Любовь там больше не живёт, там наши души ждут пророчеств, там перепёлка не поёт, и соловей там петь не хочет. Земля-то, люди, скоро будет, две тысячи двадцатый год, никто вас больше не осудит, забыли вы Вселенский код.
Любовь там больше не живёт, там наши души ждут пророчеств, там перепёлка не поёт, и соловей там петь не хочет. Земля-то, люди, скоро будет, две тысячи двадцатый год, никто вас больше не осудит, забыли вы Вселенский код.
И вот наступит двадцать первый, последний год войны за веру, враги нам будут бить по нервам, но мы то знаем чувство меры. Мы победим и как всегда, простим врагов, всегда прощали, но не увидим никогда, любовь от них, они устали.
И вот наступит двадцать первый, последний год войны за веру, враги нам будут бить по нервам, но мы то знаем чувство меры. Мы победим и как всегда, простим врагов, всегда прощали, но не увидим никогда, любовь от них, они устали.
И суть пророчеств нам тогда, прольётся елеем на тело, и будем живы навсегда, и птицы в унисон запели. И соловей захочет петь и перепёлка запоёт, не надо нам врагов иметь, любовь в нас снова заживёт...
И суть пророчеств нам тогда, прольётся елеем на тело, и будем живы навсегда, и птицы в унисон запели. И соловей захочет петь и перепёлка запоёт, не надо нам врагов иметь, любовь в нас снова заживёт...
