"Ну и колбасит… ну и колбасит…" – Чепурин сунул голову под струю холодной воды, отфыркался. Не помогло. "Ну и колбасит…"
Словечко это – "колбасит", то есть мутит с похмелья – подцепил, он от кого-то из приятелей, и сейчас оно крутилось на языке, и казалось, что от него мутит ещё больше.
Ни капли спиртного в доме не было, он знал это точно и не пытался искать.
В который уж раз глянул на свои отличные, времён выступлений на Союзе, лыжи, и в который раз оставил мысль об их продаже.
Он кое-как оделся и вышел из квартиры. Лифт опять не работал, и Чепурин пошлёпал с девятого этажа. Когда-то для тренировки, поднимался только пешком, а сейчас и спускаться было трудно, что-то ёкало внутри при каждом шаге, и бешено колотилось сердце. "Ну и колбасит…" Закусил сигаретину, но тут же выплюнул, не прикурив, такая тошнота подступила.
Благо – магазин, место сбора их бригады, рядом в пристройке к его дому.
Уже топчется на крыльце Васька Жлоб. И сразу видно, что тоже на мели. Бедолага.
- Есть чего? – вместо приветствия спросил Жлоб.
- Голяк!
Чепурин лихорадочно огляделся по сторонам. И не напрасно. У киоска стоял Дутов из тринадцатой квартиры. Как-то затаскивали этому Дутову рояль на четвёртый этаж. С тех пор Чепурин частенько перехватывал у него денег.
Дутов тоже его приметил, сунул в карман сигареты, сдачу и скоренько зашагал прочь. Но Чепурин не дал ему далеко уйти.
- Здорово, Степаныч! Как самочувствие?
- Нормально, - буркнул Дутов, отводя глаза.
- Я ведь рассчитался с тобой в тот раз? Долг отдал?
- Ну… - Дутов сделал попытку обойти его.
- Гну! – панибратски ответил Чепурин, приобнял за плечи, зашептал в ухо.
Дутов торопливо сунул ему деньги и почти побежал к дому.
Чепурин вернулся к магазину.
- За боярышником: на старт – внимание – марш!
Аптечный киоск в магазине, и Жлоб быстро протёрся к окошку продавца, обойдя очередь.
Похмелившись, они покурили. Жлоб сказал, что наклёвывается одно дело, но больше ничего не пояснил.
- Вечером скажу.
- Ну, добро.
Они разошлись.
Вернувшись домой, Чепурин заглянул в кухонный шкаф, нашёл чёрствый хлеб и яблоко. Подумал, что можно бы шкаф продать… Да кто купит такое старьё… Спортивные костюмы, "ветровки", кроссовки, лыжные шапочки, ботинки – всё отличного качества, давно продано. Даже медали загнал. Остались лыжи… Деньги-то нужны, а работы пока никакой.
И он решился.
Лыжи были в матерчатом чехле, и он не стал их из него доставать. Чего смотреть-то? Фирменные лыжи.
Прихватил их подмышку и двинул в спортшколу. "Кому-нибудь из тренеров предложу – с руками оторвут".
Двенадцать лет назад Сергей Чепурин стал чемпионом СССР по лыжным гонкам. Вошёл в сборную. А на тренировочном сборе к Чемпионату Мира схлестнулся с одним из тренеров…
Вечером после тренировки зашли втроём в магазинчик соседний, по бутылке пива взяли. А тут этот "старший помощник младшего тренера" – нарушаете, мол, режим. Ну, Чепурин – нет бы промолчать-то – сошло бы с рук – врезал ему:
- Не тебе бежать-то, а мне… - и дальше в том же духе.
И устроили показательный процесс – вылетел Сергей из сборной.
Вернулся он тогда домой, лыжи в дальний угол задвинул. Тренер его, ещё с детства, Иван Авенирыч, говорит: "Отдохни, Серёжа, успокойся. Через год опять Союз выиграешь, ещё и на Олимпиаде побежишь…" А через год и Союза-то не стало.
Сбережения у него тогда кой-какие были, да ещё мать была жива. Он и "отдыхал" два года. А потом взял и выступил на "Кубке Севера", да так, что всех "сборников" обогнал. Обогнать-то обогнал, да на том обгоне сердце надорвал. К врачам он не обращался, но сам знал, что всё – укатали его эти горки, и лыжи в угол задвинул уже навсегда.
Авенирыч звал тренером в спортшколу, но Чепурину не больно-то улыбалось с малышнёй за копейки возиться. Вот, если бы сборную России тренировать позвали… Но в сборную не звали.
Бригада их сколотилась из бывших спортсменов, из тех, что не стали тренерами, не подались в бандиты, не заделались в предприниматели. Работали грузчиками, а летом на строительстве гаражей. Работали хорошо – мужики-то всё крепкие – и зарабатывали хорошо. Но вскоре и попивать многие стали. Уходить начали из бригады по разным причинам: кто не хотел спиваться, кто-то окончательно спивался, случайные люди стали появляться в их компании. И последнее время они уже перебивались чем попало. И пили все, много…
Чепурин никак не думал, что встретит здесь Авенирыча, ему уж под семьдесят, давно пора отдыхать от трудов тренерских. А Иван Авенирыч сидел всё там же, в своей комнатушке, пропахшей скипидаром и лыжными мазями, со стенами, увешанными грамотами и фотографиями. Он колдовал над тисочками, с зажатым в них лыжным креплением.
Сергей хотел развернуться да уйти по-тихому, но старый тренер увидел его в приоткрытую дверь.
- Заходи, Серёжа, заходи… - идёт навстречу Чепурину, - заходи, чайку попьём, у меня, ты знаешь, всегда с мёдом. Сразу видно настоящего спортсмена – даже летом с лыжами… - Глаза под седыми бровями смеются. – Решил, значит, всё же на тренерскую работу? Пора, брат, пора…
- Здравствуй, Иван Авенирыч. Зашёл вот…
Чепурин сам себе противен стал. Уж сороковник стукнул, а как мальчишка оправдывается. И он сказал грубовато:
- Вот, Авенирыч, хочу лыжи продать.
Глаза под бровями погасли.
- Помню-помню, хорошие лыжи. Как ты бежал на них помню…
- Не надо, Авенирыч.
- А нам твоих лыж не надо. Не предлагай тут никому.
Чепурин криво усмехнулся.
- Ну не надо, так не надо. Счастливо. Здоровья вам.
- И тебе того же, Серёжа… Заходи…
Чепурин шёл по улице. И ему казалось, что все смеются над ним из-за этих нелепых сейчас, летом, лыж.
Ему вдруг чётко представилось, что будет дальше: загонит он лыжи, выпьют, похмелятся… И однажды, когда он будет один в пустой квартире, откажет надорванное сердце… "Да оно ж всё равно однажды не выдержит… и всё же пожить-то ещё хочется… а всё из-за них…" И он хотел бросить в канаву ставшие ненавистными и ненужными лыжи… И увидел Нинку. Она хромала к нему на расшатанных каблуках.
- Серёженька, здравствуй…
А какие женщины у него бывали… Много их было. Но он не женился. Не хотел себя связывать. Думалось, что долго ещё будет денежным и сильным. И вот – Нинка, готовая отдаться любому за стакан бормотухи, Серёженькой называет. Да ведь, кажется, как-то по пьяни было с ней…
Хотел послать подальше, но вместо этого сунул ей в руки лыжи:
- На, продашь, они дорого стоят.
Оставив оторопевшую Нинку с лыжами в руках посреди улицы, он пошагал в спортшколу к Авенирычу.
А куда ещё ему было податься? Или в квартиру свою помирать, или к Авенирычу, и, может быть, выжить.
Они поговорили. Иван Авенирыч предложил работу тренера со старшей группой, со следующей недели. Он явно суетился, растрогался:
- Ну вот, Серёж, и хорошо, и молодец, я в тебя всегда верил. Может, тебе деньжат подкинуть?
Чепурин отказался. Он попил с Авенирычем чаю и пошёл домой. Думал о предстоящей работе, до начала которой оставалось три дня.
Жлоб поджидал его у подъезда.
- Дело, Серёга, есть дело…
- Всё. Никаких дел.
- Ты чё? Опупел? Верняк дело!
-Ну, чего там? – Чепурин решил выслушать его, чтоб отвязался.
- Москвичи приехали. Лес нужен. У тебя же в районе приятель на лесе сидит. Сведёшь их – и все дела. Получишь свои проценты от сделки. Ну, мне за наколочку отстегнёшь…
Сергей задумался. Дело-то, и правда, верняк. И деньги нужны, не на вино, нет, как-то ведь надо дожить до первой зарплаты в спортшколе…
Утром приоделся получше. "Клиенты" ждали его в белоснежной "десятке", как и договаривались, в центре города, у памятника Ленину. Двое молодых, весёлых и нагловатых мужиков.
И Чепурин держался с ними весело и так же нагловато…
Свести их он решил с Лёшкой Поповым, директором леспромхоза в прошлом. Теперь леспромхоз закрыт, но лес-то валят и вывозят. И Лёха на своих "делянах" крепко сидит.
А когда-то с ним вместе начинали бегать, ещё на первенстве области. И, хотя Попов не достиг таких высот в спорте, как Чепурин, но друзьями они остались на всю жизнь. Когда Сергей ушёл из спорта, Алексей звал его к себе, но Чепурин из глупой гордости отказался.
Сергей попросил у одного из мужиков сотовый телефон, набрал номер Попова. Тот откликнулся сразу. Что за дело у Чепурина, понял с двух слов.
- Приезжайте, всё порешаем.
Чепурин представил, как скажет Попову, что вот – начинает тренировать, что пить завязал. Знал, что Лёшка порадуется за него.
Всю дорогу, а ехали быстро, лихо, перешучивались грубовато. Кто-то звонил на сотовый Артёму – крутоплечему и круглоголовому парню, он отвечал – в первый раз коротко, резко, во второй – с подобострастными нотками.
- Ты куда нас везёшь, Сусанин-герой? – спрашивал Олег, поглядывая на стоящий стеной вдоль шоссе лес, одной рукой держа руль, другой прикуривая.
- Идите вы… лесом, я сам заблудился! – в таком же тоне отвечал Чепурин.
Через три часа были в лесном посёлке – сплошь барачного вида типовые дома, лишь на въезде несколько настоящих деревенских изб.
В центре посёлка – двухэтажное здание из серого силикатного кирпича. Контора. Здесь и ждал их Попов.
Он обнял Сергея, пожал руки москвичам.
Гости сразу захотели "перетереть дело", а Чепурина Алексей провёл в столовую, находившуюся тут же на первом этаже, распорядился, что бы его накормили.
Сергей глядел на своего друга и завидовал – сильный, здоровый, сразу видно, что хозяин здесь.
Алексей приглашал их ночевать, но москвичи заторопились. Были они явно довольны, возбуждены.
- Получи деньги с них и оставайся, - сказал Попов Сергею, когда докуривали последнюю сигарету перед отъездом. – Погости, отдохни, Серёж.
Так он это сказал, что Чепурин, было, и решился, но передумал. Не хотелось ему вот так – бедным родственником.
- Спасибо, Лёш, не могу. Тренировка завтра.
- А-а! Ну, тогда давай. Авенирычу поклон. Они пожали руки. Алексей, кивнув в сторону машины, спросил приглушённо:
- Не кинут тебя?
- Нет.
Неслись по трассе под сто сорок. Сергей старался не думать о страшной скорости, слушал блатные песенки, что крутили на магнитофоне ребята.
"Не зря мне папа говорил, что деньги любят счёт…"
"А деньги любят счёт, а деньги любят счёт…", - подпевал Артём.
- Верно, Серёга? – подмигнул он Чепурину.
Что-то нехорошее шевельнулось в душе у Сергея. Он сделал вид, что задремал.
Думал о предстоящей тренерской работе, о том, что начнёт новую жизнь и всё у него выправится, и к Алексею съездит.
- Держитесь! – рявкнул Олег, резко выруливая вправо и скидывая скорость. Мимо них, будто летучий голландец, пронеслась без огней, и казалось, без водителя, большая чёрная машина…
- Козёл! – сказал Олег.
- Урод! – подтвердил Артём.
Музыку выключили и молчали угрюмо.
Они подвезли Чепурина до самого дома, Артём подал ему деньги.
Жлоб, видно, дежурил, ждал.
Сергей отсчитал его долю.
- В магазин? – спросил Жлоб.
- Я пас, - ответил Сергей.
Жлоб удивлённо взглянул на него, но ничего больше не сказал.
Лифт опять не работал. А Сергей очень устал. Еле добрался до своей квартиры.
А когда вошёл, понял, что надо было остановиться этажом ниже, там у соседей есть телефон, и можно вызвать "скорую". Потому что сердце… сердце его… Он вспомнил, как бежал последние сотни метров до финиша на "Кубке Севера" и, держась за стену, пошёл вниз… Завтра тренировка…
Когда в понедельник он не пришёл на работу, Иван Авенирыч решил, что Чепурин опять запил, и окончательно отнёс его к своим педагогическим неудачам.