Меритократическое неравенство в доходах - когда каждый получает по заслугам и трудам - считается благом. Академическими экономистами, обществом, религиями. Кто больше и усерднее трудится, кто инвестирует точнее и управляет лучше — тот и достоин большей награды.
Иное дело — неравенство не-меритократическое, когда люди получают много благодаря родству, личным связям, или угнетению других. Такое неравенство несправедливо. А высокое не-меритократическое неравенство еще и вредно, для экономики: экономический рост замедляется, новых рабочих мест становится всё меньше, всё держат в своих руках люди, нажившие богатство неправедными трудами.
После начала Промышленной революции, с изобретением Томасом Ньюкоменом паровой машины и использованием Абрахамом Дерби кокса в доменной плавке, человечество, коллективными усилиями, научилось бороться с высоким не-меритократическим неравенством. Один из способов борьбы — профсоюзы.
Как показывает недавняя статья Вильяма Коллинза и Грегори Нимеша, рост числа профсоюзных работников совпал со значимым снижением неравенства доходов, в США 1940-1970-х годов.
В США профсоюзы, несмотря на рост числа своих членов в 1870-1920-х, получили возможность говорить с работодателем с “позиций силы” только с середины 1930-х. В 1935 году правительство приняло закон Вагнера, в 1937-м появилось решение Верховного Суда, поддерживающее закон. Теперь профсоюзы можно было создавать и заключать коллективные сделки с работодателем без значимых ограничений.
Закон Вагнер ввел запрет на всякого рода “недобросовестные практики”, которые работодатели ранее использовали для противодействия профсоюзам. Для исполнения закона создавался Национальный совет по трудовым отношениям (National Labor Relations Board), который также надзирал за выборами представителей профсоюзов.
После принятия закона и решения Верховного суда профсоюзы, как грибы после дождя, стали разрастаться во всех отраслях американской экономики. С 1937 по 1957-й количество членов профсоюзов почти утроилось. В 1937-м только 11% всех не-сельскохозяйственных рабочих состояли в профсоюзах. В 1957 в профсоюзах состояли уже 30% работников. С 1957-го по 1977 в профсоюзах ежегодно состояли, в среднем, 25-30% от всех рабочих, и только с 1977-го начинается медленный и печальный спад, см. график ниже.
И на этот же период, 1937-1977-х годов приходится “великое сжатие”, сокращение доходного неравенства в США. Верхние 10% из распределения доходов “потеряли” за тот же период 12-15% доходов, в пользу простых работяг, см. график выше. (Интересно, к слову, что Великая Депрессия на 10% сказалась не так сильно, как закон о профсоюзах и начало войны; парадокс)
Что перераспределение произошло в пользу работяг, а не стало следствием сжатия экономики, можно проверить на эмпирических данных. Раньше, до 1940-го, в переписях, которые выполняли сотрудники Бюро переписи населения США, и во многих опросах, которые проводили Бюро статистики труда, участие в профсоюзах не спрашивали, как и о сфере занятости, в которой работал опрашиваемый. С переписи 1940-го положение дел изменилось. Участия в профсоюзе по-прежнему не спрашивали, но зато появилась графа о сфере занятости.
А в 1957-м году один из крупнейших специалистов по американской экономике труда, Лео Трой, издал монументальный труд “The distribution of union membership among the states, 1939 and 1953”. Трой много сотрудничал с Бюро статистики труда и изучал профсоюзы. В том числе, его интересовало, сколько профсоюзов работает в конкретных отраслях промышленности и насколько многочисленны эти профсоюзы.
Используя эти данные, эконномисты Коллинз и Нимеш - о статье которых я рассказываю, напомню - смогли посчитать, влияло ли “внедрение” профсоюзов на “сжатие зарплат”, перераспределялся ли доход. Ответ, если не вдаваться в матстат, корреляции с регрессиями — да, влияло. Везде, где в отраслях росло количество профсоюзов, работяги получали больше. Для читателей, с матстатом знакомых, уточню, что 1 стандартное отклонение увеличения воздействия переменной “юнионизации” (внедрения профсоюзов) связано с уменьшением неравенства между 90-м и 10-м процентилями доходов в 1940-х годах на 0,072 стандартного отклонения.
При этом “сжатие” больше проявлялось в пользу бедных — зарплаты у рабочих из самого низа распределения доходов, у 10% самых низкооплачиваемых рабочих, росли больше, чем у рабочих из 50-й процентили. Хотя и последние получили свой кусок пирога.
Причем рост зарплат не связан со статистическими артефактами, как минимум для 40-50-х годов. Фирмы и высококвалифицированные рабочие не покидали регионы с выросшими профсоюзами. В некоторых отраслях, напротив, профессионалы сами вступали в профсоюзы.
С 1977-го года ситуация стала меняться. Стагфляционный кризис снизил доходы рабочих профсоюзов, атака Рейгана на профсоюзы снизила их количество. Но об этом — в какой-нибудь из следующих заметок, обязательно.
******
При написании статьи я использовал:
William Collins, Gregory Niemesh. Unions and the Great Compression of wage inequality in the US at mid-century: evidence from local labour markets