылки белого, которую я выпил практически единолично, после двух живописных устриц и многочисленных корочек от пиццы я чувствовал себя непревзойденным переговорщиком.
Я сообщил, что кольцо благосклонно принято и оказалось ей очень к лицу, а письмо прочитано и омыто слезами. Из моего резюме складывалась картина не просто восстановленных отношений, но отношений, разогретых до предсвадебного накала.
Убаюканный собственными талантами, я вырубился под скептическим взглядом жены.
Наутро от моей эйфории не осталось и следа — меня мучило похмелье. Кроме того… Если бы мой телефон мог менять размер в зависимости от полученных сообщений, то лопнул бы или занял собой всю комнату: приятель писал мне ночь напролет.
Мы часто упрекаем писателей в многословии, не замечая его за собой. Десятки обрывочных эмоциональных фраз приятеля можно было свести к одной: «Она опять не отвечает».
Собственное дипломатическое фиаско — не лучшее лекарство от сушняка. Приятель умолял позвонить ей, если уж она теперь говорит только со мной. Задавал бесконечный вопрос: «Почему?» Но самым страшным было то, что она сняла кольцо.
Откуда он об этом узнал?
Это отдельная история.
Дело в способе, которым неуловимая невеста зарабатывает на жизнь.
Она девушка самостоятельная и сама себя обеспечивает.
Чем?
Игрой.
Играет в игры. Скоростной ноут подарил мой приятель. На этом ноуте она убивает монстров, поедая чипсы и запивая сидром. Все ее действия транслируются через веб-камеру, а поклонники смотрят. Они-то и являются источником заработка. За то, чтобы посмотреть на то, как малышка мочит чудовищ, анонимные зрители делают ей переводы.
Узнав об этом на ужине, я спросил ее, в чём прикол.
— Ты в лифчике? — спросил я.
— Нет, конечно, — она рассмеялась.
— Без? — воскликнул я, обрадовавшись.
— Ни в коем случае! — отрезала моя собеседница. — За такое банят. Я одета в обычную одежду, просто кому-то нравится смотреть, как другие играют. У меня есть свои поклонники, они шлют мне донаты, вот и всё.
Тогда я хорошенько отпил вина и в очередной раз задумался о человеческой природе. Кажется, я становлюсь старым. Совершенно не понимаю, зачем платить за то, чтобы смотреть, как одетая девушка гасит виртуальных тварей из виртуальной базуки.
Короче говоря, мой приятель следит за своей возлюбленной вместе со множеством других маньяков, благодаря чему и заметил, что кольцо на пальчике отсутствует.
Размяв собственную опухшую физиономию, я написал ей.
Мне она тоже не ответила.
Вот она, женская натура: вчера вместе грызли корочки, сегодня я в игноре.
Приятель собрался ехать к ней лично, попросил меня присоединиться. В случае чего я отправлюсь на переговоры.
— В загс ты тоже вместо него пойдешь? — спросила меня жена. — Если уж она только с тобой разговаривает.
Тяжело вздыхая, делая в лифте зарядку для лица, я вышел из подъезда. Приятель ждал внизу.
— Ты что, пил? — первым делом спросил он.
***
На набережной возле новостройки, где мы недавно побывали с его дочерью, приятель свернул в переулок и остановился прямо под моей мечтой — тем самым французским окном в пол.
— Зачем мы опять сюда приехали? — хрипло спросил я. — Решил напомнить бедному писателю, что можешь, в отличие от него, позволить себе классную хату?
— Она здесь живет.
— В смысле?
— Мы приехали к ее дому.
— Ничего не понимаю.
— Вот ее дом, вот окно, — приятель указал на старый симпатичный дом, один из тех, которые, к большому огорчению его дочери, не будут ломать.
Окно было приоткрыто.
— Получается, у тебя будет вид на нее.
— Получается.
— А у нее вид на тебя.
— Да.
— Но у нее домик поскромнее.
— Поскромнее.
— А у тебя просто модный дворец.
— У меня дворец.
— А ты бы где хотел жить: в маленьком домике с видом на дворец или во дворце с видом на маленький домик?
— Я бы хотел жить везде, только бы с ней.
Я вспомнил макет в офисе продаж. В моём воображении макет стал расширяться, пускать побеги новых дорожек, обрастать новыми детскими площадками, раздвигать пространство новыми домами. Это был уже не отдельный жилой комплекс, а целый город, целый мир со множеством приветливых окошек, за каждым из которых была любовь.
***
В тот день мы ее не дождались. Когда стемнело, стало ясно, что в квартире горит свет, а окно по-прежнему открыто.
Что-то долго она проветривает для осени.
На следующий день свет продолжал гореть, а окно явно никто не закрывал.
В сети она не появлялась.
Приятель связался с ее матерью, та ничего не знала.
***
Он караулил возле дома еще несколько дней. Воображение рисовало жуткие картины: то казалось, что возлюбленная стала жертвой маньяка, то, наоборот, она в добром здравии нежится в объятиях другого.
Неизвестно, что хуже.
После выходных она как ни в чём не бывало объявилась. Шла по проезжей части вдоль тротуара, спрятав нос в высокое горло свитера.
— Где ты была?
— Я теперь обязана отчитываться?
— Я волновался, твоя мама волновалась.
— Маму я предупредила.
Приятель репетировал этот разговор, но сорвался.
Он хотел быть мудрым и нежным, хотел подтвердить всё, что написал в письме, что четыре года ее мурыжил, а теперь осознал, что хочет свадьбу, детей, квартиру присмотрел в ее любимом районе, вот прямо в этом красивом новом доме напротив…
Вместо этого он обрушил на нее упреки, будто они двадцать лет в браке.
Вместо нежного признания получился скандал.
— Ты предупредила маму? — переспросил он.
— Да, — пристукнула она и мстительно уточнила: — А она тебе сказала, что не в курсе, где я?
Он молчал. Ему показалось, что он теряет собственные очертания.
— Чувствуешь, хлебом пахнет? — спросила она.
Его бедро отделилось от тела и поплыло в сторону, рука, почки и легкие отделились и упорхнули.
Под ногами образовалась пустота, а сам он неумолимо растворяется в воздухе, в запахе хлеба и находится не рядом с ней, а одновременно повсюду: на всех детских площадках, во всех домах, за всеми окошками.
— Тут рядом хлебозавод, на весь район хлебный запах.
***
Хочется, чтобы у этой истории был счастливый конец.
И читателям, то есть вам, хочется, и автору, то есть мне.
Я не садист, мне не доставляет удовольствия мучить собственных персонажей.
В конце концов, я столько сделал для их счастья.
Выслушивал его бесконечные исповеди, заполнял анкету на кольцо, пил вино, съел целых две устрицы, торчал под ее окнами, смотрел новую квартиру, наконец.
Я желаю результата.
Я желаю, чтобы мои персонажи были счастливы.
Вы скажете: хочешь — напиши.
Ты задаешь тут правила, ты же бог этого маленького мира, ты же повсюду, за каждым приветливым окошком.
Бог-то я бог, но против шерсти даже богу нельзя. Даже бога могут свергнуть, если он будет злоупотреблять всемогуществом.
Мой приятель так и не съехался с той девушкой.
Он купил квартиру с французскими окнами и поселился в ней с дочерью.
Дочь заняла лучшую комнату и продолжает помыкать отцом.
Девушка так и живет напротив и во время игр так и не надевает кольцо. Зато в ее закрытом инстаграме кольцо время от времени сверкает. Думаю, причина в тех самых зрителях, которые шлют ей донаты: незамужнюю содержать приятнее.
Судя по инсте, она иногда путешествует, и, видимо, не одна.
Счастливы ли они?
Мой приятель, его дочь и девушка, разбившая ему сердце.
Полагаю, да. Ведь счастье не где-то там, где фантазии, а прямо тут, где рутина. Счастье нельзя захомутать, счастью можно только довериться.
