Любовные похождения и увлечения Александра Сергеевича Пушкина пушкинистами изучаются не менее дотошно, а то и более чем сами произведения гениального поэта. Интерес объяснимый. С одной стороны, заманчиво «подержать свечку», а с другой стороны, без дел сердечных было бы невозможно появление гениальных поэтических текстов. Любвеобильность Пушкина не только особенность его натуры, но и специфика эпохи, в которой мужская полигамия - норма жизни, а на женские измены нередко снисходительно закрывали глаза. Можно сказать, что «время было такое». Редко, очень редко брачные узы скреплялись по любви. Компенсацией за такие браки и были измены и интрижки обоих супругов. А уж если мужчина еще холост, то менять женщин как перчатки было хорошим тоном и предметом зависти в светских кругах. Незадолго перед женитьбой на Наталье Гончаровой в письме к Вере Вяземской Пушкин признался, что невеста станет 113 женщиной. Естественно, княжна Вяземская входила в число тех 112. Но потом были и 114, и 118… Если отбросить все лицемерные охи-ахи, то в подсчете соблазненных женщин нет ничего особенного. Так устроен человек, что он всегда что-то подсчитывает. Кто-то считает деньги, квадратные метры, а Пушкин — женщин. Кстати, в этом «соревновании» не был лидером. Его приятель по кутежам Сергей Соболевский имел в своей «коллекции» более 500 женщин.
По свидетельству современников, когда Пушкин влюблялся, он становился блистательно красноречив и остроумен. Редкая женщина могла устоять перед обаянием его интеллекта. Это лишний раз доказывает, что «женщина любит не только ушами», а еще и глазами. Переписка была непременным атрибутом быта дворянства, как сегодня смс-ки или скайп. Писали длинные письма и короткие записочки. Переписывались, даже находясь в одном доме.
Пока женщина недоступна, влюбленность у Александра Сергеевича только нарастает. Отсюда и пылкие письма, и гениальные стихи. Как только цель достигнута, интерес к женщине пропадает. Влюблялся он часто и всегда ненадолго: от нескольких дней до нескольких месяцев.
Михайловское и Тригорское — это Анна Керн в 1825 году, которой посвящено «Я помню чудное мгновенье». Ни в Михайловском, ни в Тригорском «постели» в силу разных обстоятельств не случилось. Цель не достигнута. Поэтому еще некоторое время она для поэта «и божество, и вдохновенье». Но проходит время (поэт уже вернулся из ссылки) и Пушкин пишет Сергею Соболевскому: «Ты ничего не пишешь о 2100 мною тебе должных, а пишешь о m-me Керн, которую с помощью Божией я на днях уе..л…».
Первые пушкинисты-биографы стеснялись цитировать эти строки, и только вскользь упоминали, что поэт цинично отозвался о предмете своей уже прошедшей влюбленности. Если вынести за скобки ханжеские ужимки, нормальное общение двух мужиков. И этот неприличный глагол наиболее точно отражал его отношение к Анне Петровне. Она для него в это время по его же собственному выражению была «вавилонской блудницей», и он попользовался ею, как пользовался до и после услугами женщин из публичных домов.
В хрестоматийной литературе Анна Петровна Керн позиционируется исключительно как «муза поэта». Но не может же в нашем ханжеском представлении «вавилонская блудница» быть музой «пушкиннашевсе». Так уж мы устроены. Начинаем наводить глянец на том или ином историческом персонаже. Доводим глянец до такого состояния, что исторический персонаж становится по-человечески не интересен.
Если не рассматривать Анну Керн исключительно в ореоле поэтического гения Пушкина, то перед нами открывается удивительная и местами трагическая судьба очень незаурядной женщины, прожившей долгую жизнь (умерла в 79 лет).
Дворянский быт ХIX века — это многочисленные условности и предрассудки. Не там встал, сел — скандал. Любовная связь — честь и хвала любовникам. Жениться (выйти замуж) против воли родителей — всеобщее осуждение. Внебрачные дети в худшем случае досадное недоразумение. Впрочем, в любом веке бегают свои «тараканы». Анна Керн до определенного этапа своей жизни полностью соответствовала условностям и предрассудкам своего времени.
В ее биографии практически нет «белых пятен». Но так сложилось исторически, что после смерти Пушкина она уходит на периферию общественного внимания. В то же время мы ей должны быть благодарны за то, что она одна из немногих женщин сохранила письма поэта и написала более-менее здравые и адекватные воспоминания.
Анна Петровна происходила из старинного казацкого рода Полторацких. Ее отец был 22 ребенком в семье. Детство Анны прошло в Лубнах Полтавской области. Украина пока не сделала ее своим «национальным достоянием», но кое-какие почести оказали. Не так давно в Лубнах улицу Котовского переименовали в улицу Анны Керн.
Будучи замужем, она с периодическим постоянством изменяла мужу. Это не про нее: «Но я другому отдана. Я буду век ему верна».
Не будем спешить с осуждением. Было бы странно, если бы она оставалось верной женой. Против ее воли, когда девушке не исполнилось и 17 лет, отец выдал замуж за генерала Ермолая Керна, которому было 52 года.
В своем дневнике (ведение дневника непременный атрибут любой молодой девушки) она писала: «Его невозможно любить — мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо — я почти ненавижу его». Тем не менее, исправно исполняла супружеские обязанности, родив Ермолаю Керну в общей сложности трех дочерей.
К моменту встречи в Тригорском-Михайловском она уже имела достаточно богатый любовный опыт и фактически не жила с мужем. Хотя в будущем на короткий срок возвращалась в семью. Как правило, возвращение совпадало с отсутствием денег. Не будем спешить возмущаться. Норма жизни для того времени.
В ссылке, как я уже говорил выше, у Пушкина с Керн не сложилось. Причин было множество. Может быть оно, и к лучшему. Иначе шансы создания одного из лучших мировых любовных произведений «Я помню чудное мгновенье» свелись бы к нулю.
Из Тригорского Анна Петровна уехала в Ригу, а Александр Сергеевич буквально засыпал ее любовными письмами.
«Я знаю, что переписка ни к чему не ведет; но у меня нет силы противиться желанию иметь хоть одно слово, написанное вашей хорошенькой ручкой». Что впрочем, не мешало ему не противиться романам с другими женщинами. После ссылки они эпизодически встречаются. А как может быть иначе? Она каждый день бывает у Пушкиных. Лучшая подруга сестры поэта, обожаема его братом и отцом.
Анна Петровна окончательно порывает со своим мужем, и, говоря приземленно, в последующие годы «пускается во все тяжкие». У нее любовная связь с двоюродным братом Алексеем Вульфом, с будущим литературным цензором, а тогда просто с пылким юношей Александром Никитенко. Именно в это время Пушкин и написал в письме, что он «сделал» с Керн с «Божьей помощью».
Любопытные времена. Бесстыдство в поступках. Биограф Анны Керн Модзалевский пишет: «Вульф за годы связи с Анной Петровной не переставал, почти на ее глазах, вести роман и с ее сестрой, и с подругами, и со знакомыми». Керн зеркально занимается тем же самым, что другому биографу позволило заметить «в их отношениях поистине царила какая-то домашность, родственность».
И стыдливость в словах (Пушкин, скорее исключение). Пишут не только стыдливо, но и витиевато. Сразу не поймешь, что хочет сказать человек. Все тот же Алексей Вульф записывает в своем дневнике фразу, которую понять с первого раза невозможно. Не для чужих глаз записывает.
«Анна Петровна сказала мне, что вчера поутру у ней было сильное беспокойство; ей казалося чувствовать последствия нашей дружбы. Мне это было неприятно и вместе радостно: неприятно ради ее, потому что тем бы она опять приведена была в затруднительное положение, а мне радостно, как удостоверение в моих способностях физических. Но, кажется, она обманулась».
Читаем еще раз и почти по слогам, а потом переводим на русский. Керн заподозрила беременность, но тревога оказалась ложной.
Так и шло по накатанной. Не лучше и не хуже, чем у других. Местами даже лучше. Дальше почти мистика. После смерти Пушкина ее жизнь перевернулась на 180 градусов. Последняя строфа пушкинского «я помню» стало реальностью
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Анна Петровна Керн влюбилась. Любовь оказалась взаимной. Что удивительного? Сколько раз она уже влюблялась. К тому же ее избранник вновь родственник. Брат, но уже не двоюродный, а троюродный. Моложе ее на 20 лет. Конечно, разница не в 35 лет как в случае с ее первым мужем, и все же.
Удивительно то, что в любви и в согласии они прожили около сорока лет и умерли почти в один день. Ее супруга звали Александр Марков-Виноградский. Отец Анны Петровны был в гневе. Он лишил ее наследства и какой-либо материальной помощи. После смерти мужа Ермолая Керна, они обвенчались. В результате она лишается солидной пенсии за умершего мужа.
Начинается жизнь в бедности, но в очень счастливой бедности. Оказывается, это такое богатство, любить и быть любимой. В те годы Анна Петровна Маркова-Виноградская Бывшая Керн) гениально и парадоксально сформулировала для себя, что такое поэзия. «Поэзия — богатство бедности». Вполне можно продолжить, что и счастливая жизнь может быть «богатством бедности».
В январе 1879 года умирает супруг, а спустя четыре месяца в Москве в мир иной ушла и Александра Петровна. Свинцовый гроб Анны Керн привезли по железной дороге в Торжок, но до Прямухина (где был похоронен ее муж) доехать не удалось. Из-за дождей дороги были полностью размыты. Так и не доехав до любимого супруга, она нашла упокоение на кладбище в нескольких верстах от его могилы. Спасибо Александру Сергеевичу за «чудное мгновенье».
Любовные похождения и увлечения Александра Сергеевича Пушкина пушкинистами изучаются не менее дотошно, а то и более чем сами произведения гениального поэта. Интерес объяснимый. С одной стороны, заманчиво «подержать свечку», а с другой стороны, без дел сердечных было бы невозможно появление гениальных поэтических текстов. Любвеобильность Пушкина не только особенность его натуры, но и специфика эпохи, в которой мужская полигамия - норма жизни, а на женские измены нередко снисходительно закрывали глаза. Можно сказать, что «время было такое». Редко, очень редко брачные узы скреплялись по любви. Компенсацией за такие браки и были измены и интрижки обоих супругов. А уж если мужчина еще холост, то менять женщин как перчатки было хорошим тоном и предметом зависти в светских кругах. Незадолго перед женитьбой на Наталье Гончаровой в письме к Вере Вяземской Пушкин признался, что невеста станет 113 женщиной. Естественно, княжна Вяземская входила в число тех 112. Но потом были и 114, и 118… Если отбросить все лицемерные охи-ахи, то в подсчете соблазненных женщин нет ничего особенного. Так устроен человек, что он всегда что-то подсчитывает. Кто-то считает деньги, квадратные метры, а Пушкин — женщин. Кстати, в этом «соревновании» не был лидером. Его приятель по кутежам Сергей Соболевский имел в своей «коллекции» более 500 женщин.
По свидетельству современников, когда Пушкин влюблялся, он становился блистательно красноречив и остроумен. Редкая женщина могла устоять перед обаянием его интеллекта. Это лишний раз доказывает, что «женщина любит не только ушами», а еще и глазами. Переписка была непременным атрибутом быта дворянства, как сегодня смс-ки или скайп. Писали длинные письма и короткие записочки. Переписывались, даже находясь в одном доме.
Пока женщина недоступна, влюбленность у Александра Сергеевича только нарастает. Отсюда и пылкие письма, и гениальные стихи. Как только цель достигнута, интерес к женщине пропадает. Влюблялся он часто и всегда ненадолго: от нескольких дней до нескольких месяцев.
Михайловское и Тригорское — это Анна Керн в 1825 году, которой посвящено «Я помню чудное мгновенье». Ни в Михайловском, ни в Тригорском «постели» в силу разных обстоятельств не случилось. Цель не достигнута. Поэтому еще некоторое время она для поэта «и божество, и вдохновенье». Но проходит время (поэт уже вернулся из ссылки) и Пушкин пишет Сергею Соболевскому: «Ты ничего не пишешь о 2100 мною тебе должных, а пишешь о m-me Керн, которую с помощью Божией я на днях уе..л…».
Первые пушкинисты-биографы стеснялись цитировать эти строки, и только вскользь упоминали, что поэт цинично отозвался о предмете своей уже прошедшей влюбленности. Если вынести за скобки ханжеские ужимки, нормальное общение двух мужиков. И этот неприличный глагол наиболее точно отражал его отношение к Анне Петровне. Она для него в это время по его же собственному выражению была «вавилонской блудницей», и он попользовался ею, как пользовался до и после услугами женщин из публичных домов.
В хрестоматийной литературе Анна Петровна Керн позиционируется исключительно как «муза поэта». Но не может же в нашем ханжеском представлении «вавилонская блудница» быть музой «пушкиннашевсе». Так уж мы устроены. Начинаем наводить глянец на том или ином историческом персонаже. Доводим глянец до такого состояния, что исторический персонаж становится по-человечески не интересен.
Если не рассматривать Анну Керн исключительно в ореоле поэтического гения Пушкина, то перед нами открывается удивительная и местами трагическая судьба очень незаурядной женщины, прожившей долгую жизнь (умерла в 79 лет).
Дворянский быт ХIX века — это многочисленные условности и предрассудки. Не там встал, сел — скандал. Любовная связь — честь и хвала любовникам. Жениться (выйти замуж) против воли родителей — всеобщее осуждение. Внебрачные дети в худшем случае досадное недоразумение. Впрочем, в любом веке бегают свои «тараканы». Анна Керн до определенного этапа своей жизни полностью соответствовала условностям и предрассудкам своего времени.
В ее биографии практически нет «белых пятен». Но так сложилось исторически, что после смерти Пушкина она уходит на периферию общественного внимания. В то же время мы ей должны быть благодарны за то, что она одна из немногих женщин сохранила письма поэта и написала более-менее здравые и адекватные воспоминания.
Анна Петровна происходила из старинного казацкого рода Полторацких. Ее отец был 22 ребенком в семье. Детство Анны прошло в Лубнах Полтавской области. Украина пока не сделала ее своим «национальным достоянием», но кое-какие почести оказали. Не так давно в Лубнах улицу Котовского переименовали в улицу Анны Керн.
Будучи замужем, она с периодическим постоянством изменяла мужу. Это не про нее: «Но я другому отдана. Я буду век ему верна».
Не будем спешить с осуждением. Было бы странно, если бы она оставалось верной женой. Против ее воли, когда девушке не исполнилось и 17 лет, отец выдал замуж за генерала Ермолая Керна, которому было 52 года.
В своем дневнике (ведение дневника непременный атрибут любой молодой девушки) она писала: «Его невозможно любить — мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо — я почти ненавижу его». Тем не менее, исправно исполняла супружеские обязанности, родив Ермолаю Керну в общей сложности трех дочерей.
К моменту встречи в Тригорском-Михайловском она уже имела достаточно богатый любовный опыт и фактически не жила с мужем. Хотя в будущем на короткий срок возвращалась в семью. Как правило, возвращение совпадало с отсутствием денег. Не будем спешить возмущаться. Норма жизни для того времени.
В ссылке, как я уже говорил выше, у Пушкина с Керн не сложилось. Причин было множество. Может быть оно, и к лучшему. Иначе шансы создания одного из лучших мировых любовных произведений «Я помню чудное мгновенье» свелись бы к нулю.
Из Тригорского Анна Петровна уехала в Ригу, а Александр Сергеевич буквально засыпал ее любовными письмами.
«Я знаю, что переписка ни к чему не ведет; но у меня нет силы противиться желанию иметь хоть одно слово, написанное вашей хорошенькой ручкой». Что впрочем, не мешало ему не противиться романам с другими женщинами. После ссылки они эпизодически встречаются. А как может быть иначе? Она каждый день бывает у Пушкиных. Лучшая подруга сестры поэта, обожаема его братом и отцом.
Анна Петровна окончательно порывает со своим мужем, и, говоря приземленно, в последующие годы «пускается во все тяжкие». У нее любовная связь с двоюродным братом Алексеем Вульфом, с будущим литературным цензором, а тогда просто с пылким юношей Александром Никитенко. Именно в это время Пушкин и написал в письме, что он «сделал» с Керн с «Божьей помощью».
Любопытные времена. Бесстыдство в поступках. Биограф Анны Керн Модзалевский пишет: «Вульф за годы связи с Анной Петровной не переставал, почти на ее глазах, вести роман и с ее сестрой, и с подругами, и со знакомыми». Керн зеркально занимается тем же самым, что другому биографу позволило заметить «в их отношениях поистине царила какая-то домашность, родственность».
И стыдливость в словах (Пушкин, скорее исключение). Пишут не только стыдливо, но и витиевато. Сразу не поймешь, что хочет сказать человек. Все тот же Алексей Вульф записывает в своем дневнике фразу, которую понять с первого раза невозможно. Не для чужих глаз записывает.
«Анна Петровна сказала мне, что вчера поутру у ней было сильное беспокойство; ей казалося чувствовать последствия нашей дружбы. Мне это было неприятно и вместе радостно: неприятно ради ее, потому что тем бы она опять приведена была в затруднительное положение, а мне радостно, как удостоверение в моих способностях физических. Но, кажется, она обманулась».
Читаем еще раз и почти по слогам, а потом переводим на русский. Керн заподозрила беременность, но тревога оказалась ложной.
Так и шло по накатанной. Не лучше и не хуже, чем у других. Местами даже лучше. Дальше почти мистика. После смерти Пушкина ее жизнь перевернулась на 180 градусов. Последняя строфа пушкинского «я помню» стало реальностью
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Анна Петровна Керн влюбилась. Любовь оказалась взаимной. Что удивительного? Сколько раз она уже влюблялась. К тому же ее избранник вновь родственник. Брат, но уже не двоюродный, а троюродный. Моложе ее на 20 лет. Конечно, разница не в 35 лет как в случае с ее первым мужем, и все же.
Удивительно то, что в любви и в согласии они прожили около сорока лет и умерли почти в один день. Ее супруга звали Александр Марков-Виноградский. Отец Анны Петровны был в гневе. Он лишил ее наследства и какой-либо материальной помощи. После смерти мужа Ермолая Керна, они обвенчались. В результате она лишается солидной пенсии за умершего мужа.
Начинается жизнь в бедности, но в очень счастливой бедности. Оказывается, это такое богатство, любить и быть любимой. В те годы Анна Петровна Маркова-Виноградская Бывшая Керн) гениально и парадоксально сформулировала для себя, что такое поэзия. «Поэзия — богатство бедности». Вполне можно продолжить, что и счастливая жизнь может быть «богатством бедности».
В январе 1879 года умирает супруг, а спустя четыре месяца в Москве в мир иной ушла и Александра Петровна. Свинцовый гроб Анны Керн привезли по железной дороге в Торжок, но до Прямухина (где был похоронен ее муж) доехать не удалось. Из-за дождей дороги были полностью размыты. Так и не доехав до любимого супруга, она нашла упокоение на кладбище в нескольких верстах от его могилы. Спасибо Александру Сергеевичу за «чудное мгновенье».
