"А что будет если я залечу?" -- от такого вопроса ожидаешь подвоха. Отвечать нужно всегда уверенно и спокойно, но неопределенно. "Я не готов стать отцом", -- был мой ответ, честно, быстро и прямо. Эти разговоры я ненавижу, но понимаю, что без них не обойтись, мы присматриваемся друг к другу и пытаемся поставить партнера в гипотетическую ситуацию при которой он бы проявил себя. Я не боюсь ее расстроить, боюсь больше пойти на сделку с собой и соврать.
В тот день у меня не было презерватива. Многие говорят, что так острее чувствуешь партнера, что получаешь больше удовольствия, что близость становится интимней, что степень доверия выше, а ощущения ярче. мне и в голову не пришло, что он может понадобится, я думал снова наткнусь на ее игривое "нельзя", очень слабый отпор и тихий смех от моих щекочущих шею поцелуев. Вместо этого я услышал опьяняющее "Хочу тебя...", в прошлый раз я остановился, но в этот уже не смог. Всего месяц назад мы не были знакомы, всего неделю назад мы впервые поцеловались. В глубине зарождалось беспокойство, я не готов стать отцом. "Вероятность забеременнеть при прерванном половом акте", -- набираю я в гугле, несколько обеспокоено.
"ППА, кто залетел, девочки?", "Вероятность есть всегда...", "И от одного сперматозоида можно забеременнеть...", "У меня так знакомая двойню родила...", "6 лет так с мужем делали...". Темы на форумах брошенные 10 лет назад, без вести пропавшие авторы постов, неопределенность, беспокойство нарастает. До конца моей истории остается 3 недели.
Мы лежим и смотрим украинское шоу про девочек залетевших в шестнадцать. Гротескное неблагополучие, оскороносные актеры, реквием по безвременно почившему детству, мое продолжается. Нам вместе хорошо, я дарю ей цветы, радужные розы. В который раз прихожу ей "чинить компьютер", на этот раз со средствами контрацепции индекс Перля которых равен двойке. За две недели я узнал, что это за индекс и понял как ничтожна вероятность ее беременности. Ничтожна не значит невозможна.
"Должны были начаться 2 дня назад", -- говорит она, я успокаиваю ее цитируя самые "оптимистичные" комментарии с тех форумов которые уже успел сам изучить, подкрепляя свои тезисы уверенным тоном и напоминанием, что моя мама -- врач. По приходу домой я паникую и гуглю в надежде отыскать благополучно окончившиеся истории так похожие на мою. Представляю как буду знакомится с родителями и говорить, что не готов. Презрительный и очень красноречивый взгляд -- "Ты что вообще дебил? Не знаешь как это бывает?" и мои жиденькие оправдания: "Понимаете, случилось очень маловероятное событие".
"Меня тошнит, а их все нет", -- получаю я сообщение на следующий день. Не подаю вида, что паникую. К вечеру я проигрываю огромное количество сцен знакомств с ее родителями. Представляю, как она сообщает родителям, что беременна от человека, которого знает полтора месяца. Или как ее родители приезжают в абортарий где вместо рукопожатия я получаю по лицу от бывшего военного, что потом забирает свою беременную дочурку от дегенерата, который по его мнению не способен контролировать свое семяизвержение. Или как меня заставляют жениться, направляя в мою сторону пистолет. Хотя, хватит и просто грозного взгляда заряженного праведным гневом. Потом, я представляю, как снимаю нам квартиру, как прощаюсь с мечтой накопить на свою. Корю себя, что не ценил веселые мгновения моего затянувшегося детства. Думаю о том, как буду сообщать своим родителям, друзьям, знакомым, как буду ловить их полные презрения и скрытого злорадства взгляды. Я проклинаю те минуты физиологической слабости, когда я, поддавшись инстинктам и низменным желаниям, задушил свои принципы следовать только той дорогой где не будет нелепых случайностей, способных выбросить меня в кювет разрушенных планов. Я ругаю себя за безответственность, праздность и отвратительную низменность моих действий тогда, ругаю, но уже поздно.
После приступов сожаления, апатии и рефлексии ко мне приходило стоическое спокойствие и смиренное ожидание новой жизни, которая не будет плохой, просто будет другой. Возможно, придется взять на себя ответственность и оплатить аборт, продлить детство, а быть может придется взять и распрощаться с ним взявшись за воспитание ребенка. Я не знал что хуже. В любом случае я был готов принять это, что бы не случилось. Готов был принять крайнюю степень недовольства родителей девушки, презрение, сочувствие и злорадство от знакомых, завершение научной карьеры. Я был готов расстаться со своими детскими, наивными мечтами и амбициями. Я был готов посвятить себя своей женщине и своему ребенку, и это та цена, которую я должен был заплатить за свое детское легкомыслие, которое послужило причиной зачатия новой жизни. Жизнь будет другая, но не обязательно хуже. Возможно во сто крат лучше того инфантильного существования, что я влаку сейчас.
На самом деле это один из смыслов жизни, репродуцироваться, завести потомство, продолжить генетическую эстафету. По сравнению с этим все остальное меркнет. Мои переживания, страхи и прежний образ жизни теперь кажутся такими мелкими и незначительными по сравнению длинной цепью комбинаций генов, что принадлежали моим предкам и будут принадлежать моим далеким потомкам. Неужели я перестану наконец-то быть в самом конце этой цепочки, неужели выживаемость моего рода перестала зависеть только от меня, или теперь зависит от меня как никогда? Каким я буду отцом? Смогу ли я воспитать человека, что будет достаточно живуч и успешен для продления этой цепи еще на одно малюсенькое, но очень важное звено.
Я беру своего ребенка на руки чуть шевелящейся теплый и живой комочек. Я держу его за маленькие ручки так что его ножки чуть касаются земли. Помогая делать первые шаги, я поддерживаю его чтобы он не упал. Веду его за руку. Мягко но настойчиво не позволяю вырваться и убежать. Вот уже он идет сам а я лишь корректирую его шаги положа руку ему на плечо и слегка подталкивая вперед. Вот мы идем на ровне чуть касаясь друг друга. Вот он опирается на меня сгибаясь под гнетом старости. Я позволяю ему лечь и оплакиваю отца, а в моей руке зажата детская ладонь.
"Начались" -- пишет она. На моих глазах наворачиваются слезы. Слезы, что я снова последний, что снова только от меня зависит мое будущее. Это слезы облегчения, слезы радости по моим надеждам и слезы горя по моим опасениям. Теперь все позади, вечером рубану в дотку и забью.