Брисбен – город в Австралии. Административный центр штата Квинсленд. Население – более 2 млн человек. «Брисбен» – новый роман Евгения Германовича Водолазкина. Брисбен – такое же мифическое место, как Зурбаган, Гель-Гью, Лисс, –выдуманные миры Александра Грина. В художественном пространстве современного писателя это условный образ счастья и гармонии, поэтому туда так рвется Ирина, мать главного героя Глеба Яновского. Брисбен приравнивается к библейскому Эдему или древнегреческому Элизиуму. Для Водолазкина это Земля обетованная, вот только его герои задаются вопросом: а существует ли вообще Австралия? Может быть, её выдумали? Это тождественно вопросу о том, есть ли некое универсальное счастье, которое возможно найти и понять рядовому человеку.
Главный герой, конечно, из других: филолог по образованию, гитарист по призванию, наделённый неординарными способностями с детства. О его исключительности говорит и фамилия Яновский, сближающая носителя с Николаем Васильевичем Гоголем. Отец – тоже музыкант, украинец Фёдор, а мать – русская женщина Ирина, безнадёжно ищущая счастья. Родители познакомились во время обучения в Киевском институте гражданской авиации, однако последней никто из них не интересовался. Невозможность говорить на одном языке в прямом и переносном смысле привела к распаду супружеского союза.
Проблема взаимоотношений России и Украины раскрывается не только на примере этой разрушившейся семьи, а в принципе поставлена Водолазкиным во главу угла. Каждый день мы имеем дело с последствиями проступка наших предков, которые предприняли попытку построить Вавилонскую башню, желая достигнуть небес, и за гордыню получили заслуженное наказание. Результатом стало национальное разобщение, и распавшийся славянский народ отрицает общие исторические корни, отвергает всякое внутреннее родство.
Повествование ведётся с двух точек зрения: это абсолютно объективный взгляд на жизненную историю главного героя, которую записывает писатель Нестор, и это субъективное изложение самого Яновского в дневнике. Сопряжение двух повествовательных перспектив создаёт временные скачки: перед читателем появляется то совсем юный Глеб, ученик музыкальной школы, то уже известный гитарист, больной паркинсонизмом. Неслучайно упоминается цикл А. С. Пушкина «Повести Белкина», где художником, создающим нарративную картину, также становится недостоверный рассказчик, покойный Иван Петрович Белкин. Кстати, белка, которая и наводит героя на мысль о классическом произведении, приобретает символическое значение на страницах романа Водолазкина. Сначала животное появляется, когда Глеб жалеет, что принял предложение Нестора, и уже готов бросить визитку писателя белке. Создать автобиографию – это значит сделать собственную жизнь, на которую ранее имел исключительные права, общественным достоянием, выставить себя напоказ, превратиться в условность, в образ… А для Яновского, чья болезнь прогрессирует и постепенно пожирает его талант, это значит прекратить существование в человеческом обличье. Но вместе с тем это попытка обрести бессмертие в слове, и Яновский делает выбор, а сознание непроизвольно выдаёт реминисценцию, связанную с Пушкиным, как бы отказавшимся от авторства «Повестей…». Второй раз белка подглядывает за героем, уличённым в супружеской измене. Нельзя не вспомнить, что ещё в мифологии разных народов белка – аллегория жадности и корыстолюбия, в христианстве же и вовсе отождествляется с Сатаной. Жизнь, которую проживает Глеб Яновский, – это бесконечные поиски и череда искушений. Такая белка «соблазняет» жертву греховными помыслами, живя, в общем-то, в голове каждого из нас. Однажды Глеб утратит смысл своего существования, поняв, что жизнь конечна. Зачем прилагать усилия, если все умрут? Герой, вооружившись простым оправданием, бросает музыку, и кто знает, на что бы решился помимо это, если бы не дед Мефодий. Именно он показывает мальчику путь в вечность и открывает мир очищающей молитвы. Тогда Яновский читает Библию на школьных занятиях, за что его наказывают, а книгу отбирают, потому что Гагарин летал в космос, но Бога не видел. Дедушка находит ответ и в этом случае: Гагарин Бога не увидел, но Бог приглядывал за ним.
Тема бессмертия, которое обретает человек посредством искусства, занимает важное место в романе Водолазкина. Сферы, в которых мы можем себя проявить, бесчисленны и главное – взаимосвязаны. Нестор одной фразой объединяет все виды искусства и приводит к общему показателю – молчанию, которое и порождает истину: «А я вот испытываю страх перед границей слова. Знаешь, там, где кончается слово, начинается музыка. Или, ну да, живопись. Или вообще молчание». Может быть, именно поэтому смерть девочки Веры, дочери Анны Лебедь, которой, будучи подростком, был увлечён Глеб Яновский, не кажется такой трагической. Юная пианистка даёт концерт вместе со своим кумиром, и этого достаточно, чтобы никогда не умирать в метафизическом смысле.
Несколько раз герой вспоминает фразу, которую любила повторять его учительница: «Жутко жуку жить на суку». Однако уйти, чтобы избавиться от страха, он не может, потому что сук – его родина. Так и человек должен находить в себе силы продолжать жить, даже будучи парализованным животным страхом. Предчувствуя близость смерти, Глеб Яновский оказывается на месте дрожащего жука, но пересиливает себя и борется до конца – до того конца, когда он, решивший петь, потому что больше не мог играть, стоит перед зрителями в абсолютном безмолвии. Голос пропал, музыка иссякла, и взамен звуку приходит молчание, но, если верить формуле Нестора, оно же и становится новым началом.
Любовь к музыке всегда напоминала человеку, променявшему домру на гитару, любовь к женщине: «У гитары, в сущности, женские формы. И только прикосновение к струнам действовало на него остужающе: струны были так тонки, что отрицали телесное». В сущности, и ранее герой влюблялся в девушек, так или иначе связанных с любимой стихией: преподавательницу сольфеджио, педагога по музыкальной литературе, пока не обрёл истинную любовь и преданного друга в лице немки Кати. Нельзя не заметить, что их брак – это очередная попытка писателя примирить представителей разных национальностей. Е. Водолазкин подчёркивает, насколько искусство всесильно, потому что способно превращать невозможное в реальность. Да, люди говорят на разных языках иногда даже в пределах одной квартиры, да, многие ежедневно общаются и всё-таки не слышат друг друга, но музыка – это и есть единый язык, объединяющий противоположностей.
Финал произведения возвращает к уже приведённой параллели: в музыке есть женское начало. Глебу грезится обрыв, к которому спускается незнакомая женщина с двухлетним ребёнком на руках. Это ему, Глебу Яновскому, снова два года, и почему-то именно теперь он должен исчезнуть в глубине пугающей пропасти. И тогда появляется Мать, которая забирает дитя и заслоняет собой обрыв. Может ли это быть Ирина, живущая в Брисбене, так далеко от родного сына, что тот крайне редко на протяжении всего повествования называет её мамой? Или это всё-таки музыка становится Ириной и воплощается в образе всеобщей матери, которая спасает жука, защищая его от жуткого холода в тёплых ладонях?..